— И сколько раз ты намерен сдавать этот экзамен, Боб? — осведомился Фингал.

Боб покраснел.

— Ну, вообще-то я… — Он помедлил и наконец заключил: — Трудился не так усердно, как следовало бы.

— Боб Син-Джин Бересфорд, поклянись мне, что на следующие три месяца засядешь за учебники, — потребовал Фингал, — и с блеском сдашь первую часть выпускного экзамена вместе с нами. А мы поможем, если что, — верно, ребята?

Остальные кивнули.

— Конечно, поможем, — подтвердил Чарли.

Фингал протянул руку, и Боб, поколебавшись, пожал ее.

— Клянусь, Фингал О’Рейли, — произнес он под аплодисменты остальных двоих.

— Жизнь студента-медика, — вещал Кроми со своего места в пабе «Дэви Бернс», — это длинный период релаксации, перемежающийся краткими промежутками острого ужаса. — И он отпил из своей кружки.

— До ужаса под названием «выпускной экзамен, первая часть» осталось шестнадцать дней, — напомнил Фингал.

— Помним, — кивнул Чарли. — Надеюсь, мы выдержим его.

— Должны выдержать, черт возьми! — выпалил Боб. — Фингал никому не давал дух перевести с тех пор, как в марте взял с меня клятву. Кстати, Фингал, ты сам пропустил несколько четверговых лекций по патологии и бактериологии, когда у тебя тренировки по регби.

— Да, но я уже наверстываю, — сообщил Фингал.

Боб протянул руку и чокнулся с ним стаканом.

— Знаешь, я разочарован, что в этом году ни тебя, ни Чарли не взяли в сборную Ирландии.

Фингал тоже был расстроен, но не подавал виду.

— Может, в следующем году повезет, Боб. Я на пике формы.

— А у меня фармакология лезет из ушей, — признался Чарли. — Чего мне не хватает, так это еще одной пинты. Кто со мной?

— Я пас, — отказался Кроми. — Сегодня я встречаюсь с Вирджинией, а потом мы с ней, Фингалом и Китти идем в «Оленью голову» на О’Коннелл-стрит. Так что мне лучше не усердствовать.

Чарли покачал головой.

— А ты, Фингал? Еще пинту?

— Нет-нет. Я сейчас иду домой.

В начале недели мать прислала ему записку, в которой буквально потребовала навестить ее сегодня. Обычно она не проявляла настойчивости. Фингал написал в ответ, что зайдет в указанный день, и решил не тревожиться, пока не выяснится, в чем дело.

Мама поднялась с кресла навстречу сыну и крепко обняла его.

— Фингал, как давно мы не виделись! Проходи, садись.

Фингал заметил, что она слишком бледна.

— Мама, что случилось? Тебя что-то гложет.

— Я хотела поговорить с тобой наедине. Отец сейчас в Королевской ирландской художественной галерее. — Она напряженно подалась вперед. — Мне нужен твой совет. Фингал, отец нездоров, но отказывается признавать это.

— Нездоров? — Фингал насторожился. — Что это значит?

Мама беспокойно теребила юбку.

— Он слишком быстро утомляется. У него часто бывает одышка. Однажды он признался мне, что чувствует себя выжатым.

Мысленно Фингал уже приступил к дифференциальной диагностике. Для двух названных симптомов список возможных недугов получался слишком длинным.

— К врачу он обращался?

Мама покачала головой.

— Он злится, даже когда я намекаю, что было бы неплохо побывать у врача. Я думала, может, ты сумеешь определить, действительно ли ему нужна консультация медика. Если да, я найду способ убедить его.

Фингал услышал в материнском голосе стальные нотки и улыбнулся, несмотря на беспокойство.

— А что-нибудь еще ты замечала?

Ее глаза влажно заблестели.

— Он… кажется, он худеет.

Потеря веса — тревожный симптом.

— Кто-то должен обследовать его, — заявил Фингал. — Сделать общий анализ крови, возможно, рентгеновские снимки.

Мама улыбнулась.

— Спасибо, Фингал. Я постараюсь отправить его к врачу, причем к хорошему, к настоящему.

— Я знаю такого, — сообщил Фингал. — Это доктор Миккс, руководитель нашей клинической практики. В последнее время я вижусь с ним редко, но он вряд ли откажет мне в одолжении. Поговорю с ним в следующий понедельник.

— Я так признательна тебе, сынок! У меня с души как будто свалился камень.

Фингал всеми силами старался не выдать тревоги.

— Я позвоню тебе.

Мама улыбнулась.

— Ты славный мальчик, сынок. И всегда был таким.

Фингал заулыбался.

— Да, в последний раз я слышал это, когда ты ссорилась с кем- то из мамаш. И собиралась не давать ей спуску.

Усмехнувшись, мама села ровнее и сложила руки на коленях.

— Ну а теперь, когда неприятные дела остались позади, расскажи мне, что у тебя нового.

Фингал задумался.

— Давай посмотрим. С практикой все в полном порядке. — Он подмигнул. — Кстати, сегодня вечером я иду в Феникс-парк с одной юной леди, Кэтлин О’Хэллоран. Она учится на медсестру.

— Вот как? — Мама улыбнулась, склонив голову набок. — А ты хотел бы привести ее в гости и познакомить с нами?

Фингал рассмеялся, сообразив, что на самом деле мама хочет знать, насколько серьезны его отношения с Китти.

— Пока нет, ма.

Фингал вышел из трамвая в Феникс-парке, возле памятника Веллингтону — массивного обелиска, воздвигнутого в память о герцоге. Китти сидела на ступеньках у подножия памятника.

— Фингал! Мы не виделись целую вечность!

— Точно. Но нам не оставалось ничего другого. Видеться в больнице нам нельзя.

— По крайней мере, я уже закончила первый год учебы и теперь имею полное право жить не в общежитии для сестер, а в съемной комнате с Вирджинией. Теперь встречаться будет проще.

— Только после сдачи первой части экзамена.

— Ну конечно, после экзамена. Я знаю, как это важно.

Он наконец привлек к себе ее, стройную и горячую, и вдохнул нежный аромат.

— Идем. — Он взял ее за руку. — Пройдемся одну трамвайную остановку, до зоопарка.

Держать Китти за руку было замечательно. Радуясь уже тому, что она рядом, Фингал не видел необходимости заводить разговор. Феникс-парк на северном берегу реки Лиффи был пасторальным уголком посреди мрачного, будничного города.

— Куда пойдем сегодня? — спросила Китти.

— В «Оленью голову» на О’Коннелл-стрит. Там нас будут ждать Кроми и Вирджиния. Вы с ней близкие подруги, так?

— Джинни — наивное дитя. Она посоветовала мне не верить дурацким сплетням.

— О чем?

— У вас с Бобом Бересфордом неважная репутация.

Фингал густо покраснел.

— Вообще-то я… то есть…

Китти рассмеялась.

— Дурачок, я знала об этом еще до нашего первого свидания. Неужели ты считаешь, что до тебя я ни с кем не целовалась?

Фингал решительно не желал представлять себе Китти в объятиях другого мужчины, но промолчал.

— Но только с тобой, Фингал, мне хочется встречаться как можно чаще.

Он глубоко вздохнул. На других женщин он не смотрел с прошлого октября.

— И мне тоже.

— Я поняла это на Новый год, когда запели «Дым в твоих глазах».

Фингал помнил, как под эту песню пообещал Китти, что не даст пламени угаснуть. Возможно, пора было пригласить ее к родителям в гости, познакомить с ними… но признаться в любви он не был готов.

— В последние девять месяцев мы виделись редко…

— Видимо, так живется и женам вечно занятых врачей.

Фингал снова вздохнул.

— Да, скорее всего. Врачи целыми днями на посту. — Он заглянул в глаза Китти. — А ты хотела бы стать женой врача?

— Смотря какой врач сделает мне предложение. — Судя по голосу, она не шутила.

— Китти, я… — Он не знал, что ответить.

— Все хорошо, Фингал, — прервала она. — Я понимаю, пока в голове у тебя одни только экзамены. Может быть, как-нибудь потом? — Ее голос звучал твердо, но с оттенком сожаления.

Дальше, чем неопределенное «как-нибудь потом», он пока не решался заглядывать, потому поспешил сказать:

— Ты права. Экзамены прежде всего. Я не могу давать обещаний, пока не стану доктором О’Рейли.

— Ничего, — отозвалась она. — Я понимаю. — Она высвободила руку и зашагала в сторону зоопарка.