– Она мертва, – сухо сказал в трубку. – Организуй все, что нужно. Я хочу забрать ее сегодня же.

Коротко. По факту. Только фразы, как будто не его. Словно кто-то другой здесь сейчас стоит. Не Егор. И не его сестра лежит мертвая. Осознание придет позже.

Тем временем девчонка подошла к кровати и протянула руку ко все еще влажному лбу Алисы.

Аравин хотел одернуть ее. Но вновь сдержал себя, понимая, что именно она ухаживала за его сестрой. В комнате было чисто, несмотря на давно порванные обои и дырявые половицы. Постель застлана чистым бельем. На столе остывающий суп и кусочек хлеба, которые так и не отведали. Все аккуратно, на маленьком подносе.

Занавески на окне нет, но оно закрыто белым ватманом, на котором кто-то умело нарисовал простым карандашом зимний пейзаж. Подоконник облезлый, но чистый.

– Ты правда заберешь ее? – голос девчонки звучал испуганно. Она больше не всхлипывала, только щеки оставались влажными и румяными.

Егор не ответил, лишь смерил ее пустым взглядом.

– Можно мне прийти на похороны?

В этот раз кивнул.

– Алиса часто о тебе говорила, – поделилась девчонка. – Когда он не слышал, – последняя фраза произнесена очень тихо, словно она чего-то опасается.

– Он? – наконец отреагировал Аравин.

– Мой отец, – в этой фразе улавливалось только отвращение. Девочка даже поморщилась.

– Как тебя зовут? – спросил Егор, вспоминая последние слова сестры.

– Стася.

Так вот о ком была просьба Алисы.

Но он совершенно не хотел ее выполнять! Не хотел забирать отсюда что-либо или кого-либо! Только Алису! Зачем ему эта обуза в виде депрессивной малолетки? Ясно, что она к своим годам дерьма нахлебалась. И рано или поздно оно из нее попрет. Это отпечаток на всю жизнь. По себе знает. Только ему ринг помогал справляться со своей агрессией. А дома ему нужны тишина и одиночество.

И все же Аравин попросту не мог проигнорировать последнюю просьбу сестры. Как же много он хотел для нее сделать! И не успел.

– Поедешь с нами, – сказал он. Прокашлявшись, исправился: – Со мной. Алиса так хотела.

Егор планировал, что уедет отсюда не один. Но никак не предполагал, что забирать будет мертвую сестру и незнакомую девчонку. В конце концов, потом решит, что с ней делать.

– Это необязательно, – возразила Стася. Упрямо вздернув голову, шмыгнула носом. – Я же знаю, ты не хочешь, – но в строптивом голосе слышалась надежда. – Да и отец меня не опустит.

Мужчине отчаянно хотелось согласиться с доводами девочки. Но он не мог.

– Твой папаша уже спит. Вон, храп на всю квартиру.

Стася прислушалась и кивнула.

– Завтра, когда он проспится, мой адвокат решит с ним все дела. Все законно.

– Купишь меня, как вещь? – в голосе столько возмущения, будто ему это и правда нужно.

Аравин негромко хмыкнул.

– Сдалась ты мне… – откровенно ответил. И тут же добавил: – Если бы не она.

Девочка машинально повела взглядом в указанном направлении и снова всхлипнула.

– Сколько тебе лет? – спросил Егор.

Слушать ее рыдания не было сил. Самому тошно.

– Шестнадцать.

– Собирай вещи.

Ему так необходима еще пара минут наедине с сестрой.

– Ты не сказал, что собираешься со мной делать, – не унималась Стася.

Он смерил ее серьезным, но в то же время отстраненным взглядом.

– Я куплю тебе новую жизнь.

Два года спустя.

Выбравшись из автобуса, Стася обернулась, чтобы махнуть на прощание друзьям, и пошла вдоль улицы к своему дому. Дому, в который она с удовольствием возвращалась. Где было всегда уютно и тепло. Где ее ждали. О ней заботились.

Медленно она привыкала к новой жизни. Поначалу все казалось странным и непривычным. Ворчливая бабушка Аравина, Александра Михайловна, и вечно снующая по дому прислуга. Учеба в колледже, сокурсники и новые друзья. После уроков репетиторы по рисованию и английскому.

Жизнь стала более насыщенной. Настоящей. Без голода, усталости, грязной работы за копейки. Она просто училась, впитывая в себя знания как губка. Наверстывала все, что когда-то упустила. У нее было много планов, потому что была уверена, что Аравин ей это обеспечит. Пускай он ни разу не навестил ее, зато исправно переводил деньги на счет, оплачивал колледж и репетиторов. В конце концов, фактически именно он кормил и одевал ее.

Иногда Стася слышала, как Александра Михайловна разговаривает с Егором по телефону. Она делилась успехами Стаси. И при этом умалчивала о проступках. Прямо говорила, когда нужны были деньги. Именно она настояла, чтобы девочка ходила в художественную школу. Заявила, что у Стаси настоящий талант.

Теперь она рисовала часто. Был запал и свободное время. Рисуя, она выплескивала на бумагу свои эмоции – злость, раздражение, печаль и радость. Это помогало навести порядок в голове.

Стася только училась радоваться простым мелочам, отпускать страхи, наслаждаться каждым моментом. При этом быть терпимее к другим людям.

Александра Михайловна никогда не смотрела бои Егора. Ей не нравился бокс в целом. И еще больше не нравилось, что этим занимается ее внук. Сладкова же внимательно следила за его карьерой. К этому ее приучила Алиса. И без этого уже никак. Девушка знала про Аравина буквально все. Она боготворила его!

И завтра они увидятся. Повод грустный – годовщина смерти Алисы.

Подул северный ветер, и снежные хлопья лениво посыпались на непокрытую голову девушки. Она набросила капюшон пуховика и запахнула ворот плотнее. Предвидя ворчание Александры Михайловны по поводу шапки, улыбнулась.

Стася свернула с дороги на обочину. Ярко-красные угги мягко утонули в белоснежном снегу, и она беззаботно взбила снежную крупу ввысь. Вероятно, странное зрелище она собой сейчас являла, шагая по колено в снегу, в то время как можно было идти по вычищенному тротуару.

А Стася просто очень любила снежную зиму. Даже тогда, когда у нее не было теплой одежды.

Ей казалось, что снег приносит перемены.

Девушка сунула в ухо наушник. Плеер у нее не выключался никогда. И сейчас там звучала Iowa: «Только улыбайся, улыбайся. Невесомости поверь и отдайся. Улыбайся…».

Отдаться невесомости не получилось. Стася услышала позади себя оклик:

– Настя! Настя! Сладкова!

После переезда она всем представлялась как Анастасия, и называли ее, следовательно, чаще всего Настей. Одна Александра Михайловна противилась. Говорила, что ей не подходит имя Настя.

– Чего? – обернулась, узнав голос своего соседа.

– Погуляем завтра?

Стася смерила подбежавшего парня внимательным взглядом. Артем был ее ровесником, но уже учился в столичном университете. Высокий симпатичный парень с густой шевелюрой. Довольно умный и приятный в общении.

Иногда они вместе гуляли по окрестностям их загородного поселка.

Артем откинул заснеженную челку со лба и широко улыбнулся.

– Ну, так как? Пойдем к пруду? – повторил он свой вопрос.

– Нет, я занята, – коротко ответила девушка.

Серьезность Стаси его никогда не смущала. Но она все же попыталась смягчить взгляд.

Артем понимающе кивнул.

– Тогда я позвоню в воскресенье, – свернув к своему дому, помахал ей рукой. – Пока.

Стася коротко махнула рукой в ответ и повернула в противоположную сторону. У ворот ее уже ждал охранник, Иван Борисович.

– Привет, Настя.

– Здравствуй, Борисыч, – девушка натянуто улыбнулась ему. Не потому что неискренне, а потому что тяжело ей это давалось. – Снова снег пошел.

– Ага, ребятам работы прибавилось.

– Сильно не вылизывайте, – кивнула головой в сторону заснеженного двора.

– Да для тебя уж снега оставим, – согласился Борисыч. – Снеговик лепить будешь?

– А как же! – радостно воскликнула девушка.

– Ну давай, шуруй уже. Грейся. Баба Шура с обедом ждет.

Стася кивнула и быстро побежала к боковой двери большого двухэтажного дома.

Любила она заходить через кухню. В ноздри сразу же врывались вкусные запахи. Как сейчас – аромат пирожков.