— Мы поднимемся вон на тот бук, — ответил Урсу самым обычным в мире тоном.

— Мы?.. — уточнил Дан, приложив руки воронками к ушам. — Ты, словно сеньор, говоришь о себе во множестве. Мы, божьей милостью, Урсу, с большой горечью смотря на нынешние времена, и..

— Нет, нет… Я хочу научить тебя быть наблюдателем. Не умея этого, тебе ничего делать в горах…

— А этого нельзя сделать на земле?

— С дерева намного лучше видно, да и красивее, — ответил Урсу. — Я уверен — ты станешь профессиональным путешественником, наилучшим.

Они подошли к стволу исполинского бука. От земли до первой ветви было метров десять, но приблизительно на середине этого расстояния со ствола торчал, словно человеческая рука, старый сучок, немного трухлявый внутри.

Дан сел на траву, вытянулся и удивленно смотрел на произведение природы:

— Мне очень по душе роль зрителя. Единственный раз я попробовал лет пять назад подняться на одну высоту, на которой никто даже не вырезал своего имени. И звать ведь меня не Константин или Александр, а Дан. У меня коротенькое имя. Несмотря на это, ветвь — негодяйка! — сломалась, а я едва не сломал себе ногу. С тех пор я не ем вишен и не стараюсь взобраться еще на одно дерево.

— Я знаю один очень надежный и простой способ, — попробовал ободрить его Урсу. — Не успеешь глазом моргнуть — и мы уже наверху.

— Я прошу тебя, Урсу, говори от первого лица. Зачем ты хочешь доставить мне переживаний, когда я могу восхищаться тобой и отсюда? Мне кажется, за нами следит Лучия.

Расстояние между буком и палаткой по прямой небольшое. Меньше сотни метров. Лучия и в самом деле вышла из палатки и смотрела на обоих ребят.

Урсу остановился под буком и примерился к первой ветви. Потом вытянул из-за пояса топорик и привязал его к концу веревки. Отступил несколько шагов назад, долго прицеливался, и в конце концов бросил топорик. Тот потянул за собою веревку и перекинул ее через первую ветвь. Урсу ослаблял веревку и топорик двигался вниз и тянул свой конец к земле. Силач выдернул топорик из петли и вместо него всунул туда правую ногу, потом схватил руками за противоположный конец веревки и начал медленно подтягиваться. Тело его поднималось над землей, словно без усилий приближаясь к кроне бука. Дотронувшись руками до ветви, парень опустился вниз так же уверенно и медленно, как и поднялся.

— Будь внимателен, я повторяю! Будь очень внимателен! Урсу повторил, а Дан всматривался в него, словно фотоаппарат. Он не пропустил ни одно движение. Все казалось детской игрушкой, а впрочем, так оно и было.

Дана не нужно было подгонять. С невероятной смелостью он подбежал к буку, стараясь точно повторить движения Урсу. Вставив ногу в петлю, схватился руками за противоположный конец веревки и начал тянуть ее вниз.

Ощутил, что поднимается над землей, успел даже подумать о простоте системы и о приятности подъема, но в следующий миг у него возникло впечатления, что мир перевернулся. С ним непременно что-то произошло бы, если бы его не поймал Урсу — он, кажется, подготовился именно к такой развязке. Словно невменяемый, Дан попробовал еще раз, но исход был один и тот же.

— Невозможно! И будь он проклят, этот способ! Я же делаю все точь-в-точь так же, как и ты! Но ты поднимаешься, а я падаю. Попробую еще раз!

Он попробовал в третий раз, еще агрессивнее, и его еще сильнее бросило на землю.

— Это невозможно! Неслыханно! Я могу мышцы порвать, хватит! Я не гожусь для лазанья по деревьям! И меня не интересует это. Меня интересует одно. Почему ты можешь, а я нет?

Урсу быстро объяснил ему все. А загадка состояла в мелочи: руки должны охватывать веревку, в которой была нога, она должна оставаться не перед ними, а внутри.

— Теперь понял? — спросил Урсу.

— Понял, но я уже вылечился от акробатики… снова лет на пять.

— Не хочешь еще раз попробовать? — подтолкнул его силач.

— Даже не подумаю. Довольно! Что, я не имею права побыть немного чудаковатым? Все только вы и вы?

— Я поднимусь на дерево, посмотрю, что делается возле нас…

— Делай, как знаешь! — ободрил его Дан на свой манер. — А я лучше пойду в долину поищу малину, так как видел там массу кустов. По крайней мере, буду в безопасности.

Несколькими движениями Урсу добрался до первой ветви, схватился руками за нее, подтянулся, исчез между листвой и за какой-то миг оказался на вершине дерева. Ничто не мешало ему смотреть. На западе, где-то в трех километрах от них, гора, на которой они находились, была разделена глубокой долиной. Немного дальше поднимались растрепанными гривами другие горы. На севере несколько пепельных горбов заслоняли горизонт, а на юге — один: тот, который прикрывал пещеру. Где-то там, в глубине лысого горба, испещренного то там, то сям островками можжевельника, находились его друзья, их друзья: Мария. Виктор, Тик и Ионел. Куда может протянуться пещера внутри горы? Ведет ли она к этой стороне скалы, похожей на шахматного коня, возле подножия которого он встретился с Петрекеску? Скала находилась точь-в-точь напротив горы, где они остановились. На западе — только палатка и Лучия, она как раз отошла от палатки и подходила к краю пропасти.

— Эй! Дан! — крикнула она, остановившись в нескольких метрах от пропасти. — Как можно к вам добраться?

Дан махнул ей рукой в том направлении, где был мостик:

— Пройди метров триста вниз, там есть мостик! Иди, не бойся!

Лучия бегом подалась вниз. С вершины бука Урсу сказал черешару, который лакомился малиной:

— Скажи ей, пусть не смотрит вниз, когда будет идти по мосту! Быстро!

Дан крикнул, изо всех сил:

— Лучия! Урсу говорит, чтобы ты не смотрела вниз, когда будешь идти по мосту! Нельзя, слышишь!

Лучия махнула ему рукой, мол, она слышит, а Урсу на вершине бука ощутил, что обливается потом. Он взглянул на Дана и еле увидел его в малиннике. Дан пошатывался между кустами, очумевший от богатства и запаха ягод. Они были красные, немного горьковатые, именно такие, какие нравились ему… и только ему. До сих пор он не испытывал настоящего вкуса малины и удовольствия собирать ее с закрытыми глазами на перегруженных ветвях. Он снова закрыл глаза, а губы и язык бегали в поисках красных ягод. Дан ощутил ягоду на кончике языка, сжал ее губами, потом вторично, в третий раз и, возбужденный удовлетворением, раскрыл глаза…

Со временем, когда ему доводилось вспоминать приключение, Дан говорил, что впервые в своей жизни он ощутил холод абсолютного нуля…

Перед ним, в нескольких метрах, стоял медведь, еще больший любитель малины, чем Дан, и именно поэтому представлял себе, что он и есть хозяин малинника. Медведь был весьма хорош — бурый, исполинский, может, самый большой и страшный экземпляр из их рода. Услышав, как он замурлыкал, а в особенности, когда увидел, как тот поднял лапу. Дан понял, что это ему не снится, что у него не галлюцинации, что перед ним не чучело медведя, напиханное соломой, не медвежья шкура, превращенная в страшилище.

Он вылетел из малинника, словно пуля из ружья, к большому удивлению медведя. Но по дороге имел неосторожность поднять камень и швырнуть его в голову медведю, который бросился за ним скорее для того, чтобы напугать.

Спасло Дана в этот смертельный миг дерево. Он неистово закричал:

— Урсу! Медведь!

— Что ты хочешь? — послышался с дерева голос великана.

— Урсу-у-у!

— Ты сошел с ума?.. Не видишь меня… Не слышишь?

Урсу повернулся в сторону ветви бука и вмиг увидел всю сцену. Дан мчал, словно заяц, а за ним — медведь.

— Поднимайся на дерево! Веревка там! И не осматривайся! Поднимайся быстрей!

Дан подлетел к буку и, не оглядываясь, всунул ногу в петлю, схватил веревку руками и начал тянуть ее. Если бы он осмотрелся и увидел в нескольких метрах от себя обозленного медведя, у него не хватило бы сил подняться. В тот миг, когда он первый раз дернул за веревку, Дан ощутил, что его охватывает сумасшествие. А если ошибется? Он дернул еще раз, дальше еще со всей злостью. Раскрыв глаза, увидел в нескольких метрах над головой ветвь бука. А далеко внизу, на земле, в неистовстве крутился медведь. Дан закрыл глаза и снова дернул. Две сильных руки подхватили его и потащили вверх. Спасен! Теперь он снова мог осмотреться. Парень уцепился за толстую ветвь и глянул на Урсу. Силач, держа топорик, приготовился отбивать, если надо будет, атаку зверя на дерево.