Мне очень нравилось, как я ощущала себя рядом с ним. Спокойствие. Заинтересованность. Совершенно разные, но одинаковые по описанию чувства, когда моя рука находилась в руке Калеба. Может, с его стороны это выглядело немного самоуверенно или даже немного грубовато. Но странным казалось то, словно так и должно было быть.

Она пахла так приятно и выглядела такой хорошенькой, что мне потребовалась сдержанность, чтобы не прижаться к ней. Но я хотел. Я вообще хотел сделать многое с Брук.

И в какой-то момент мне необходимо было очутиться с ней рядом на заднем сидении автомобиля, чтобы я почувствовал себя расслабленно, совершенно расслабленно, что это было на самом деле, черт его знает, но чувствовал я себя именно так. На самом деле, это было не важно, потому что такого у меня еще не было. С ней мне приходилось начинать все с нуля. Освоение Брук было сродни пошаговому освоению территории, раньше я бы никогда на такое не решился. Я хотел предъявить свои права на нее, к ней, с ней. Я хотел большего, чем мог иметь, причем прямо сейчас. Я инстинктивно знал, что мне не стоит торопиться, чтобы заполучить хотя бы шанс на девушку, которая так глубоко пробралась мне под кожу, что я почти не узнавал самого себя. О такой любви говорил Лукас?

Мне даже не хотелось выпускать ее руку, когда Исаак припарковался перед рестораном. Хотя это было обычным прикосновением — ее и мои пальцы переплетались вместе. Обычное прикосновение. Но не совсем. Смэшинг Пампкинз [7]понял бы мою боль.

Поэтому, как только мы оказались перед входом в ресторан под тентом, укрытые от дождя, я взял ее снова за руку и не отпускал, пока мы не прошли внутрь и не сели за стол друг напротив друга. Не скрывая я рассматривал Брук, и это было бальзамом мне на сердце. Она, конечно, была красавицей, и мне нравилось смотреть на нее, но ее внимание, направленное на меня, не было похоже на внимание, которым меня одаривали раньше женщины. Она не отстранилась, когда я держал ее за руку. Она не прильнула ко мне, рассчитывая на большее. И она не показывала, что крайне нуждается в моем внимании. Она просто приняла его.

— Надеюсь, что здесь будет хорошо, — сказал я, глядя в свое меню. Boscono’s on the Hill был новый итальянский ресторан в Боскон-Хилл. — Я никогда не был здесь раньше. Мне предложила его моя ассистентка, когда я ей сказал, что хочу тихое место с отличной кухней и достойной винной картой. Я подумал, что тебе понравится итальянская кухня из-за той фотки, что ты прислала мне тем вечером.

— Здесь замечательно, и я уже знаю, что закажу.

— Даже я знаю, что ты закажешь, Брук. — Без сомнения, различные вариации фрикаделек. Мне нравился ее юмор. — Какое вино ты предпочитаешь? — спросил я.

— По слаще, в самой конце шкалы винной карты. Я надеюсь, это неплохо, — быстро добавила она.

— Я люблю все сладкое, — тихо ответил я и опять увидел, как она покраснела. Чертовски горячо.

Появился официант, чтобы принять у нас заказ и доставить самое дорогое Ламбруско, двадцать восемь долларов за бутылку (вероятно, в стоимость входила еще и тридцатипроцентная ресторанная наценка) я оценил ее незаинтересованность в своей респектабельности. Это было ново.

Я вспомнил, как приложился губами к нежно пахнущей щеке Брук, приветствуя ее в дизайн-студии. Мне хотелось лизнуть ее кожу, пройтись вниз по ее шеи, притянуть к себе и поцеловать в ключицу. Я хотел бы почувствовать, как она отзывается на мои действия. Интересно, как она будет выглядеть, когда мои губы будут бродить по ее телу? Какие звуки она будет издавать? Какая она во время секса? И на вкус она такая же сладкая, как это вино, которое мы пьем?

Предстоящий ужин был проверкой моего контроля, мне приходилось все время помнить, что нужно держать себя в руках, и вести себя тихо. Напор будет не правильным шагом по отношению к Брук.

Она мгновение изучала меня, прежде чем сказала:

— Сейчас ты напомнил мне человека, которого я знаю на острове.

— Да?

— Да, жениха моей бабушки. — Она покачала головой и улыбнулась. — Боже, это звучит так странно, но мне следует к этому привыкнуть, потому что свадьба будет через месяц, и я занимаюсь ее организацией.

— Поздравляю счастливую пару. — Я ничего не мог поделать, но мне, действительно, стало интересно за кого миссис Кастерлей решила выйти замуж в свои золотые годы. Готов был поспорить, что она по-прежнему была прекрасна, насколько я ее помнил — все так же мила, добра, настоящая англичанка, управляющая поместьем Блэкуотер, создавая вокруг идеальный комфорт, насколько это было возможно в нашей не идеальной семье. Я вспомнил, как она убирала за нами весь бардак, который могут совершить дети и при этом обладала огромным терпением.

— У меня почему-то возникла эта мысль, Герман будет моим дедом, когда женится на Нэн.

Герман? У меня стало покалывать затылок. Имя Герман было не столь распространенным. Судя по всему, я мог спокойно сказать, что единственный Герман, живущих на острове был моим дядей.

— Герман Блэкстоун?

— Ты родственник Германа?

— Он мой дядя. Итак, дядя Герман женится. Вау. Это круто. — Мне следовало рассказать Брук о Блэкуотер. Мне не стоило хранить эту тайну и скрывать что-то от нее. — Ты уже видела список приглашенных на свадьбу?

Она в недоумении покачала головой.

— Нет, они до сих пор составляют его.

— Думаю, я буду в этом списке, ты точно увидишь мое имя. — Если честно, то я был взволнован. Герман заслуживал крупицу счастья после того, как дерьмово женился первый раз. Тетя Синтия была не слишком хорошей женщиной. На самом деле, воспоминания о ней были скорее, как о чертовой гидре. Мать точно будет в не себя, когда услышит новость. Только представьте, бывшая прислуга выходит замуж за деньги семьи Блэкстоунов. Я даже уже слышал ее стоны над бокалом шардоне. Я бы солгал, если бы мысль о горе моей матери о новости Германа, не веселила меня до чертиков.

— Значит твой отец и Герман братья? — Она нахмурилась. — Мне почему-то казалось, что у него есть один брат…

— У него и был. Мой отец Джон Уильям или ДжУ как его называли, был его единственный брат, на десять лет моложе Германа.

Она соединила все детали, и выражение ее лица стало грустным, я тут же понял, что она все поняла. Умная девочка.

— О, Калеб, я сожалею о твоей потере. Это произошло прямо перед тем, как я вернулась в Бостон, чтобы помочь Нэн. Она все время вспоминала твоего отца и была убита горем, когда услышала, что он скончался.

— Спасибо. Я каждый день вспоминаю его. — Я испытывал хотя бы маленькое утешение, поскольку наш отец умер спокойно и среди своей семьи.

Она мгновение задумчиво изучала меня, не отпуская моего взгляда.

— Калеб, предполагаю, что ты уже понял, что моя бабуля была домработницей в Блэкуотер. Зачем ты нанял меня для своего ремонта после всех тех ужасных слов, которые я наговорила тебе, ужасно неуважительных о твоей семье?

Она несколько раз моргнула, как будто пыталась сдержать слезы. Это выглядело так сердобольно.

— Брук, прошу тебя, успокойся.

— Но я не понимаю. Я не понимаю, что ты делаешь здесь со мной, Калеб? Цветы, предложение о работе и пятьдесят тысяч долларов, которые ты заплатил вместо меня, за ущерб дизайнерских костюмов. — Она отвернулась к окну и уставилась на дождь. — Ко мне заходил мой бывший босс, принес чек и поблагодарил меня за то, что мой парень возместил ущерб.

Она отвернулась от окна и поразила своим пылающим взором янтарных глаз. Ее глаза были чувственными, и я мечтал о ночи, когда она была бы в моей постели, и не отрывая взгляда смотрела на меня, пока мои член был бы похоронен в ней глубоко. И я даже не сомневался, что это было бы ох*ительно.

— Ты даже не знаешь меня, если не учитывать того приема, Калеб. Так зачем ты все это делаешь для незнакомого человека?