По-видимому, это был не сон, потому что когда Лайла перечислила блюда на ужин, мне показалось это очень забавным. Спагетти…. с фрикадельками.

Конечно же я сразу вспомнила Калеба и цветы, которые он мне прислал. А также свою напыщенную тираду, грубую, со своей стороны, он всего лишь флиртовал со мной по телефону. И он, на самом деле, флиртовал со мной. Я поняла это и грубо его отшила. Я вела себя с ним, как настоящая стерва, хотя Калеб проявлял ко мне доброту и уважение.

Я вытащила телефон из сумки и сначала сделала фото Нэн и Германа, потому что они выглядели такими очаровательными и счастливыми, сидя вместе, я не могла их не сфотографировать. А потом направила камеру на свою тарелку со спагетти и фрикадельками и сделала пару фоток.

— Чем черт побери ты занимаешься, Брук? — спросила меня Нэн.

— Я фотографирую свой ужин, бабуля. Не каждой женщине так везет, когда ей делают предложение, получить на ужин спагетти и фрикадельки.

После ужина я оставила Нэн и Германа и отправилась домой, в коттедж. Домой в свой собственный коттедж. Сейчас мне предстояло свыкнуться с этой мыслью, привыкнуть, но я была уверена, что сумею с этим справиться. Также как и выбраться из своей паранойи по поводу денег, когда я узнала, что стала собственником коттеджа в два миллиона долларов на острове Блэкстоун этим вечером? Как такое вообще возможно? Как такое возможно, что моя бабуля собирается выйти замуж за свою давнюю любовь, Германа, который при этом стал мэром. Они поженятся через месяц, и я планирую привлечь к организации этого события Эдуардо, который даже не подозревает, что его будут нещадно эксплуатировать.

Господи ты ж, Боже мой.

Я хотела порыться в интернете сегодня вечером, поискать идеи для свадьбы, чтобы утром быть во все оружии и взяться за дело. У нас есть всего лишь месяц для подготовки. Я прекрасно понимала, что за такой короткий срок, подготовка свадьбы может стать проблемой, но мне хотелось, чтобы этот день стал особенным для Нэн и Германа, если после него я вообще останусь жива.

Первое, что я сделала, вернувшись домой — переоделась. К концу дня, я готова была зарыть свои кожаные леггинсы и сапоги после почти двенадцати часов ношения. А также лифчик. Я не могла почувствовать себя лучше, сменив модные вещи на уютную фланелевую пижаму и теплые носки, которые выглядели не совсем красиво.

Я заварила себе чай и написала на электронную почту Эдуардо, подробно описав, что предстоит сделать и пригласила его завтра к нам (на остров, если он будет свободен), иначе нам придется искать другое место для встречи. Я предположила, что молодожены захотят обвенчаться в Каменной Церкви, очень старой каменной часовни, расположенной на каменистом берегу. Часовня выглядела сурово, не презентабельно, но напоминала часовню на острове Камберленд, где Джон Кеннеди-младший и Каролин Бессет поженились. Эта часовня, однозначно, то что надо.

Часы показывали десять, когда я взяла своей телефон, чтобы взглянуть на фотографии Германа и Нэн. А потом увидела фотку со спагетти и фрикадельками. Не знаю почему, но я решила написать Калебу сообщение. Это было очень глупо с моей стороны, но я хотела таким образом еще раз извиниться. Я чувствовала ужасный осадок от того, что наш разговор закончился на сравнении западного и южного побережья. Оуч. Это явно было стервозно с моей стороны. То, что я говорила было полным позором, несмотря на то, что точно своих слов я вспомнить не могла. Спасибо, тебе Господи.

Но я точно запомнила слова, сказанные мне Калебом, что я буду вспоминать о нем всякий раз, когда увижу фрикадельки.

Моя смс-ка была самым меньшим, что я смогла сделать, показав свою воспитанность, уверяла я себя, выстукивая пальцами сообщение:

Вспоминала о вас сегодня вечером за ужином.

Брук

И я приаттачила фотку своей тарелки с фрикадельками, нажав отправить.

— Мать твою! — Мать твою, говно, пидарас, ублюдок. Появился ли у меня шанс, что она, действительно, захотела со мной связаться? Я уставился на смс-ку Брук и мне так захотелось ей позвонить. Мне захотелось поговорить с ней, в основном, чтобы услышать, как она произнесет мое имя своим красивым, приятным голосом. «Это Калеб звонит?» Я словно слышал, как она это говорит. Я точно слышал тембр ее голоса, когда она будет произносить эти слова.

Но я не мог позвонить ей сейчас и неважно, как сильно я этого хотел.

Иначе все мои планы на понедельник будут разрушены. Она не знала, что я хочу воспользоваться ее услугами, как дизайнера интерьера по капитальному ремонту моего пентхауса, и конечно же, она ничего не знала о моей семье, которая наняла ее бабушку в Блэкуотер еще до моего рождения. Сначала я должен был все же осуществить свой план по Блэкуотеру, а потом уже собирался рассказать все Брук, кто я на самом деле, когда мы будем вместе, и к тому времени я собирался исправить все ошибки, которые совершила моя семья. Иначе, она не даст мне единого шанса. Брук четко дала понять, что мое место на западном побережье, в особняке, где обитали все остальные, такие же безумно-богатые сволочи, не понимающие жизни простых людей южного побережья. И я, словно в голове опять услышал ее голос, когда она произносила эти слова.

Я не волновался представиться полным именем, поскольку многие дальние родственники жили на Блэкстоуне, но даже несмотря на это, моя фамилия была достаточно распространенной, поэтому в понедельник я не собирался быть анонимом. И мне не хотелось, чтобы она узнала, что в эти выходные я был на острове, и если я ей сейчас позвоню, то обязательно уступлю сам себе и попрошу ее где-нибудь встретиться. Она была слишком сильным для меня искушение, слишком большим искушением, что я даже не доверял себе.

Но ее смс-ка сделала меня чертовски счастливым. Брук вспомнила обо мне за ужином. Она вспомнила того идиота, с черными глазами, неразборчиво что-то бормотавшего, но она не удалила мой номер телефона из своих контактов.

Я разглядывал фотографию, которую она мне отправила и задавался вопросом — во сколько она ужинала и с кем. Я хотел знать каждую мелочь, касательно ее.

У меня закралось подозрение, что это было примерно в то же время, когда я дрочил в душе, думая о ней. Почти трогательно. Что бы она подумала обо мне, если бы узнала?

Лукас неторопливо вернулся в игровую комнату с бутылкой виски Lagavulin в одной руке и двумя сигарами Cohiba Espléndidos в другой.

— Что, за мать твою, с тобой происходит?

— Мне нужно немного принять Lag, прежде чем я что-то тебе расскажу, брат.

— Брук — вот почему ты прилетел сюда. Я уже додумался до этого.

Я многозначительно посмотрел на бутылку виски в его руке, промолчав.

— Хорошо, я подожду, — сказал он, опуская свою задницу рядом со мной и начиная наливать.

Я хранил молчание, пока не опустошил два стакана, сигара была правильно обрезана, раскурена и горела. Я не часто балуюсь, но мне нравилось, черт побери, иногда курить сигару. Курение сигар — это как дегустация хорошего вина, вы не затягиваетесь глубоко. А просто делаете как бы маленький глоток. Глоток дыма, а затем выпускаете его, не оставляя у себя во рту, остается только привкус очищенного табака.

И раскуривать эту тонкую кубинскую сигары — идеально подходило для моего настроения в данный момент. Я смотрел на прозрачный клубящийся дым перед собой, который медленно исчезал. Из игровой комнаты Лукаса открывался красивый вид на Black Bay. По сути, весь дом был удивительным, и я был рад, что приехал, чтобы повидаться со своим братом, независимо от того, что я обнаружу завтра в Блэкуотер.

— Ты когда-нибудь хотел чего-нибудь так сильно, что даже начинал бояться за свою судьбу, если этого не сможешь получить?