- А цирк?

- Не знаю. Это из ее прошлого. Просто однажды поговорила с кем-то в зоне Лойка, и тут же стала ученицей известного артиста. Сначала участвовала в его шоу, потом начала готовить самостоятельные номера. Отдельно мы выступаем чуть больше года.

- Понятно...

Повисла пауза.

Многое в поведении Даны действительно стало понятно.

И, наконец, вспомнилось, что именно говорила ему Марта во сне:

- ... Джет, если ты его встретишь, это для меня: сначала поговори, ладно? Пожалуйста, это важно. Я тебя больше ни о чем не прошу, просто поговори.

И он почему-то понял, что имеется в виду тот, другой. Человек, который должен был ее сберечь, но не сберег.

Ближе к вечеру кхорби забеспокоились, а потом Саат и сам различил признаки приближающейся песчаной бури.

Ущелье не могло послужить хорошим укрытием. Это ко всему привычные науги способны стоически пережить неприятность, просто сбившись в плотную кучу. Они так даже передвигаться способны. А людям, особенно не кхорби, придется трудно.

Хорошо было то, что и бандиты вряд ли покинут свою базу до окончания шторма, так что можно было не беспокоиться об охране каньона. Но до надежного укрытия - системы гротов у родника - было три километра. С учетом пересеченной местности и того, что буря начнется в ближайшие полчаса - это плохая новость.

Удручало и то, что придется возвращаться. А ведь до выхода в дюны оставались считанные часы хода. Но по данным разведчиков, искать укрытие ближе к дюнам не стоило и пытаться. Там стены ущелья раздвигаются, кое-где перегораживая путь впечатляющими осыпями. Там появляется песок, нанесенный в устье ущелья переменчивыми ветрами.

У родника они наверняка встретят тех, кто остался в засаде, организованной Алексом.

Снялись мгновенно, но ветер поднялся почти сразу. На лица были накинуты шерстяные маски, они спасали от пыли. Маски кхорби не имели ничего общего с теми, что производились на фабрике Руты. Их делали из особого материала, приготовленного из пуха детенышей науга определенного возраста. Получалась не ткань, а пористый многослойный фильтр, который мягко приникал к коже и позволял почти свободно дышать даже в сильную бурю.

Беда в том, что это относилось только к здоровым людям. Саат, с его искалеченными легкими, начал задыхаться почти сразу. Он на всякий случай намотал повод на руку, а больше ничего сделать было нельзя.

К тому же вместе с песком и ветром пришел холод: пустыня стремительно остывала. В такие бури в лагере обычно закрепляли все, что можно закрепить, а что нельзя - прятали в шатры и палатки. Семьи собирались в больших ярких шатрах, у каждого клана свой узор. А цвет принадлежит всему роду. Так повелось исстари, и кочевье Саата незаметно и органично переняло древнюю традицию кхорби.

Ветер гнал песок вверх по ущелью, как по огромной трубе. Небо начало темнеть. Мимо, плавно обтекая погонщика, шли науги и люди, их подгонял ветер. Прижимал к ногам, трепал одежды. Подвязанная ткань надувалась парусами...

Науг Саата почти остановился, и тот хлопнул его по крупу, подгоняя. Движение вызвало укол боли за ребрами, и погонщик сжал челюсти: это был еще не приступ, слабый отголосок того, что последует потом.

Нужно было заставить животное идти быстрей, они уже оказались в арьергарде группы. Это удалось ему только при помощи костяного ножика - катхаи. Науг дернул мордой и прибавил шагу.

Мучительно долгий путь завершился у развилки. Здесь нужно было подняться по камням, остаткам древнего обвала, до расщелин, верхняя часть которых представляет собой неглубокие гроты. Их когда-то создали кхорби, специально, чтобы было, где с удобством отдохнуть после долгого пути.

Но, чтобы проделать этот последний отрезок, нужно было спешиться и вести животное в поводу.

Саата скрутило, едва он успел коснуться ногами земли. Повод выскользнул из рук, науг невозмутимо пошел дальше, следом за другими животными. Протолкнуть холодый воздух в легкие не получалось, перед глазами плыли теимные пятна.

Как назло, Рома вернулся из города, но лекарства не привез: институт был закрыт без объяснения причин. Теперь предстояло выяснить, долго ли организм протянет без ингаляций и дорогих препаратов. На данный момент рекорд составлял две с половиной недели. Но тогда условия были почти оранжерейные - ни ветра, ни пыли. И не нужно никуда идти.

По прежнему опыту Саат знал, что сейчас ему лучше найти удобное место и лежать, пока приступ не отступит. Он неловко оперся о камни, но встать не смог. На полы плаща лег тяжелый песок, и стало страшно. Он никогда не думал, что умрет так бездарно. И на помощь не позвать.

Неимоверным усилием заставил себя распрямиться. Теперь нужно было влезть на ближайший камень. Поражения быть не может, просто потому, что не может...

Сорвался. Еще попытка...

Чьи-то руки подхватили его за плечи, вздернули на ноги. Кто-то перекинул его руку через плечо, и осталось только перебирать ногами, и мучиться мыслью, что чуть только что всех не подвел...

В гроте было темно, даже тот слабый свет, что плавился снаружи, сюда не проникал - потому что вход завесили лоскутом плотной ткани.

Саат почувствовал, как к лицу прижали кислородную маску - это прикосновение было одним из самых узнаваемых и привычных - и сделал несколько пробных вдохов. Кажется, стало немного легче, а может, показалось.

Зажегся тусклый «вечный» фонарь. В его зеленоватом свете замелькали обеспокоенные лица.

- Прибил бы твоего поставщика, - услышал он облегченный голос Алекса. - Ну что, жить будем, или как?

- Куда ж я денусь?

Саат приподнялся, тут же почувствовав чье-то плечо, спросил:

- Все здесь?

- Да все, все, - успокоил Алекс. - Все и еще немножко. До нас подошел Тха со своей группой. Так что у нас тесно. Пить хочешь?

Ну что же. Можно отдыхать. Тем, кто сможет...

Это место на всех картах Руты называлось «Полая гора», из-за подземной пещеры и озера ледяной воды в ней. Пробраться к озеру можно только с риском для жизни, пологих берегов у него нет, а единственная расщелина, ведущая туда, заканчивается крутым обрывом в десяти метрах над водой. Спускаться туда бессмысленно еще потому, что вода имеет горько-соленый вкус. Озеро не питается никакими источниками, и кажется, существует в таком вот виде со времен возникновения рутанских пустынь и этого древнего хребта.

У самого входа в расщелину, ведущую к озеру, на камушек присел молодой человек. Чувствовал он себя хуже некуда. Болела жестоко намозоленная вчера нога, немного болела голова, после ночи, проведенной в неудобной позе, ныла спина. А утром его еще ждал сюрприз в виде непланового дежурства.

Парня звали Валентин Риммер, и еще три наэзере назад он даже предположить не мог, что судьба подложит ему свинью таких размеров. С отцом и братьями они владели ремонтной станцией на середине пути между Рутой и Бэстом. Имелся и свой гараж, и небольшая флаерная стоянка. И хотя малый воздушный транспорт на этой планете не самый популярный, станция приносила доход. Отец умер, хозяином стал старший брат Валентина, решивший все устроить по-новому. Но переделки не задались, и Риммеры оказались на грани разорения. Именно тогда у них остановился человек из города, судя по машине - важная шишка. Старшего брата не было, средний в дым напился, и гостя принимал сам Велли. Гость посмотрел на царящий на станции бардак и предложил:

- Я бы купил у вас эту точку. Вам ее все равно не вытянуть. А на Руту скоро придут большие перемены, и деньги вам могут понадобиться.

Велли, конечно, ничего не решал сам, но пообещал, что поговорит с братьями. Гость намекнул, что заинтересован в покупке всерьез.

Они просидели до утра, уговорили бутылку синтетического, но неплохого виски. На прощание гость оставил визитку и предложение связаться с ним, как только решение будет принято.