- Не переживай, Давид, мы отомстим за Светлану, - вклинился в разговор другой мужчина, по кличке Бэвз.

Он напоминал старого истощалого льва, высокий, иссохший, с вытянутым лицом, на котором прорисовывались лишь впавшие глаза и с ужасающе отпугивающей кожей, полной холмов и впадин. Таковой она стала под действием множества заклятий и трансформаций, которые претерпел он за свой долгий жизненный путь. Сейчас он напоминал человека, перенесшего оспу. Славился он среди "своих" небывалой щедростью, умением тратить деньги направо и налево, а так же каким−то непонятным ни для кого великодушием и даже спокойствием.

- Она не была каким-то рядовым членом среди нас. Все восхищались выдающимися душевными качествами этой женщины. Да куда там всем этим с их Организации да Светлым до нее.

-Только необходимо решить, насколько сильным будет наш отпор, и в чем он будет заключаться,- медленно промолвил Седой, расположив сморщенные грубые руки с надутыми венами на столе, и постукивая ими.

Все при этом останавливали взгляд на его массивном серебряном перстне на мизинце.

- Давайте не будем достаточно наивными. Наши лагеря всегда существовали, и всегда будут стоять на своих местах. Пока есть одни, будут и другие. Не хотелось бы терять много своих просто так, по−глупому. Только от нашей агрессии и стремления к простому насилию. Но припугнуть их просто необходимо. Чтобы не было дальнейших потерь. Немного пусть затянут пояса.

- А мне плевать, сколько пострадает и сдохнет. Пусть даже миллионы. Особенно не "наших",- поднял бокал вина Давид, стукнув им по столу и разбрызгав капли, а затем осушил его до дна.

- Да, ты прав, - вторил ему молодой поджарый незнакомый Дарию Темный.

"Кто же это такой?",- пронеслось у него в голове.

Тем временем, молодой продолжал:

- Есть цена, которую необходимо платить за все, что ты делаешь. И за Светлану они заплатят в десятки раз больше. Я не пожалею ни сил, ни людей. Да и это просто интересно. Ну что, поиграем, друзья?! - поднял бокал он, привстав.

- Да! - раздались восторженные возгласы.

Бегло посчитав собравшихся, Дарий насчитал человек двенадцать, среди них трех женщин, которые молча сидели и пока что только слушали, быть может, лишь любуясь собой и продолжая думать о чем−то своем. На самом деле, женщин было четверо. Четвертой была Дениел. Но ее Дарий видеть не мог, так как он смотрел на все это ее глазами.

- Сделаем вечеринку?- крикнул Давид, явно уже смакуя возможности от их какой−то призрачной победы.

- Так, а какова цель всего этого?- не унимался трусливый мужик с крысиным носом.

- Не цель, а цена. Мы возьмем цену жизни Светы. А она ух какая,- издевательски ухмыляясь, поднял палец бледный долговязый и снова поднял бокал, доверху заполненный ярко−бордовым вином.- И здорово повеселимся!

Опять раздались восторженные возгласы.

- А ты не боишься, что с тобой произойдет то же? Что тебя сотрут?- продолжал крыса.

- Вот! Вот!- начал тыкать пальцем Давид, и его глаза стали еще более наливаться кровью. - Вот они и добились, чего хотели. Ты уже боишься! Они поселили страх во многих из нас. Будто они выше. И могут решать. Теперь те, кто их боится, их верные псы, которые будут плясать под их дудку. А я не пес! Я свободен и я готов умереть, но не играть, ни по чьим правилам. Они никогда, никогда не будут диктовать мне, что мне делать и когда. И я докажу это. Чтоб знали свое место! - не успел он, даже снова поднять бокал, как раздались поддерживающие его крики.

Седой, явно возглавляющий все это мероприятие, сидящий во главе стола, попытался спокойно резюмировать все, сказанное этой пьяной толпой, и, подняв руку, начал:

- Мы будем играть на том, что они ценят более всего и за чье счастье борются: невинных. Чем больше их пострадает, тем лучше. Ну и необходимо выбрать парочку из них, которых они особенно почитают, чтобы плакали подольше. Согласны?

Все закивали.

- Ведь подумайте, мы - как соседи. И если твой сосед начинает "борзеть" и включает музыку сегодня до двенадцати, не скажи ты ему о том, что тебя это не устраивает, он завтра включит уже до двух. И это будет твоя ошибка, твоя вина? Ты уже "проморгал" тот момент, когда должен был указать ему на его место.

- Больше я вам ничего не покажу!- внезапно выдернула у Дария свою руку Дениел. - Я не собираюсь их подставлять.

Дарий попытался быстро выйти из состояния оцепенения. Он ощущал сейчас себя как тот, кого только что насильно разбудили, вытащив из фазы глубокого сна. Что−то сосало под ложечкой, он никак не мог справиться с действительностью, в которую он перенесся не по своему желанию. Немного приведя в порядок свое мышление, он ответил Дениел немного даже разозлено, все в силу своего плохого самочувствия:

- Ты сначала реши, кто "твои", и кто "чужие".

- Мои и те, и те.

- Тогда в твоих интересах не вставать на одну сторону, а сделать перемирие. По крайней мере, помочь попытаться это сделать. Просто понимаешь, в чем дело,- голова у Дария кружилась, и он не мог нормально подбирать слова.- Насколько я понял, все уверены в том, что это Организация убила Светлану. Отомстив, таким образом, за смерть Паулы как члена Светлого сообщества. Но ведь все дело в том, что мы абсолютно к этому непричастны!

- Да сколько можно вообще говорить об этом? - Дениел уже начало тошнить от всех этих разговоров. - Поймите: я не хочу больше говорить о смерти мамы! - ее голос садился, в душе все более зияла еще не зажившая рана.

Ей было действительно неприятно все это еще раз вспоминать и опять вытягивать из глубин своей памяти, переживая свое горе вновь и вновь. Дарий же будто не обратил внимания на ее слова. Он зациклено продолжил:

- Никто не мстил за Паулу. Никто не отдавал приказа стирать твою мать, пойми это. И твоя задача: каким−то образом объяснить это тем, кто сейчас собирается, как они выразились, "взять цену" за ее смерть.

Дениел стояла просто ошарашенная. После недолгой паузы она промолвила:

- Вам плевать. До меня, моей матери, моего отца, - медленно протягивая слова и, вытягивая их из себя, сказала она.- Вы думаете только о себе и своей Организации,- внезапно с Дениел сняли пелену.

Она стояла и смотрела на Дария абсолютно беспристрастно, чувствуя себя сейчас просто тем, кого использовали в своих целях, воспользовавшись его доверием. Она была разочарована в нем, осознав, что ему нет дела до нее, ее чувств, ощущений, и целью его прихода было только выведать, что же там замышляют друзья ее матери. Ей было все это омерзительно, и она хотела лишь одного: чтобы Дарий незамедлительно покинул ее жилище. Она не могла видеть его ни одной минутой дольше, так как ей было просто противно, внутри она наливалась пустотой, наполненной тоской и разочарованием. Этот легкий осадок застилал ее душу, и она все более понимала, как обманулась в человеке.

- Уходите! Я ни секунды больше не желаю вас здесь видеть, - яростно кинула она, и, подскочив к Дарию, стала выпихивать его из кухни.

Вдруг к Дарию вернулся рассудок, он понял, что опять же из-за своего упрямого и слепого преследования целей он сейчас допустил ошибку и, быть может, даже потерял и так настолько хлипкое доверие Дениел. Он не стал противиться, и молча поплелся к выходу, дабы не обострить конфликт еще больше. Ему нужна была передышка, время, чтобы придумать, что делать дальше. Видя, что Ден уже впадает в истерику, попытаться остаться здесь, и что-то ей объяснить все равно было бы уже просто абсурдным решением.

Лишь на мгновение, обернувшись на Дениел, которую уже просто било в конвульсиях агрессии, он быстро покинул квартиру Лики.

Наваждение

После ухода Дария Даниэл стало еще хуже. Она решила дождаться Лику и пойти куда−то отдохнуть. Подходило какое−то злачное место, где она могла бы спокойно забыться и унестись от всего горя, которое Дарий снова заставил ее сегодня минимально пережить.