Вместе с тем и здесь отмечается значительная вариабельность. Если в целом приведенная характеристика и справедлива для всех обществ, то в каждом конкретном случае исследователями отмечается особый акцент на те или иные отдельные ее элементы в ущерб всем остальным. Так, у нгаинг массовый убой свиней является центральным событием церемоний, связанных с ритуалами жизненного цикла [739, с. 211]; у некоторых групп Восточных (форе, камано, усуруфа, джате) и Центральных нагорий (маринг) цель праздника заключается или до недавнего времени заключалась прежде всего в установлении мирных отношений с соседями и заключении военных союзов, хотя при этом большую роль играют также общение с духами предков, культ плодородия и инициации [421, с. 61–67; 949, с. 360; 894, с. 166–220; 495, с. 33–35, 168, 169]; у чимбу, кума и медлпа на первое место выступают ритуалы, связанные с молением о повышении благосостояния и о благоденствии общества, причем немалое значение имеют умилостивительные обряды, обращенные к духам предков [603, с. 53; 766, с. 68; 458, с. 49; 895, с. 102, 103]; у населения о-ва Колепом и у дани кульминация праздничного цикла приходится на погребальный обряд, а порой и на сопутствующие ему церемонии жизненного цикла (инициации, браки) [929, с. 215; 642, с. 162]; у сиане основная раздача свинины приурочена к инициациям [917, с. 33]; наконец, у ряда наиболее развитых обществ, и прежде всего у экаги, на первый план выступает престижный характер празднества [884, с. 328–330]. Ритуально-престижный обмен наиболее разработан в районах с относительно развитым земледелием и свиноводством и высокой плотностью населения: у экаги [884], дани [642] и некоторых групп в Центральных нагорьях (энга, медлпа, каколи, менди) [792, с. 166; ср. 949, с. 361]. Только у последних встречаются такие весьма специфические виды дарообмена, как «мока» у населения горы Хаген (медлпа и др.) [956] и «тее» у папуасов, живущих к западу от долины Ваги (энга и их соседи) [555, с. 163–200; 467, с. 814–824; 792, с. 165–195]. Со временем эти церемонии все более секуляризируются и приобретают характер чисто престижных состязаний между общинами или отдельными индивидами. Дальше всего этот процесс зашел у экаги, у которых наблюдается становление товарного производства, интересам которого и служат различного рода праздники и другие убои свиней [884, с. 329–333].
Другая тенденция, которая ярче всего видна у энга и медлпа, заключается в росте значения обмена живыми свиньями в ущерб обмену свининой [ср. 958, с. 113; 792, с. 193]. Смысл ее состоит в том, что население все более начинает понимать выгоду от свиноводства, осознавать, что живые свиньи, размножаясь, могут значительно увеличивать благосостояние людей [792, с. 193]. Любопытно, что такое отношение к свиноводству встречено именно в тех районах, где техника разведения животных отличается наибольшей оснащенностью. Наконец, третьей тенденцией, прямо связанной с двумя предыдущими, является стремление к сохранению свиней для участия в рассмотренных крупных престижных обменах. Это делается в ущерб другим церемониям, которые все чаще происходят без убоя свиней и без раздачи свинины. Отмеченная тенденция зафиксирована у каяка энга [460, с. 143]. Конечно, нельзя упускать из виду, что эти относительно новые тенденции могли возникнуть вследствие прямого или косвенного влияния процессов, сопутствовавших европейской колонизации. Действительно, многие специалисты прямо указывают на то, что до появления европейцев в нагорьях местное население имело гораздо меньше свиней. Однако следует заметить, что развитие свиноводства и связанных с ним социально-экономических отношений в течение нескольких десятилетий после начала колонизации продолжало идти в рамках традиционной системы хозяйства по законам эволюции первобытной экономики. Поэтому есть все основания считать, что вторжение европейцев лишь ускорило процессы, которые рано или поздно привели бы к тому же результату и без их влияния.
Характеризуя новогвинейский праздник, необходимо отметить еще одну его особенность, которая заключается в том, что он служит одним из важнейших (механизмов этнической интеграции. По данным М. Рей, в средней части долины Ваги люди причисляют себя к единой этнической общности на том основании, что они едят один и тот же «бег». «Бег» — термин, обозначающий лист, который употребляют только при приготовлении свинины для праздника. Таким образом, этническое самосознание объединяет лишь тех людей, которые участвуют в одних и тех же праздниках [895, с. 2]. У мае энга совместный прием пищи, и в особенности свинины, также означает дружбу или родство и в любом случае устанавливает тесные социально-экономические связи (дарообмен) между партнерами [790, с. 120, 121]. В этой связи важно отметить, что в самых разных обществах Новой Гвинеи дарообмен чаще всего ведется со свойственниками или материнскими родичами [495, с. 33–35; 895, с. 21; 454, с. 13, 14, 63; 958, с. 48; 642, с. 27].
Прежде чем перейти к анализу прав собственности на домашних свиней, необходимо отметить, что в целом на Новой Гвинее повседневная жизнь папуасов проходит в рамках преимущественно родовых общин в восточной части острова и преимущественно соседских — в западной, однако и на востоке во многих местах родовые общины постепенно трансформируются в соседские. Вместе с тем вопрос о собственности на свиней повсюду разрешается на индивидуальном уровне. Основная масса свиней, как правило, принадлежит мужчинам, и лишь немногие особи — женщинам. По всеобщему признанию, мужчины получают право владеть свиньями, отбирая новорожденных поросят у свиноматок и принося их домой. В то же время ухаживающие за свиньями женщины порой также пытаются предъявить на них какие-то права. Это ведет к бесконечным спорам между мужьями и женами, которые, правда, заканчиваются чаще всего в пользу мужчин. Однако в виде компенсации, используя свинью по своему усмотрению, муж обычно обязан сделать жене какой-нибудь подарок. Как бы то ни было, именно мужчина в первую очередь решает, когда и сколько свиней необходимо убить, а также кому и в каком порядке раздать свинину. Правда, на Новой Гвинее во многих местах сохраняется порядок, согласно которому ни хозяин, ни тот, кому свинья отдана на выпас, не имеет права ни убить свинью, ни есть ее мясо [1019, с. 117, 118; 929, с. 230; 731, с. 444; 539, с. 98; 917, с. 65]. Этот обычай генетически восходит к традиционному порядку раздела туши дикого кабана и действует по отношению к другим домашним животным, например к собакам [1019, с. 117, 118]. Обращая внимание на распространенность этого обычая у папуасов, некоторые исследователи находят возможным трактовать его как доказательство наличия коллективной собственности на домашних животных [26, с. 286, 306, 307; 539, с. 98; ср. 261, с. 160, 161]. Однако это не так. Во-первых, указанный порядок характерен далеко не для всех папуасов: в наиболее развитых районах он отсутствует. Во-вторых, что гораздо важнее, каким бы образом и при каких бы обстоятельствах ни «дарились» свиньи или свинина, получатель, как правило, принимает на себя обязательства вернуть ее дарителю в том же или в еще большем количестве в будущем, причем это требование распространяется не только на свойственников и друзей (торговых партнеров), но часто и на кровных родственников [510, с. 189; 603, с. 69; 956, с. 10; 895, с. 96, 98, 104; 1019, с. 114–117; 929, с. 119, 230; 539, с. 98, 158; 421, с. 64; 495, с. 33–35, 169–171; 917, с. 98—105; 454, с. 13, 14, 58, 63, 64]. Дальше всего эти своеобразные экономические отношения зашли у экаги, где существовала самая настоящая купля-продажа свиней и свинины, причем покупка и оплата порой совершались одновременно [884, с. 305–333].
Надо сказать, что наличие обособленной индивидуальной, собственности на свиней находит отражение и в папуасской лексике. Так, у сиане различается несколько видов собственности, причем к одному из них («амфонка») относятся личные вещи, дом жены, выращиваемые деревья и свиньи, тогда как земля и огород попадают уже в другую категорию [917, с. 61–76]. Аналогичное разграничение проводят и дани, которые выражают отношение человека к земле словами «вен Ум’уе-ветекма», т. с. «огороды, где работает Ум’уе» (Ум’уе — имя одного из членов общины. — В. Ш.). Однако при наличии общего термина для свиньи («вам») чужую свинью дани называют «акхо» [642, с. 176, 177].
