Зелёный цвет — знамение жизни сердца; цвет жаркого и чистого пламени — знамение жизненной и духовной энергии[80]⁹, то есть способности творить. А если огонь этот тускл, он знаменует, что мистик обессилел и изнемог в сражении со своим низшим «я» и с шайтаном. Голубизна — цвет этого низшего «я». Жёлтый цвет знаменует расслабленность. И всё это суть сверхчувственные реальности, вступающие в беседу с тем, кто их постигает, и беседа эта ведётся на двойном языке внутреннего чувства (дхавк) и визионёрского видения. Таковы два твоих свидетеля, ибо ты испытываешь внутренне в себе самом то, что видишь духовным оком, и видишь духовным оком то, что испытываешь в себе самом» (№ 13).

Таким образом, шейх формулирует закон весов, позволяющих контролировать эти цвето-световые видения, что совершенно необходимо, поскольку речь идёт не об оптических восприятиях, а о феноменах воспринимаемых органом внутреннего зрения; весы позволяют обособить их и отличить от «галлюцинаций». Это обособление совершается по мере того, как удостоверяется подлинность реально пережитого внутреннего состояния, а такое состояние сопоставляется с тем, что могло быть испытано посредством внешнего восприятия того или иного цвета. При условии такой меры речь и в самом деле может идти не об иллюзии, а о реальной визуализации и соответствующем знамении, то есть колорации реальных объектов, чья реальность, безусловно, является не только физической, но и сверхчувственной, психо-духовной. Вот почему эти цветовые фотизмы можно считать в полном смысле слова свидетелями, свидетелями того, что ты есть, чего стоят твои видения, предвосхищающие видение личного «Небесного свидетеля». Особая важность зелёного цвета (цвета полюса) вытекает из всего данного контекста, поскольку это — цвет сердца и сердечной жизненной силы (№ 14); а сердце — это аналог Престола, полюса, то есть преддверия Инобытия. Таким образом, мы узнаём здесь многочисленные черты, уже знакомые нам по рассказу Сохраварди о чужбине Запада.

«Зелёный цвет — наивысший и самый стойкий[81]⁰. Он испускает лучи, подобные дробящимся на искры молниям. Этот зелёный цвет может быть совершенно чистым, но случается, что он тускнеет. Его чистота говорит о преобладании божественного света; тусклость же свидетельствует о возврате к сумеркам натурального естества» (№ 15). Подобно тому, как гора Каф (психо-космическая гора, см. выше, III, 1) целиком получает свою расцветку от Изумрудной скалы, которая является её вершиной (полюсом, космическим нордом), так и сердце «есть тонкий орган, отражающий сияние сущностей и реальностей, вокруг него находящихся. Цвет каждой сущности воспроизводится тонким органом (латифа), к которой он обращён, подобно тому, как реальные формы отражаются в зеркалах или в совершенно чистой воде... Сердце — это свет в глубине колодца природы, подобный свету юсуфа в колодце, куда он был брошен» (№ 16).

В этом свете вновь оживают перепетии вознесения из колодца. В первый раз колодец является тебе подобием бездны, с которой не может сравниться никакая физически ощутимая глубина. Наяву ты свыкся с ним, но когда он видится тебе в состоянии лигатуры чувств (или «отсутствия», то есть, сверхчувственном, чайба), тебя охватывает такой ужас, словно ты готов испустить дух. А потом в устье колодца занимается удивительный зелёный свет. И тогда являются тебе чудеса, которых ты уже никогда не забудешь: дивовища Малакута (мира Animac caelestes, эзотерики Зримых небес), сокровища Джабарута (мира Херувимов, Божественных Имён). Ты испытываешь самые противоречивые чувства: восторг, ужас, неодолимое влечение. А в конце мистического пути ты увидишь колодец у себя под ногами. И весь он преобразится в световую криницу, отливающую зелёным. «Будучи поначалу тьмой, ибо гнездились в нём демоны, он засиял теперь зелёным светом, ибо стал местом нисхождения Ангелов и божественного Сострадания» (№ 17). Наджм Кобра говорит здесь об ангелофаниях, которых он удостоился: исход из колодца в окружении четырёх Ангелов; нисхождение сакины (шехины), вереница Ангелов, нисходящих в сердце, или видение одного Ангела, который восхищает его на небо подобно тому, как был восхищен Пророк (№ 19-21)[82]¹.

Все духовные Небеса, все сокровенные Небеса души, все семь планов бытия, имеющие свои аналоги в световом человеке, расцвечиваются всеми цветами радуги в этом visio smaragdina. «Знай, что существование не подвержено единичности. Нет такого единичного существования, над которым бы не раскрывалось другое, более определённое и прекрасное, чем предыдущее, и так до тех пор, пока не разрешаются они в божественном Существе. И для каждого единичного существования есть на мистическом пути свой колодец. Категории существования ограничены семью; на это и намекает число Земель и Небес[83]². И когда совершишь ты вознесение из семи колодцев в различных категориях существования, тогда откроются тебе Небеса во всём их могуществе (робубийя) и мощи. И атмосфера их — зелёный свет, чья зелень — от животворного света, вечно колеблемого волнами, набегающими одна на другую. И такова насыщенность этого зелёного света, что духи человеческие не в силах его вынести, хотя это не мешает им испытывать к нему мистическую любовь. И на своде этих Небес рдеют искры, что краснее огня, рубина и сердолика, и собраны они в гроздья по пяти в каждой. И при виде их мистик испытывает влечение и страстное желание, и стремится стать одной из них.» (№ 18)

Мы уразумеем, что означают эти рдеющие созвездия, после описания, возвращающего нас к теме исхода из колодца в аспекте визуализированных таких образом внутренних состояний и событий. То, что тебе видится, — учил нас шейх, — суть этапы твоего внутреннего вознесения, то есть того, что ты переживаешь в глубине самого себя. Какова же суть этого духовного опыта? Она — в возрастании светового человека, в трансмутации его чувств в органы света, в «чувства сверхчувственного». Здесь физиология светового человека, отражающая в себе целую совокупность символических форм, переиначивает на свой лад itinerarium ad visionem smaragdinam. Иначе говоря, цвета характеризующие цветовые фотизмы, явленные визионёру, суть зримая трансмутация чувственного, вызванная трансмутацией чувств в «чувства сверхчувственного».

Этот процесс в мельчайших подробностях описан Наджмом Кобра, мы можем дать лишь сжатое его изложение. Нам уже известно, что существует тесная взаимосвязь между чувством мистического состояния и визионёрской аперцепцией, то есть визуализацией этого состояния. Но есть между ними и разница: «Если восприятие ясновидца предполагает открытие внутреннего ока, с которого совлечена помрачающая его повязка, то чувство мистического опыта (дхаук) порождается трансмутацией существа и духа. Мистический опыт — это чувство того, что свершается внутри тебя. Трансмутация эта включает в себя преображение способностей чувственного восприятия. Наши пять чувств преображаются в совсем иные чувства.» (№ 41). И самое важное здесь — обратный путь, постижение чувственного сверхчувственных путём, то есть распознание его в mundus imaginalis, который у Сохраварди именуется Небесной землёй Хуркальи (Terra lucida, космический норд), известной всем мистикам-визионёрам, особенно Ибн Араби[84]³, у которого она описывается как область преображений, место, где имагинативная сила проявляет себя посредством образов, напрочь лишённых сумеречного характера демонической «фантастики».