— Верно. Благодаря Виктору Гюго и переводчикам его произведений у нас он известен именно под таким названием. Но на самом деле — Нотр-Дам де Пари. Разговаривать внутри можно только шепотом, поэтому сначала я расскажу тебе его историю и лишь затем войдем внутрь. Нотр-Дам был построен в основном в тысяча сто шестьдесят третьем — тысяча двести пятидесятом годах на месте христианской базилики, сменившей когда-то древнеримский храм. Он несколько раз перестраивался, но это не мешает тому, чтобы посетители и сейчас в полной мере оценили обстановку, в которой жили и горбун Квазимодо, и красавица цыганка Эсмеральда. Строительство собора началось с хоров…

— … А теперь посмотри наверх, — предложила она Тамаре, когда, выйдя из собора, они отдалились на некоторое расстояние. — Ты как? Все еще зоркий сокол?

— Пока единица.

— А вот я нет — пятый год в линзах. Видишь две незавершенные башни? На них не хватает шпилей, а вот там, на галерее аркатур, объединяющих эти две боковые башни, из самых неожиданных точек выглядывают химеры-горгульи — «охранные статуи» великого собора. Демоны, фантастические чудовищные птицы, похожие на злобных монстров. Эти каменные химеры, кажется, существуют здесь целые века, охраняют покой и задумчиво взирают на раскинувшийся внизу город…

— И на нас, маленьких безликих козявок! — иронично добавила Тамара. — Все, Инка! В последний раз предупреждаю, что моему процессору, — она постучала пальцем по голове, — пора бы и отдохнуть. Учти, у меня не какой-то там Pentium, а допотопная модель, спроектированная еще в советские времена!

— И никакая она у тебя уже не советская, — слегка обиделась Инна. — Когда была советской, ты могла часами все это выслушивать. А сейчас чего-то там усовершенствовала, перепрограммировала на новый лад, да только лучше не вышло.

— Наверное, ты права, — ответила после раздумья Тамара. — Но, к сожалению, для каждой из нас жизнь припасла свой путь: для тебя — духовного перерождения, а для меня — бесчувственный, жесткий, а местами и жестокий путь деловой женщины.

Инна надолго замолчала.

— Том, неужели все так плохо? — спросила она наконец сочувствующе. — Переезжай ко мне, вместе мы как-нибудь справимся…

— Да ты что?! В целом все, можно сказать, даже замечательно: я — преуспевающая деловая женщина, у меня — замечательный сын. Просто из-за постоянной нехватки времени и переизбытка информации мозг научился действовать избирательно: на что стоит тратить душевные силы, что следует отсекать, а что нужно только созерцать, заряжаясь положительной энергией… Но ты на меня дурно влияешь! — улыбнулась она. — Благодаря тебе я второй день подряд чувствую себя не такой уж неисправимо бесчувственной!

— Ладно, прощаю, — добродушно вздохнула Инна. — До Латинского квартала рукой подать, потерпи. Есть у меня там один любимый ресторанчик: о кухне говорить не буду, сама попробуешь, выбор вин очень даже неплохой, и я снова предлагаю тебе попробовать шампанское!

— Нет, дорогая, спасибо. Шампанское я не пью скоро уж почти девятнадцать лет…

…Опасаясь кого-нибудь встретить, Тамара пробежала по пустому коридору четвертого курса, поднялась на свой этаж и легонько толкнула дверь в комнату, где собиралась переночевать. Соседки давно спали, но дверь, как и договаривались, оставили открытой. Мысленно поблагодарив их за это, она тихо разделась и юркнула под одеяло.

Сна не было ни в одном глазу. Вот и получила подарочек в день рождения! Снова и снова прокручивая в памяти вечер, она то кусала губу от обиды, то вытирала слезы, то злилась… Главным образом на себя. Как же ей хотелось, чтобы вечер повторился заново! Уж теперь она бы вела себя по-другому: во-первых, ни за что не пошла бы на ночь глядя в комнату к Алексею, не поддалась на уловку с проволокой и не позволила ему так себя с ней вести; во-вторых, не пила бы шампанское. До сих пор голова кружится! Нет, она обязательно вернет ему две бутылки, как и обещала!

Так и не сомкнув глаз, ровно в шесть утра Тамара постучала в дверь своей комнаты. Не обращая внимания на недовольное бурчание Щедрина, она демонстративно отвернулась к окну, дала ему возможность одеться и ретироваться из комнаты. Стоило ей коснуться головой своей подушки, как она тут же провалилась в глубокий сон.

Проспав до одиннадцати, почти весь оставшийся день Тамара тщетно пыталась готовиться к следующему экзамену — ныла ссадина на лбу и в голову ничего не лезло. Даже несмотря на то, что это был ее любимый предмет — высшая математика, сконцентрироваться и запомнить хоть что-то никак не удавалось. Ближе к вечеру она взглянула на часы, отбросила конспект и стала быстро переодеваться.

В винном отделе ближайшего гастронома было немноголюдно: до закрытия оставалось минут десять. Не пощадив скупой студенческий бюджет, Тамара решительно достала деньги, купила две бутылки шампанского и спрятала их в пакет. Поколебавшись какое-то время, она снова подошла к прилавку и попросила у продавщицы пачку сигарет и спички.

На обратном пути она свернула в небольшой скверик, присела на скрытую от чужих глаз скамейку, на всякий случай оглянулась по сторонам и закурила. Странное дело: от утренней решимости раз и навсегда показать этому наглецу, чего она стоит, а заодно поставить точку в их по большому счету так и не начавшемся романе — ничего не осталось. И хотя на душе все еще был тяжелый осадок, вместо едких, оскорбительных слов, которые так легко приходили в голову ночью, говорить хотелось совсем о другом: о нежных прикосновениях, о поцелуях…

«Ну почему ему всего этого мало?! — горько недоумевала Тамара. — Зачем еще что-то, когда все и так замечательно? Неужели никак нельзя обойтись без этих отношений?»

— О, кого мы видим? — вздрогнула она от неожиданности. — Тамара Крапивина собственной персоной! Ты же должна экзамен учить!

Четверо приятелей, не спрашивая разрешения, присели рядом на скамейку.

— Томка, а куда каждый вечер Инка исчезает? Раньше ее из общежития не выгнать было, а теперь только в институте и видимся, — поинтересовался похожий на холеного домашнего кота Валера Хомяков.

Но первое впечатление об этом человеке было совсем обманчивое. С виду ленивый и неуклюжий, он моментально преображался в двух случаях: когда предлагали поесть или когда на горизонте появлялась симпатичная девушка. Поначалу он пробовал оказывать знаки внимания и Тамаре с Инночкой, но, получив от ворот поворот, легко переключился на другой объект: одна из однокурсниц жила неподалеку от города, ездила домой каждые выходные и привозила полные сумки деревенской еды. Как любил пошутить в узком кругу Хомяков, купился на сало с яйцами. Но по-прежнему продолжал демонстративно приставать к Рождественской и Крапивиной.

— Это она тебя, Хомяк, видеть не желает, вот и прячется, — рассмеялся Генка Привольный, окидывая взглядом двух девушек, медленно «плывущих» по соседней аллее. — Смотри, какие птички!

— Кажется, университетские, — сощурив глаза, присмотрелся к девушкам Андрей Кузин. — Догоним?

— Пошли, — привстал с места Генка.

— Бегите, бегите, а вот мне сегодня лениво, — зевнул Хомяк. — Перебрал вчера, что ли? Или есть хочу? Голод не тетка. Труха, пожрать хочешь? — обратился он к Мишке Трушкину.

— Кто ж не хочет, — согласно кивнул тот головой. — Только столовка уже закрыта, а твоя Зойка после экзамена домой поехала. Пойдем нажарим картошки? На голодный желудок на подвиги не тянет.

— Девушки, девушки, извините! — донесся из-за кустов голос Кузина. — Мы не местные, заблудились. Не подскажете. как пройти к морю?

— Какое море???

— Слышь, Ген? Они тоже не местные. Даже не знают, что здесь море есть! А как вас зовут?..

Тамара хмыкнула: похоже, за год ребята неплохо освоили способы знакомства.

— Лучше бы к экзамену готовились, — не удержалась она от комментария и постаралась незаметно просунуть сигарету между досками скамейки.

— Томочка, а чего это вдруг ты курить стала? — ехидно поинтересовался Валерка. — Отличницам не положено.