Он оказался там именно в тот момент, когда на главной площади города палач вешал его сына с другими, вроде как бандитами. Он понял, что его сына обвинили в разбойничестве. Даже если и так, даже если его дитя и связалось с плохой компанией, и даже заслуженной была эта казнь, старик не понимал, от чего же Бог оказался так жесток к нему, что показал, как его дитя лишают жизни? За что наслужил он такое наказание? Вернувшись, ничего не сказал он старухе. Но понял лишь одно: город забрал его сына. Что-то там такое было, что поломало его мальчика. Сделало из него плохого человека. Другого. Не такого, каким они его растили. И всю эту вину он перекладывал именно на Саргемин.

Они с женой за последнее время очень сроднились с Жаком. Такого отзывчивого душевного парня они еще никогда не видели, но в нем было слишком много мечтаний, далеких от жестокой реальности. Старик видел это. Он видел обнаженную ранимую душу Жака. И ужасно боялся за него. Он знал, что тот тоже может сломаться. И очень опасался этого. Сейчас он колебался, как будет лучше: ничего не знать о судьбе Жака или все же ездить к нему в Саргемин в попытке предотвращать катастрофы. Об этом он должен был посоветоваться со своей женой перед отъездом Жака, но решил, что лучше спросить у него самого это прямо сейчас. Пусть их рассудит случай, чтобы ему не было необходимости ломать свою старческую голову.

- Послушай, Жак, как тебе будет лучше: если ты мне пошлешь весточку, где ты будешь, и я буду тебя время от времени навещать, или если потом ты сам приедешь? Хочешь ли ты, чтобы я к тебе приезжал?

На мгновение Жак задумался. Конечно же, предложение старика было заманчивым. Но Жак не знал, где он окажется, и не будет ли ему стыдно признаться старику в этом. Поэтому он ответил ему так:

- Когда у меня что-то наладится, я вам сообщу. Но! - тут он поднял палец.- Не ждите, что это произойдет быстро. Вообще лучше не терзайте себе сердце и не ждите. Я просто обещаю: я вернусь. А если не вернусь, допустим, в течение лет пяти, то забудьте меня вовсе.

-Жак, перестань,- и старик с плачем кинулся к нему.- А может, я поеду с тобой сейчас? Посмотрю, как ты устроишься? Давай, может, я дам тебе с собой больше монет?

- О, что вы, вы и так отдали мне уже почти все, что у вас было. Ваша щедрость и так не имеет границ. А сколько вы заботились обо мне!

- Ты отдал нам взамен столько любви, я и не думал, что на старости лет нам со старухой так еще повезет. Мы и не думали, что еще после смерти нашего мальчика кто-то вообще подарит нам свое детское тепло и любовь. А тут - ты. Ты для нас просто дар Богов. Спасибо тебе, Жак.

- Полно. Я вас очень полюбил, это правда. И была бы моя воля или если бы мое сердце пустовало, то я бы бесспорно остался здесь, с вами.

Тут они уже подошли к бедной постройке старика, к ним навстречу с котомкой для Жака уже вышла его бедная сморщенная старенькая жена. Она держалась очень серьезно, но было видно, что внутри ее все дрожит, и что ей очень не хочется отпускать Жака. Она начала его быстро крестить, а затем упала ему в ноги, благодаря за все минуты счастья, которые он подарил им на старости. Он быстро помог ей подняться, просто силой заставив сделать это,

- Перестаньте, перестаньте. Мне уже надо ехать, простите. А то солнце уже будет скоро садиться. Меня уже ведь ждут.

- Да, да, Жак. Знай, мы всегда с тобой. Носи нас с собой в душе, как в кармане. И да будет путь твой легким и пусть приведет он тебя туда, куда так стремится твое сердце.

- Спасибо, спасибо, - рассыпался в благодарностях Жак.

Он начал плакать. Слезы так и стали литься из его глаз. Он обнял сначала старуху, затем старика. Тот снова ответил ему на объятия. Тут Жак совсем растрогался и промолвил:

- А кто же будет помогать вам? Знайте: как только я найду Мартину, и мы снова сможем быть с ней, мы сразу же вернемся. Еще успеете понянчить внучков, так сказать, - начал он говорить старикам.

Но старуха перебила его, промолвив:

- О нас не переживай. Нам уже мало на земле осталось. Была бы моя воля, всю оставшуюся свою энергию я отдала бы тебе. И молюсь я лишь об одном. О том, чтобы мне представился еще хоть один раз случай увидеть твое доброе лицо, и оно было таким же, как вот сегодня, - искрящимся от надежды и счастья. Чтобы душа твоя не омрачилась никакими событиями, если они будут. Знай всегда: твоя любовь - это щит от всех невзгод. Даже если она только с тобой, все равно это дар небес, Бог выбирает людей не просто так, и он знает, когда дарит любовь тем, кому она нужна, кто способен взрастить ее в своем сердце. Если бы ты этого не заслуживал, то не получил бы.

- Да. Спасибо вам за все,- в который раз сказал Жак.- Ну, мне пора.

- Давай, мой милый мальчик. Иди и выполняй свой мужской долг. Ищи женщину своего сердца и борись за вашу любовь до последнего.

- Да что бороться. Главное - найти саму Мартину. Понимаете, мы любим друг друга. Только я ее найду, мы сразу же приедем.

- Дай Бог. Дай Бог,- ответила ему старуха.

- Давай, с Богом,- твердил еще и старик и, обнявшись напоследок, Жак быстро пошел от них прочь не оборачиваясь, чтобы его сердце не обливалось кровью из-за того, что он бросает этих добрых стариков.

Старуха же стояла, как в воду опущенная. В ее лице не было ни капли радости, словно она уже начала что-то оплакивать. Ее муж обратился к ней:

- Чего ты расстраиваешься, старенькая моя, - начал подбадривать ее он.

Но она лишь обреченно покачала головой и, посмотрев на него невидящим взглядом, ответила:

- Он никогда не вернётся,- проговорила она и зашла в дом.

Тем временем Жак уже размашистым шагом направился прямо к полю и дому соседа старика, с которым тот заведомо договорился о помощи Жаку. Он шел, полный энергии и надежд. В его сердце играла неистовая музыка счастья.

Та, которую он не слышал уже давно еще с детства. Лишь в его родном поселении порой в часы самых прекрасных праздников, которые пока что только были в его жизни, играли самые веселые на свете музыканты. О Боже, как он скучает по тем временам. Порой его сердце сжималось, и он думал, все думал: правильно ли он поступил? Вот так вот, бросив все: свою семью, родных. Никто из них не знает, где он, и он так и не послал им весточку. Но он не знал, как ему лучше было поступить в такой ситуации. Лучше, чтобы они были в курсе, что он еще есть на этом свете или нет. Но успокаивал он свое бездействие в этой ситуации тем, что материнское сердце ведь не обманешь, она все равно чувствует, что он жив. А если нет, значит, так и лучше.

Сейчас же он всеми силами пытался найти дорогу к себе домой. К тому дому, которого он ещё не знал. Он шел в никуда. Вглядываясь в каждую ветку на дереве и былинку у него под ногами и прислушиваясь к каждой новой мысли, которая прилетала к нему в голову. Он не спешил.

Он просто хотел понять и всем своим дыханием сродниться с ритмом своей ходьбы. Каждая клетка его тела билась в ожидании встречи. Обретения своей родной души снова. И пока он еще не столкнулся с какими-то трудностями, которые, вероятно, уже поджидали его. Пока ничто в его груди не обломалось, ему хотелось полностью вкусить это время. Когда еще ничего неизвестно, и можно построить любые воздушные замки, пусть даже из самых несбыточных желаний.

Пытался он не вспоминать слова старика, которые наждачной бумагой прошлись по его душе. Губами старика в тот момент заговорили самые большие его страхи. А что, если Мартины уже нет в живых? Если ей повезло не так, как ему, и она вообще не выжила? О Боже! Тут сердце Жака при мысли о таком сразу же падало вниз, как с крутой горы. Какие−то железные прутья сразу же оковывали и сжимали его до невозможности. Но нет, зачем он настраивает себя на такие плохие сценарии? Ведь не мог он бросить все зря. Нет, Бог улыбнется ему, и его возлюбленная найдется. Он найдет ее, отвоюет у всех чертей этого мира. И они снова будут вместе. Вот такую идиллию растил в своем сердце Жак.

А вы знаете, ведь чем идеальнее выглядит все, что представляет человек, тем тяжелее ему потом, когда он видит, как его иллюзии и такие великолепные картины, нарисованные в его голове, разбиваются о жестокость бытия и прискорбные факты реальности. Когда его любимый человек оказывается совсем не таким, каким он представлял его в своей голове. И отнюдь не потому, что он плохой, или неподходящий, а просто, потому что тот, первый наделил его несуществующими качествами, добавил их в качестве прекрасного нимба в своем воображении. А его возлюбленный, как бы не стремился, мысли на самом деле читать не умеет и такими качествами вовек не обладал, и обладать даже при всем желании не сможет.