— Крутые у вас тут нравы, — проворчал Кремнев.

— Не круче, чем у вас, москалей, — парировал Лазаренко. — А теперь хватит жаловаться на жизнь, и давай обсудим план дальнейшей работы.

Ночь была лунная. Человек, одетый во все черное, выбрался из машины и аккуратно прикрыл за собой дверцу. Постоял с минуту, вдыхая полной грудью свежий ночной воздух и вслушиваясь в тишину. Затем достал из кармана маску и натянул ее на голову. Маска была черная, с большими прорезями для глаз и рта.

Натянув на руки черные перчатки, человек легкой, пружинистой походкой двинулся к небольшому дому, стоящему на берегу реки.

Место было живописное. Неподалеку поблескивала в лунном свете река. Справа и слева от дома чернели мохнатые силуэты сосен.

Дом был окружен высоким железным забором, по краю которого проходил ряд мелких, острых зазубрин — на случай появления незваного гостя. Однако незваного гостя это нисколько не смутило. Он быстро снял с себя ветровку, наклонился, подобрал с земли короткую толстую ветку, завернул ее в куртку и резким движением переломил ветку пополам. Ветровка поглотила треск ломающегося дерева.

Надев куртку, человек в маске насадил куски ветки на зазубрины, подтянулся, опершись на них, и легко перемахнул через двухметровый забор.

Оказавшись во дворе, человек пригнулся и отпрянул в тень.

Убедившись, что его вторжение осталось незамеченным, человек выбрался из тени и перебежал через двор. Прилип спиной к стене дома и огляделся. Все было тихо.

Человек передвинулся к горящему окну, быстро в него заглянул и вновь прижался к стене. Перебрался к следующему окну и проделал то же самое. Третье окно, четвертое… В доме никого не было.

Человек обошел вокруг дома и быстрой легкой походкой, почти не таясь, двинулся к маленькому строению, стоящему в глубине двора. Там было всего одно окно — маленькое, квадратное, святящееся тусклым желтым светом.

Подойдя к крепкой дубовой двери, человек остановился и прислушался. Шум льющейся воды, довольное уханье, затем — скрип двери и шлепанье босых ног по деревянному полу. Бутылка звякнула о край стакана, и вслед за тем чувственный тенор пропел:

— Нэся Галя воду… Коромысло гнэтся…

Человек, стоящий на улице, брезгливо дернул ртом, затем взялся за ручку двери и осторожно потянул ее на себя.

Депутат Державной Думы Андрей Васильевич Мазур стоял возле деревянного столика, уставленного бутылками, в халате, наброшенном на голое толстое тело, и, запрокинув голову, переливал содержимое стакана себе в глотку. Он был пьян.

Незваный гость вошел в предбанник, плотно затворил за собой дверь и повернул ручку замка. Мазур вздрогнул и уронил стакан на пол.

— Вы кто? — судорожно сглотнув слюну, спросил он.

Человек подошел к столу и, не говоря ни слова, уселся на скамейку.

— К-какого черта? — покачиваясь и во все глаза пялясь на незваного гостя, проговорил Мазур. Язык у него слегка заплетался. — Какого черта вам здесь нужно? Кто вы?

И вдруг Мазур рванулся к шкафчику, быстрым движением выхватил из шкафчика пистолет и направил его на гостя. Но нажать на спуск он не успел. Раздался громкий хлопок. Андрей Васильевич выронил пистолет и схватился за живот.

— Ты… — прохрипел он, глядя на гостя расширившимися от ужаса и боли глазами. — Ты… убил меня…

Депутат Державной Думы покачнулся и, не в силах удержать равновесие, повалился на пол. Сквозь пальцы, прижатые к голому животу, сочилась кровь.

Гость поднялся со скамьи, подошел к извивающемуся на полу депутату, вскинул пистолет и, тщательно прицелившись, выстрел ему в пах.

Мазур затих.

Гость спрятал пистолет за пазуху, затем наклонился и подобрал гильзы. Затем еще раз оглядел комнату и, удостоверившись, что ничего не забыл, открыл дверь и вышел на улицу.

Вечер выдался теплый. Несмотря на поздний час, во дворе все еще играли дети. Егор Кремнев стоял возле двери подъезда и курил, курил до тех пор, пока от сигареты не остался один фильтр. Только тогда он бросил окурок в урну и решился войти.

Поднявшись на второй этаж, Егор в нерешительности остановился перед железной дверью с номером 314. Над головой Кремнева тускло светила желтая лампочка. Стены подъезда были обшарпаны. Недалеко от двери на белой известковой поверхности карандашиком было нацарапано неприличное слово.

Егор поправил шелестящую упаковку на букете белоснежных роз, стряхнул с плеча невидимую соринку и нажал на кнопку звонка.

Щелкнул замок, и дверь открылась.

— Прежде чем открывать дверь, нужно спрашивать: «кто?» — сказал Егор.

— Спасибо за совет. Ты только за этим пришел?

— Нет.

Он достал из-за спины букет и протянул его Ольге.

— Это мне? — удивленно спросила Ольга.

Егор усмехнулся:

— А ты видишь здесь кого-то еще?

Ольга засмеялась, взяла цветы и прижала их к лицу.

— Запах что надо, — сказала она. Затем посмотрела на голову Кремнева и с усмешкой констатировала: — Непроницаемое сердце Егора Кремнева дало течь. Вслед за головой. Ты что, ограбил цветочный магазин?

— Нет, — сказал Егор. — Реквизировал. Я ведь полицейский. Мне можно.

— Ах, да, — кивнула Ольга. — У тебя ведь есть пистолет и удостоверение в красивой красной корочке.

— Точно, — кивнул Кремнев. — Может, пустишь меня в квартиру?

— А как же ордер?

— А он мне нужен?

Ольга улыбнулась:

— Необязательно. Я законопослушная девушка и не привыкла оказывать сопротивление властям.

Она отошла в сторону, пропуская Кремнева в квартиру. Закрыла за ним дверь. Егор привлек Ольгу к себе и крепко ее обнял.

— Тише, дикарь. Цветы помнешь, — со смехом запротестовала Ольга.

— Не проблема, — сказал Егор. — Реквизирую новые.

Кремнев взял из рук Ольги розы и швырнул их на табурет. Затем вновь прижал ее к себе и нежно поцеловал в губы.

— Ты знаешь, — задумчиво сказал он, — у меня такое ощущение, что я в тебя влюбился.

Ольга дотронулась кончиком пальца до его носа, улыбнулась и сказала насмешливым ласковым голосом:

— Не всегда нужно доверять своим ощущениям. Надевай тапки и пошли в комнату.

— Как прикажешь. Я… — Улыбка медленно сползла с его губ. — Постой, что это у тебя? Что это у тебя?

Ольга отвернулась.

— Ничего, — негромко сказала она. — Просто прикусила губу.

— Чушь! — Егор взял Ольгу за плечи и развернул к себе. — Это след от удара. Что случилось?

— Хулиганы, — тихо проговорила Ольга. — У нас очень неспокойный район. И перестань меня трясти.

Кремнев заглянул в глаза Ольги, и странная тяжесть сдавила ему сердце.

— Было бы разумней рассказать мне всю правду, — мягко сказал он.

— Я сказала правду, — спокойно ответила Ольга. — Отпусти меня.

— Что ж… — Кремнев отпустил ее плечи. — Если ты не доверяешь мне…

— Я тебе доверяю, — сказала Ольга. — Но, поверь мне, я могу постоять за себя сама.

— Можешь, конечно, — согласился Егор. — Хотя…

— Давай забудем об этом, — быстро перебила его Ольга.

— Ладно, забыли, — кивнул Егор.

Ольга провела ладонью ему по щеке.

— Ну, не дуйся, — нежно сказала она. — Я правда не знаю, кто это сделал. В метро была давка. Какой-то кретин двинул мне в лицо локтем. Это ведь не трагедия. Пойдем в комнату.

Они прошли в комнату и сели на диван.

— Есть хочешь? — спросила Ольга.

— Не сейчас.

— А что ты хочешь сейчас?

— Ничего. Просто сидеть и смотреть на тебя.

— Голова болит?

— Нет. Кружится немного.

— Бедная головушка, — сказала Ольга. Она протянула руку к голове Егора, но вдруг остановилась и спросила похолодевшим голосом: — Скажите, пан полицейский, а вы до сих пор думаете, что это я убила вашего Голышева?

Егор отрицательно покачал головой:

— Нет. Я так не думаю.

Ольга вздохнула:

— Наверное, мне так и следовало поступить, но я слишком слабая. У меня не хватило бы решимости. Я заурядная трусиха.