- Всегда страдаю от своей привычки контролировать все самому,- вдруг нарушил тишину Аделард.
По его взгляду было понятно, что сейчас он говорит не о менее наболевшем, чем его отношения с Аурель когда-то.
-Уж очень тяжело мне доверять другому. У всех на голове будто написано, что они дураки. И я не могу делегировать им полномочия. Потому так тяжело может быть приблизиться к несомненно прекрасному подходу - методу ящерицы, где все звенья одной цепи друг с другом никак не пересекаются. Исполнители низшего звена, исполнители среднего звена и так до главного. До заказчика, - мозга всей операции, головы ящерицы. Каждое звено не знает другое. Не знакомо с ними. И получается, что все звенья как хвост ящерицы. Да, вроде было близко к ящерице, но если отпало, ничего не знает о голове, и благодаря этому хвосту, даже если ящерица и была схвачена и даже болталась в твоих руках, теперь, держа в них один лишь этот гадкий хвост, тебе к голове все равно не подобраться. Исключено. Вот бы мне так. Но тогда я боюсь упустить что-то. Я должен сам, чтобы не было предателей, знать звенья, все до одного. Всей цепи. Выбирать их. Еще большая проблема: то, что они еще и сотрудничают один с одним. Может быть, это еще более роковая моя ошибка. Так, если все же хоть один предатель найдется, утонут все. Он сдаст всех.
Аделард замолчал. В этот момент Мартина вдруг вышла из оцепенения. Она привыкла, что Аделард обычно делится с ней самым сокровенным, и может, просит совета или хотя бы возможности выслушать его в тех вопросах, о которых он никогда бы не то, что не осмелился сказать другим, а и не стал бы говорить. Но Мартина с годами стала жестче и она немного не понимала его опасений. Она привыкла перекладывать ответственность за стратегические планы на него, никогда сама не задумывалась о таких вопросах, и поэтому его слова даже показались ей несколько нелепыми.
- Не бойся, Аделард, - она встала, подошла к нему и положила руку ему на плечо.- Ты же сам говорил, что то, чего ты боишься - бегущая строка на твоей голове, притягивающая именно это событие в твою жизнь. Так чего же ты программируешь себя на предателя? И не только себя, а всех нас,- спросила его Мартина, садясь к нему на колени и начиная гладить его уже поседевшие волосы.
- Не знаю, я что-то чувствую. Что-то накаляется вокруг, а я не могу понять, от чего это исходит.
Аделард с такой силой сжал ногу Мартины, что она даже скривилась от боли, но виду не подала.
- Больше всего не люблю бессилие. А сейчас я чувствую именно это,- просто таки взвыл далее Аделард.
- Не переживай, - перебила она его и заткнула ему рот страстным поцелуем.
Он потонул в ее чарах, и пусть и не забыл о мыслях, терзающих его, но немного от них отодвинулся. Он не собирался признаваться ей в истинных причинах своих страхов. Да что там ей. Он даже себе долгое время не мог в этом признаться.
Да если бы он чувствовал, что может возникнуть предатель, когда угодно, ему было бы уже все равно. На одни грабли два раза не наступают. Его уже предал Винсент. И даже когда он тогда потерял своего брата, семью которого просто вырезали, Аделард нисколько не чувствовал боли потери. Если бы предали любую другую группу диверсантов-конспираторов, да кого угодно из его приспешников, смотря каким бы делом они занимались, ему бы было так же плевать. Все равно он бы выкрутился.
Ни одному предателю не удалось бы потопить его. Да никто и рта бы не раскрыл. Да если бы и раскрыл, никто бы не поверил, что такой достопочтенный служитель благого дела как Аделард может быть замешан в каких-то аферах. Все бы сразу квалифицировали как клевету, и, за одно бы такое слово даже уже спалили этого еретика на костре или сразу еж вздёрнули на виселице. Или еще того проще, дабы не давать делу огласки просто скинули с камнем на шее в реку ну или на крайний случай, как последнее желание потерпевшего, чтобы избавить его от страданий попадания воды в легкие и мучения перед смертью, с перерезанным горлом.
Но сейчас все обстояло иначе. Аделард был связан по рукам и ногам. Единственным, чего он желал сейчас более всего, было: обезопасить Мартину. Он уже придумывал планы ее вывоза. Но она же, "упрямая стерва", не собиралась никуда уезжать. Сколько раз он предлагал ей упрятать ее. Да он и сам бы сбежал с ней.
Но как она справедливо замечала, такая жизнь, -без игры, конспирации, приключений, - им обоим быстро наскучит. Аделард был без ума от власти, известности. Причем, явной. Мартина же более обожала быть серым кардиналом. Так не то, что безопаснее, как покажется на первый взгляд. Нет, об этом эта отчаянная девушка думала мало. Так интереснее. Таинственность, лицемерная игра на два фронта, различные спутанные сети интриг, так было намного приятнее для нее. Это было лучше, чем просто власть. Это была тайная власть.
Аделард знал, что о Мартине уже идут слухи. Он знал, как ее личность набрала мощь за последнее время, что ей заинтересовались духовные служители даже за пределами Саргемина. И долго он бы сдерживать это не смог. Более того, много простых жителей уже знали ее в лицо. Именно ее по непонятным причинам обвиняли они во всех смертях, всех злоключениях с их малолетними детьми, дочерями, сыновьями. Если младенца ведьмы использовали для своего ритуала- на кого вешаем, кто замешан, конечно же , эта жестокая, бездушная Мартина. Эта ставленница дьявола, которой хватает наглости даже носить его метку не на каком-то укромном месте, а прямо на самом видном, на щеке, плюя всему обществу в то самое лицо.
Чего муж ушел из семьи? Чего остыл? Мартина. Изменял с ней точно. Делил одну койку с ней и Дьяволом, ведь в том, что Сатана был частым ее ночным посетителем, в этом не сомневался никто. Настолько народ был глуп и не просвещён. Мартина, которая бродит по ночам просторами города. Сколько было свидетелей. И как это ее еще не сожгут, или не вздернут за это на виселице?
Так что любые новые смерти в городе "вешались" на нее. Если это было колющим предметом, - точно она, с ее тягой к ножам. То, что она носила с собой два заточенных стальных ножа, ярко сверкающих и была мастером этого дела, просто асом в обращении с холодным оружием, об этом знали все. Если кто был отравлен: это ее приспешники под ее покровительством зельями напоили. Обокрали? Чтобы отнести дань Мартине. Украли ребенка? На злодейские ритуалы.
Никто уже не задавался вопросом, что и ранее ведь в Саргемине орудовали и злодеи, и ведьмы и колдуны водились испокон веков. Почему же сейчас именно Мартина в этом виновата?
Чего все трупы "вешать" на неё? Главное, что никто не говорил о попустительстве Церкви. Несомненно, все смотрели уже косо на Аделарда. Но все разводили руками: что он может поделать? Он же один, а его слуги околдованы этой мерзавкой. Разбойницей.
Если изначально для прикрытия ее поставили работать на рынке, теперь ткани она давно уже не продавала. Денег у неё была уйма. Она лишь пила, гуляла, упражнялась в обращении с холодным оружием, оргии она, по известным причинам, устраивать продолжала, только сама в них участия уже не принимала. Проводила обряды. Действительно, занималась магией. Была участницей шабашей в местных лесах. Но более всего именно проводила ту деятельность, которую от нее хотел Аделард.
Разумеется, она была автономной от него единицей. Многое она делала в пользу своих утех. Но многое она делала и по его поручениям. Да, годы многое сделали с Мартиной. Но слава, деньги - все это было ей безразлично. Никто не знал, что на самом деле творится у нее в душе. Там не умирали части. Там была цельная душа. Нормальная душа. Не гнилая. Она еще не убила никого только по прихоти. Она могла убить, но только если в качестве защиты. Или если Аделард обосновал, зачем. И объяснил, какой этот человек, чтобы не убить невиновного. Не будем ее оправдывать. Действительно, много действий она совершала аморальных. Но кто знает, что она скрывала, прикрывала даже от себя самой этим образом жизни? От чего бежала в этот разврат, выпивку, кровь, льющуюся рекой, колдовские обряды.
