Несмотря на то, что мне было неприятно вспоминать о Дженис, даже в прошедшем времени, я решил, что лучше я сам все ей расскажу, поскольку весь Интернет был завален уймой моих фотографий и всевозможных историй. Если Брук захотела бы узнать о Дженис и других, с кем я раньше встречался, в Интернете можно было найти множество фоток, наряду с некоторыми сплетнями, где я был, с кем и с какой целью. Скорее всего, она уже их видела. Я надеялся, что Брук поняла, что в большинстве своем это полное дерьмо. Такой вид прессы мне совершенно не нравился, репортажи папарацци, основывались только на моем имени и личном состоянии. Почему никто не хотел увидеть фотографии мужчины, с большим трудом зарабатывающем свои центы, вместе со своей девушкой, отправившихся на свидание. Всего лишь только один раз я был благодарен прессе за «чистую», как родниковая вода, статью о Blackstone Global, вливающей средства в фермерское хозяйство третьего мира, где я «отфошопленный» стоял на фоне деревни. Я не задержал дыхание от восторга, но это было чертовски хорошо для разнообразия.

— Я знаю, что могу доверять тебе, Калеб Блэкстоун. — Она протянула руку и провела по моему лицу. Я подумал, знает ли она, что я полностью становлюсь ее пленником, стоит ей только дотронуться до меня. — Итак, про противозачаточные… — Она провела пальцем по моей нижней губе, и я всеми силами пытался не взять ее пальчик в рот и не начать сосать. — Прежде чем я покинула свое убежище, они предложили мне пройти определенный тест, я сдала. Доктор выдал мне рецепт на таблетки. Я так их и не купила, потому что была не готова к случайному сексу. Я не была готова ко многим эмоциональным вещам, когда вернулась в Бостон. Мне необходимы были пять месяцев, чтобы найти работу и заботиться о Нэн, открывая для себя что-то новое. Но все это было до того, как я встретила тебя, Калеб. Не могу отрицать, что после встречи с тобой, все стало несколько другим. Я хотела быть с тобой. Я чувствовала, что с тобой мне будет хорошо, и я смогу смело доверить тебе свое тело и сердце. Я воспользуюсь рецептом и начну принимать таблетки. Мы будем защищены, когда ты вернешься из Абу-Даби.

Она бросила на меня встревоженный взгляд, я молчал довольно-таки долго, а потом прижался к ее руке у себя на щеке.

Думаю, я был слишком занят, еще больше влюбляясь в нее, чтобы что-то отвечать.

Black Bay Club был расположен прямо на скалах, с видом на залив, с милями ухоженных зеленых лужаек, которые так ценятся гольфистами всего мира. Гольф был любимой игрой моего отца, но не моей. Я не перекрыл поток непомерно высоких сборов в его частный гольф-клуб после того, как он умер. Никогда не можешь сказать, когда это членство может принести свои плоды, и сегодня, будучи членом Black Bay Club, представился случай воспользоваться своей привилегией, в результате я получил столик на ужин с Брук, перед моим вылетом в Абу-Даби около полуночи. Все два дня она готовила и кормила меня, сейчас я настоял сделать перерыв.

Мысль о том, что я оставляю ее на острове, мне оказалось принять немного легче, нежели мысль, что она останется в Бостоне. Она сообщила, что взяла неделю, чтобы помочь своей бабушке выписаться из центра и обустроиться на новом месте. Я не мог отрицать, что был несказанно рад, что большую часть своей деловой поездки, моя девочка будет в полной безопасности на острове. Я не хотел, чтобы пресса пронюхала про мои отношения с Брук. Но я знал, что рано или поздно это случится, но надеялся, что когда это случится, я смогу ее защитить и оградить от пристального их внимания. Папарацци еще те мудаки, да именно мудаки. Они постараются как можно больше отрыть «грязного белья» и выставить на всеобщее обозрение всему миру, лишь бы поднять рейтинг своих изданий. Я не хотел, чтобы она испытывала боль от их «толстокожести», выставляя ее прошлое на всеобщее обозрение, или как она проводила свою жизнь, пока мы не встретились.

— Ты мне ничего не рассказывала о своем выборе профессии. Что вдохновило тебя стать дизайнером интерьера?

— Я просто подумала пойти по стопам моей мамы.

— Как так?

— Ну, она посещала Университет Саффолка, когда училась в колледже и изучала дизайн. Я рассказывала тебе, как она познакомилась с моим отцом, когда обучалась семестр в Лондоне.

— Да, я помню. — Я видел фото ее родителей в коттедже. Ее мать выглядела как Брук, но версия 1990-х годов… та же красота, легко узнаваемая, видно являлась их общей чертой. — Ты сказала «сначала».

— Да, мне нравилось изучать то же, что изучала моя мама, даже ходить в один институт. Это давало мне возможность почувствовать себя ближе к ней, словно у нас было что-то общее, что нас как-то связывало. — Она потерла с левой стороны шею сзади, ее жест заставил меня немного напрячься, поскольку я заметил его, с того места, где сидел. Я не заработал бы свои миллиарды, если бы не умел считывать людей в течение многих лет. — Я люблю свою работу. Действительно наслаждаюсь, создавая идеальные дизайны для клиентов, — сказала она.

— Почему-то я слышу «но» в конце этого заявления?

Она застенчиво, мило улыбнулась.

— Ты наблюдателен, Калеб.

— С тобой, дорогая, даже больше, чем обычно. — Это была правда. Я хотел узнать о ней все. — Итак, если бы теперь у тебя был выбор, что бы ты выбрала?

Она ответила моментально.

— Я бы предпочла быть Марни Коул.

Я подался вперед, ожидая от нее объяснений, пребывая в уверенности, что это будет интересная история.

— Когда я впервые попала в приют для женщин в Сан-Диего, я еще не отошла от шока. Я продолжала оплакивать потерю своего ребенка. Я назвала ее Софья. Я даже не знала, что она была девочкой, потому что до аварии, так и не сделала УЗИ во втором триместре беременности, когда можно уже определить пол ребенка, если он не будет перебирать ножками. — Ее глаза стали стеклянными, но я молчал. Я был заворожен ее рассказом и хотел услышать продолжение. — Несмотря на то, что в столь молодом возрасте, я не планировала стать матерью, я по-прежнему чувствовала связь со своей девочкой, и это было… тяжело… отпустить эмоционально, особенно когда ее больше у меня не было.

Я потянулся через стол и взял ее за руку.

— Я ни с кем не хотела разговаривать. Как я уже говорила, я всего лишь хотела найти спокойствие, особенно от всех мыслей и бардака, который творился у меня в голове. Когда у тебя не переставая крутятся ужасные мысли, успокоение становится бесценным даром.

Я повернул ее руку кверху ладонью.

— В приют приходили волонтеры и делали, то, что было необходимо. Кто-то помогал на кухне, готовя еду, кто-то предлагал профессиональные консультации или юридическую помощь, другие составляли бухгалтерский баланс или работали на телефонах, обычно волонтеры добровольно тратили свое время, работая почти полный рабочий день, делясь тем, что уже умели сами. И в приют приходила женщина, ее звали Марни, и она была садоводом. Я узнала, что она сертифицированный мастер садовод, в ходе ее занятий. Она приходила в приют и передавала свою магию работы с цветами. Будучи уроженкой Сан-Диего, где урожайный сезон длится почти целый год, а погода редко оставляет человека дома, Марни приходила часто. Как только я переехала в приют, я жаждала познать мир, лишившись которого фактически больше года, я сразу же погрузилась в садоводство. Я сидела среди цветов и мои физические и эмоциональные раны постепенно заживали… это была моя тайная спокойная гавань. Красивый сад с цветами, где не слышалось криков от бессмысленного бешенства, и никто не получал извращенное удовольствие, запугивая меня.

Я стал чертить линии пальнем у нее по ладони.

— Марни не расспрашивала меня о моем прошлом. На самом деле, она не очень-то со всеми общалась. Марни была в своей собственной спокойной гавани, и приют как бы добровольно помогал ей. Однажды она просто протянула мне садовый совок и указала на сорняки, которые нужно было прополоть, именно тогда я, действительно, начала свой путь исцеления. Чем больше я проводила времени в саду с Марни, тем больше мы узнавали друг друга. Я узнала, что у нее есть муж, детский хирург, что она живет в прекрасном доме в Ла-Хойе с собаками, а также на заднем дворе у нее есть пруд с золотыми рыбками. Она рассказала мне о своем сыне Филиппе. Он был единственным ребенком, всей ее жизнью, он погиб в автокатастрофе за неделю до Рождества в возрасте двадцати лет. Все произошло в пятницу, когда школьников отпустили на зимние каникулы, поэтому водители был нервными, Филипп выехал на шоссе по дороге на работу. Водитель грузовика с доставкой, чтобы успеть до дедлайна, не глядя перепрыгнул с одной полосы на другую и уничтожил единственного сына Марни в мгновение ока. Он умер.