— Ни секунды! — изрек он. — Лишь бы ты знала, как я намучился, пока собирал образцы! Я прорыл настоящие туннели… А этот голубой цветочек, словно звонок… Я едва не разорвал себе мышцы…
Лучия вынужденна была уступить настояниям и достала из вещевого мешка, какой все время держала при себе, пакетик с сухим пайком. Она давала его неуверенно, но дала…
— Может, найдешь еще один…
— Довольно! — отрезала Лучия.
Это «довольно!» было весьма решительным, и Урсу не настаивал. Но ведь была еще Мария! Она возникла перед ним.
— А мне что ты принес? — начала она.
Какая неприятность! Для Марии Урсу не захватил ничего. Все, что он собрал, лежало сейчас возле постели Лучии. Парень покопался в карманах, но не нашел ничего. Ни камешка, ни листочка…
— Мне ничего не принес… — нахмурилась Мария. Урсу неожиданно оживился, словно на него брызнули живой водой, даже повеселел:
— И для тебя кое-что имею!
— Что? Где? Покажи! Давай сюда!
— Сейчас не могу… — подмигнул он ей. — Подожди до вечера… Когда будет смеркаться…
— Ага-а! Я знаю… Ты не хочешь признать, что забыл обо мне, и надеешься, что до вечера найдешь что-то по дороге… Я не ждала такого от тебя!
— Честное слово, Мария… Если я тебе говорю… Поверь мне…
— Не верю! Я больше тебе не верю!
— Тогда… Пожалуйста, дай мне что-нибудь поесть… Может, у тебя осталось…
Мария даже рот разинула. Только и была в состоянии сказать:
— Ты обалдел?.. Или, может, не ел? Кто знает?…
— Ты угадала!.. Именно так: кто знает…
— У меня только корочка хлеба, если этого тебе довольно… Кажется, есть еще один помидор… кусочек брынзы… И будь здоров…
— Прекрасно! А кусочка «будь здоров» не надо… И вечером будешь иметь такой подарок, на который и не надеешься…
Мария покопалась в рюкзаке и протянула Урсу остатки обеда, умышленно отказываясь смотреть на голодного:
— Ты Лучию благодари… Если бы она не ввела в обязанность нам не выбрасывать остатков…
— Благодарю вас обеих… Вы очень порядочные девчата, хозяйственные, добрые, пусть…
— Ага! А сейчас мне скажешь? — внезапно набросилась на него Мария.
— Что тебе сказать? — вытаращил глаза Урсу.
— Ага-а-а! Ты уже забыл?.. Вот ты какой…
— Ну, Мария! — начал умолять Урсу. — Только… вечером… Даже еще до захода солнца… Но сейчас не могу, честное слово…
— Кажется ты кое-чего набрался у Петрекеску… Ну и ладно, что не хочешь!
Тем не менее Урсу не ответил. Он помрачнел, Мария отошла. Но не о ней он сейчас думал. Девушка быстро просветлела, и теплая искра мелькнула у нее в глазах. Мучительный вопрос исчез. Оставалась только ответ, короткий ответ.
Когда черешары покинули Зеноагу, Урсу замедлил шаг на какую-то минуту: словно для того, чтобы немного поправить свою кладь. Но когда друзья скрылись за поворотом и исчезли из поля зрения, он вскочил, словно ошпаренный. Покопался в вещевом мешке, достал что-то, бросился бегом тропой в долину и вскоре исчез за деревьями. Всего за две минуты возвратился очень удовлетворенный, поправил багаж и весело подался вслед за свой друзьями.
Он догнал их, тяжело дыша, именно там, где тропа раздваивалась. Но они были не одни. Две особы неожиданно переступили им дорогу: высокий чабан, который стоял, опираясь на толстую суковатую палку, и рядом с ним подпасок лет десяти, наверное, его сын. Оба — словно окаменели на горе, склонившись на свои посохи. Отара в долине звенела колокольчиками.
— Которой дорогой лучше пройти к Черной пещере? — спросил Дан чабана с посохом.
Тот, не пошевелившись и не сделав малейшего жеста, даже не мигнув, мягко ответил:
— Это для какого человека лучше… Может, для тебя подошла бы и та, что по правую сторону… А ему, — он показал на Виктора, — подошла бы вторая.
Пастух был скуп на слова, неразговорчивый, раскрывался не сразу. Лучия попробовала уточнить: — Дорога по правую сторону длинная?
— Да где… Длинная!.. Это как сказать… Вот смотрите… Отсюда к буку, вон тому, что возле отары, столько же, как и от бука сюда… или скажете, не так?
— Это же и так ясно, словно день… — Ионел попробовал подстроиться под язык чабана.
А чабан, не пошевелившись, даже не видно было, чтобы губы его шевелились, ответил:
— Где там… А бегите-ка вниз к буку и смотрите на часы, за сколько добежите… Потом возвращайтесь назад и снова смотрите на часы, и увидите, за сколько пробежите… Это не одно и то же…, или скажете, что не так?
Ионел, а вместе с ним и остальные черешары, ощутили себя в затруднении. Мудрый был чабан, не пустомеля, как казалось сперва.
— Так оно и есть, как вы говорите, — признал Дан его справедливость.
— А как же!.. Теперь и вы будете знать, почему мы, горцы, определяем дорогу не длиной, а временем…
— И когда мы придем туда, если пойдем направо? — Дан под новой формой вернулся к старому вопросу.
— Если сейчас солнце над горой, то я сказал бы, что до сумерек дойдете до Черной… Если будете идти так, как полагается людям вашего возраста, ясное дело…
— А если пойдем по левую сторону? — спросила Мария.
— Той?.. Так… Если пойдете той дорогой… то до сумерек дойдете к Черной…
— Итак, мы можем идти любой дорогой, — определила Лучия. — Это одинаково…
— Где же… Конечно, что так! Только та, что по правую сторону, немного лучшая…
— Той, что по левую сторону? — спросил Урсу.
— Так… и немного более тяжелая, но поднимается прямо.
Черешары в конце концов выяснили характеристики обеих дорог, которые вели к Черной пещере.
— А вы что нам посоветуете? — попробовал Виктор заинтересовать чабана.
Лишь тогда чабан впервые пошевелился: передвинул посох под другую подмышку.
— Так… Это уже другое… Кто хочет совета, тот его спрашивает… Я вам посоветовал бы идти более спокойной дорогой…
— Конечно, мы пойдем ею! — сразу же подскочил Дан. — И мы очень благодарны вам…
Однако чабан не имел времени отвечать в знак благодарности. Он молниеносно метнулся, не выпуская из рук посох, вниз, так как овцы, ощутив себя без надзора, бросились врассыпную и оказались возле пропасти. Вслед вскочил и маленький подпасок.
— Которой дорогой мы пойдем? — спросила Лучия.
— Так мы уже решили! — вылез Дан. — Спокойной дорогой, то есть по правой стороне.
— Проголосуем! — предложила Лучия. — Кто за то, чтобы направиться по правую сторону, прошу поднять руку!
Дан поспешил поднять руку, но с удивлением вынужденное был признать, что его никто не поддержал.
Черешары пошли к пещере, взяв по левую сторону. Впереди, весело насвистывая, шел Урсу… За ним Дан, тяжело дыша и бормоча непонятные слова… скорее похожие на проклятия.
3
Возле поваленного дерева под Зеноагой остановились два очень утомленных существа. Прошло не очень много времени, как они ощутили голод.
Так бывает только в сказках. При подходе к каменному кораблю Тик увидел на очень видном месте пакет. Он не мог бы обойти его даже с закрытыми глазами, и малыша весьма заинтересовала позиция, в которой был тот пакет, и странное поведение собаки. Цомби превратился в незыблемую вертикальную стрелу… так как пакет висел на ветви пихты, пристроенный так, что его не мог бы обойти даже слепой, идя тропой: обязательно ткнулся бы в него носом.
Отметив это, малыш подошел к пакету и с удивлением увидел, что тот адресован именно ему! Имя адресата, выписанное большими печатными буквами, видно было издали: «ДЛЯ ТИКА».
Снять пакет можно было лишь расщепленной на конце палкой. Он быстро нашел ее, и таким образом пакет прибыл по назначению. Кто его прислал?.. Обертка из плотной бумага не говорила ничего, но малыш знал, что в дебрях водятся и добрые феи, а не только лес и деревья…
Догадывался ли он, что там, в пакете? Почему он сразу подумал о доброй мавке, а не о лесной маме?..
