Урсу повернул к солнцу растерянное от воспоминаний лицо. Лицо скуластое, с правильными чертами, преждевременно возмужавшее, но кроткое благодаря большим глазам, чистым, невероятно голубым. Он заслонил глаза рукой, потом посмотрел туда, где в тени стояли ботинки. И словно увидел их впервые. Обрадовавшись, словно ребенок, он быстренько натянул шерстяные носки на ноги, погладил их своими исполинскими ладонями, потом медленно, словно в замедленном кино, начал обувать ботинки.

В окне у него за спиной появилось бледное улыбающееся лицо матери. Женщина тихо кивала головой, тяжело вздыхала, но следила за сыном всепонимающим взглядом. И голос у женщины был кроткий:

— Оставь, сынок, ботинки, так как ты с позавчерашнего дня ничего больше и не делаешь. Управился бы лучше в хлеву!

Молниеносным движением Урсу снял ботинки с ног и, не оборачиваясь, побросал их в открытое окно дома. Но такая метаморфоза состоялась с ним не из-за материнских слов, а потому, что в воротах неожиданно появился Ионел.

— Ты мне принес что-то? — немного недоуменно встретил его Урсу.

Ионел не сразу ответил на вопрос, а только смотрел ошеломленно, часто мигая. Одет Урсу был весьма удивительно: на нем только шорты, а на ногах шерстяные носки вплоть до колен.

— Что с тобой, Урсу?

— Ничего. Я немного занимался гимнастикой…

— Гимнастикой?

— Да… А чего ты удивляешься?.. Я тренировался на перекладине… Специальные упражнения с перекручиванием и подтягиванием…

— На перекладине? В шерстяных носках?

Урсу лишь теперь понял, почему испытывает удивление Ионел, и вмиг ощутил, как щеки его вспыхнули. К счастью, ему пришла в голову спасительная идея.

— Ага! Ты даже вообразить себе не можешь, как хорошо тренироваться на перекладине в шерстяных носках. Все чемпионы так делают, но это по секрету…

Ионел вынужден был удовлетвориться этим объяснением, в особенности потому, что в своей жизни не выполнил ни единого упражнения на перекладине. Откуда же ему знать таинственные обычаи акробатов!

— Ты принес что-то? — повторил Урсу вопрос. Вместо ответа Ионел показал ему битком набитый портфель, который он до сих пор держал, спрятав за спиной. По-настоящему обрадовавшись, Урсу схватил приятеля за руку, и они оба пошли к дощатому хлеву, который примыкал к дому.

Ионел просто сгорал от нетерпения удивить товарища, так как имелось чем. С трепетом держа портфель возле груди, словно неоценимый трофей, он подался вслед за Урсу по направлению к хлеву. Тесное деревянное помещение с покоробленными стенами, с перекошенной крышей, с густым плетением паутины по уголкам было превращено в настоящий храм. Здесь было ну почти все, необходимое туристу, то есть группе туристов. Как основательно готовились черешары к походу! Что было в этом хлеве? Рюкзаки, ледорубы, бечевки, топоры, лопаты, молотки, гвозди, скобы, нитки, коробки и многое другое.

Увидев все это, собранное в одном месте, нельзя было не спросить себя: неужели что-то забыли юные исследователи? И надо быть очень осведомленным, чтобы заметить недостаток чего-то, без которого невозможна экспедиция. И именно эта вещь была у Ионела в портфеле.

Гость, весьма пораженный и утешенный любопытством и нетерпением, с которым Урсу смотрел на портфель, открыл его, словно выполняя какой-то ритуал, и достал из него… три очень красивых фонаря и дюжину круглых батареек.

Урсу изо всех сил хлопнул правым кулаком по левой ладони: так он высказывал свою нечаянную радость. Лишь его собственная ладонь способная была выдержать удар такой силы. Всякое другое препятствие было бы разрушено. Парень был очень рад. Сколько раз он останавливался перед витриной магазина в центре города, чтобы полюбоваться этими фонарями, большими, длинной с человеческую руку! Они до боли захватывали его, и он даже не представлял себе в такие минуты, что вскоре фонари станут собственностью черешар и даже будут храниться у него в хлеву.

Три охотничьих фонаря! Почему три, если для любой экспедиции хватило бы одного, двух или, по крайней мере, трех маленьких?.. Неужели черешары должны были путешествовать и ночью? Или их поход имел другую цель, достичь которой нельзя без фонарей?.. И, наконец, что же это за тайна экспедиции черешар?

Много было тех, кто старался разгадать тайну черешар, загадку их экспедиции, но никто не стремился так горячо и с таким риском, как Тик. Мария уже терпеть его не могла, он заставлял ее убегать, куда глаза глядят. Малыш не давал ей покоя ни на миг, он всюду преследовал ее угрозами или с лестью, следил за ней открыто или тайно, упрямо желая достичь своего во что бы то ни стало. Малыш выработал дьявольский план: не отходить от Марии ни на шаг и все время быть при ней с одним и тем самым вопросом на устах:

«Ну, ответь пожалуйста, куда вы идете в экспедицию? Я никому не скажу, ни словечком не обмолвлюсь. Даже Цомби…»

И так все время, каждую секунду, если удастся. Наконец она не выдержит и скажет одну-единственную фразу, например такую:

«Так, заноза! Мы идем вот туда, ясно?»

Туда, по замыслу Тика, означало бы место экспедиции, число, одним словом — все.

Но чернавка с косами и глазами, цвет которых она одолжила у неба, была неслыханно упряма. Она и сама не могла бы объяснить, откуда у нее столько сил держаться. Белокурый сорванец неутомимо и постоянно подтачивал ее, словно вода камень, нервы девушки были в ужасном напряжении, однако она находила в себе силы смотреть на своего братца равнодушным взглядом, словно и не видела его. Если бы он подошел хоть чуть-чуть ближе, она наклонилась бы к его уху и кричала бы десять часов подряд то, что он заслужил. Но малыш ни разу не сделал опасного шага. Он ходил себе поодаль, убежденный, что терпение — наилучший его друг.

Увидев Виктора возле ворот, Мария поняла, что в конце концов ей выпало несколько свободных минут: Тик ощущал какой-то непостижимый трепет перед Виктором, робость, которую ему никогда не удавалось ни преодолеть, ни спрятать. Поэтому Мария весело пошла навстречу гостю, увидев, что братец юркнул куда-то отсюда, подобрав свою решимость, а за ним вслед Цомби — подняв свой хвост знаком вопроса.

— Господи! Когда мы уже пойдем? Вероятно, даже четвертованные не испытывают большие мучения на гильотине… Ух-х! Хорошо, что ты пришел!

Виктор кое-что подозревал о том, что происходит между Марией и ее братцем. Чтобы избавить ее от навязчивых мыслей, он притворился, будто не слышит слов девушки, и сразу начал пересказывать последние новости… то есть хвалиться тремя охотничьими фонарями. А уж потом открыл и цель неожиданного посещения:

— Надо переписать тайный шифр. Может произойти так, что он нужен будет нам в нескольких экземплярах.

— А зачем нам много экземпляров? — пришла в изумление Мария.

— Мне не дает покоя одна мысль, — ответил Виктор немного обеспокоено. — Она какая-то неясная, будь она неладна, это скорее предчувствие, со временем все прояснится, Мария. И гони это кислое выражение с лица. Все, что я могу тебе сказать, это то, что нам следует предпринять некоторые шаги, и одно из них — переписать шифр.

Марии не надо было объяснять несколько раз. Она очень хорошо знала Виктора, может, даже лучше, чем другие черешары; в частности, то, что Виктор не спрашивает, чтобы только спросить, и что он не любит говорить о неясных вещах. Итак, она принялась выполнять поручение: быстро побежала к дому, развевая косы по ветру, а Виктор, ожидая ее, следил за затеями Цомби.

Где-то посреди двора пса словно охватило неистовство. Он то задирал голову, то поднимал хвост, то становился в стойку, то делал сальто-мортале, то катался по траве, то невероятно быстро бегал вокруг какого-то невидимого центра. И все это на очень маленьком клочке, ни разу не переступив его, словно им дирижировал какой-то умелый кукловод.

Раздраженный голос Марии отвлек внимание Виктора от собаки:

— Невероятно! Я не могу найти тетради! Я же сама положила её на полку между книжками!