— Да вроде, пока все нормально. С Божьей помощью, живем помаленьку.

— Чего у вас гораки-то делают?

— Вавилу караулят.

— Кузнеца?

— Его. Несколько дней назад пришли за ним от Никифора — попа из города. Да не застали — добрые люди предупредили. Вот и сидят. В дом их не пускают, так они в егошнем сеннике устроились.

— А кто у него в кузне стучал? — вспомнил Гор.

— А это его жена, Светозара, помаленьку работает. Вавила ее научил кой чему.

— Ну, понятно. Я тут тебе пару тюков сыромяти приготовил.

— То хорошо. У нас товар на срок вперед заказывают. Вовремя ты. Чего так долго не приходил?

— Да так, были дела, — он обернулся на парня. — С потворником моим познакомился?

— Ага. Познакомился, — он усмехнулся. — Кобель ему мой понравился. Вот, думаю, подарить, что ли?

Гор беспокойно глянул на ухмыляющегося Кузьму потом перевел взгляд на ведуна:

— Не надо мне твоей собаки. У нас вот, рысенок есть.

— А ну, покажь.

Парень протянул спящего котенка на ладонях.

— И, правда, рысенок. Где подобрали?

— В лесу, вестимо. — Гор спрятал котенка за пазуху. — Ну, что, в дом-то пойдем? Или так и будем на улице болтать?

Кузьма мигом скинул ухмылку с лица и смутился:

— Идемте, конечно, что это я, правда.

— Ага, уел он тебя. — Белогост хмыкнул. — Толковый у меня потворник, а?

— Угу. Ладно пошли, пока тихо. Я вас огородами проведу.

Выстроились цепочкой. Замыкал караван Трудень, ведомый Гором. Теплый вечер разливался по притихшей слободе. Стрекотали кузнечики в высокой траве за огородами. Дошли быстро. Так оказалось еще и ближе. А перед задним пряслом огорода Кузьмы настороженно остановились: брехал кобель во дворе. Он гавкал глухо, без перерывов и без особого остервенения. Наверное, кто-то стоял рядом с оградой. Белогост переглянулся с Кузьмой.

— Подождите, здесь. Я посмотрю, — шорник поправил круглую крапивную шапку.

Гор придержал морду коня, готовящегося заржать — почуял в соседней ограде кобылу:

— Но, но, родной, не выдавай.

Обученный конь сдержался, лишь, волнуясь, затряс гривой и раздул ноздри. Бойка уселся и склонил морду набок, насторожив уши. Белогост принялся отвязывать с крупа жеребца тюки. Вместе опустили их на землю — коню тоже надо отдохнуть.

Вскоре на тропе показался Кузьма. Он почти бежал, иногда оглядываясь назад. В руках он держал толстый сверток.

— Братья Ярькины приехали из города, — выпалил он с ходу. — Светозару с ее сынком забирают. Собираются к Никифору вести. По всему, будут держать, пока Вавила не объявится.

— Этого допустить нельзя. — Белогост решительно выпрямился.

— Нельзя-то нельзя, да в слободе против них не выступить — князь сразу варягов пришлет. А у нас дети, — он нервно теребил сверток.

— Значит так, — ведун решительно выставил руку. — Забирай тюки, рассчитаемся после. А мы с парнем вперед них рванем. Светозару в обиду не дадим. Еще не знаю, как, но не дадим. И слободу подставлять не будем. Пойдем, Гор, — Белогост потянул повод коня.

— Подождите.

Белогост задержаля.

— Вот, — он протянул сверток. — Вавила для тебя передал. Сказал, ему сапожник из города принес, Смагин, вроде, — спас из костра, что Никифор жег.

— Что это?

— Книги.

— Давай, заберу, — он скинул котомку и аккуратно уложил сверток туда.

Гор потянул коня и пошел первым. Завязав котомку, ведун догнал его и перехватил повод.

Кузьма еще постоял, провожая их беспокойным взглядом. Поднял двуперстие и перекрестил удаляющиеся спины. Потом что-то вспомнил и махнул рукой, с досады сплюнув.

Гор, еле поспевая, двинулся за широко шагающим ведуном.

Последние саженей двадцать шли вдоль кромки леса. Слобода осталась позади. На дорогу выходить опасались, чтобы не наследить — гораки и Ярькины вполне могли насторожиться, заметив свежие отпечатки копыт и подошв перед собой. Княжеские люди передвигались где-то позади. Бойка снова умотал в заросли, конь терпеливо сносил тяготы перехода и даже не стал сопротивляться, когда Гор, утомившись преследовать волхва, взобрался жеребцу на спину. Рысенок высунул голову из-за пазухи парня и беззвучно наблюдал за окрестностями. Трудень подозрительно косил на него глазом.

Белогост остановился внезапно. Выпрямившаяся спина и повернутая к лесу голова выдали его беспокойство. Он поднял руку и Гор натянул повод и тоже прислушался. Кричала в глубине леса сойка, шумели на ближайших пихточках несколько синичек, тихо шелестели тонкие иголки хвойного леса. И все. Гор, как не прислушивался, ничего уловить не мог. Но ведун явно слышал что-то еще. Он сделал знак следовать за ним и устремился между деревьями вглубь леса. Гор тронул коня следом. Тот неохотно перешагнул мшистый бурелом.

Трудень передвигался через заваленный сухостоем лес медленно, и Белогост быстро исчез впереди. Гор сполз с седла и, пригнувшись, пошел дальше по его следам. Ведун шел назад, немного углубляясь в заросли. Саженей через пятьдесят Гор услышал громкий шепот, доносившийся из-за широкой ели. Он отпустил коня и, пригнувшись, скользнул туда. Осторожно выглянул. Напротив ведуна стоял незнакомый русич и что-то горячо объяснял ему, указывая рукой в сторону дороги. Белогост, не соглашаясь, качал головой. Спины парня коснулись мокрые губы коня. Тот недовольно дернул лопатками. Оба спорящих обернулись к парню. Тот хлопнул ресницами и замер, не зная, что делать.

— Мой потворник, Гор, — кивнул в его сторону ведун и снова повернулся к собеседнику.

Тот вежливо клюнул подбородком:

— Вавила.

Гор ответил.

— Кузнец?

— Он самый.

— То, что ты предлагаешь — это не дело, — вернулся ведун к прерванному разговору. — Только погибнешь сам и жену с сыном погубишь.

— Лучше смерть, чем в руки к попам.

— Не то говоришь. Есть шанс.

— Что нужно делать, говори.

Ведун поправил лямки котомки на плечах и потверже утвердил посох в траве:

— Бери Гора, дуйте на ту сторону дороги. Ваша задача их отвлечь, хотя бы не надолго. Главное, чтобы они отвернулись от твоих. Остальное мое дело.

— Что ты задумал?

— Ведун я или нет? Кое-что умею. Потом расскажу, — он серьезно погрозил пальцем. — Смотрите, не попадитесь. Вавила, на тебя надежда. Ты парень опытный. А Гор пока еще горячий юноша, смотри за ним.

— Что за мной смотреть, — надулся Гор. — Маленький что ли?

— Ну, все, — ведун оборвал разговор, они уже походят. Коня я себе оставляю. Вы, после того как от гораков оторветесь, нас не ищите, а прямым ходом на Коломны двигайте. У перевоза, если раньше не догоню, встретимся.

— Светлый!

— Без разговоров. Хочешь жену увидеть с сыном?

— Как не хочу?

— Тогда не медлите — еще чуть-чуть и они пройдут мимо.

Вавила решился. Вскинул на плечо приваленный к дереву топор — Гор только сейчас заметил его — и тихо, перешагивая сушняк, побежал вдоль дороги в сторону от слободы. Парень поймал в одну руку меч, чтобы он не мешал при беге, другой запихал поглубже за пазуху любопытного рысенка и рванул за ним. Бежали размеренно, старясь не сбить дыхание. Саженей через двести разглядели впереди свободное от деревьев пространство — дорогу. Постепенно перешли на шаг. А перед самой просекой вообще уже крались, словно тати. Впрочем, для тех, кто сейчас приближался к ним по дороге, Вавила с Гором татями и были. Так десятник гораков назовет их завтра, когда будет рассказывать в городском доме мрачно молчащему Никифору и уже о чем-то догадывающемуся чернецу про загадочное происшествие на дороге.

Вавила оттянул ветку, мешающую выглянуть на просеку:

— Не видать. Давай на ту сторону. Постарайся не наследить.

Гор обогнул пару прилепившихся друг к дружке елей и побежал, внимательно вглядываясь под ноги и старательно ступая по сухому. Позади раздались приглушенные прыжки кузнеца.

Затаились за колючими кустами шиповника в некотором отдалении от дороги.

Гор вытащил из ножен меч и положил перед собой. Вавила, коротко глянув на голомню, не удержался от восхищенного возгласа: