И он ответит: "Да я не отвечу тебе: то банальное, что "все, как надо, так и происходит". Да я бы изменил все!".

Хотя ничего изменить мы уже не можем. Как было, значит, так и было суждено, или совершено по нашему же выбору. Только вот опять хочется спросить всех, кто думает, что их жизнь чем-то уступает жизни других: а каковы ваши аргументы? Приведите их хотя бы десяток. Себе. Конкретно. На листочек. Под каждую подвернувшуюся ситуацию и те, которые еще обязательно появятся. Не заставят себя ждать.

Но не все люди мечтают очутиться на месте другого. О таком думают лишь личности завистливые. Зависть и стремление быть как те, кто является для них примером или желаемым, травят их сердце, все более наполняют его ядом. И обязательно наступит тот момент, когда этот нарыв прорвется. И потом будет уже поздно. Их яд просто рекой польется на окружающих. И затопит, отравит и их, и тех, кто был вокруг.

Вот так и Николь. Вроде бы незаметная для всех, втайне она на самом деле стремилась к лидерству. Она терпеливо выжидала своего часа и плела сети паутины, запутывая всех участников, и выстраивая цепочки, которые могли привести ее к победе. Так, порой за простой незаметностью и извечным состраданием и дружбой скрывается даже не подлость, и не змеиная сущность, а умный противник, отъявленный стратег, который просто выбрал технику удава, которой нарядил костюм кролика.

Думаете, Николь устраивала ее позиция? Слушать, как другой раз за разом гласит о своих победах: на личном фронте, в деньгах, успехе, позиции в обществе. Да вообще кого она может устраивать? Даже юродивый и то хочет жить. И хочет, чтобы его любили, и он любил. Всему миру Николь будто бы заявляла: да знаю я все о любви. Да не желаю я, чтобы меня полюбили. А в душе думала так: да знаю, что меня могут полюбить. Ведь я лучше всех. Я буду показывать, насколько я искренна, чиста, готова прийти на помощь в любой момент. Стану ангелом, и тогда меня полюбят, а потом уже будет поздно, и я буду продолжать вести свою игру уже в семье. Да. Пусть она и говорила, что ей это не надо, что это не ее смысл жизни. И все свято верили в то, что вот такая она святая и идеальная.

Она хоть когда-то спрашивала себя: а кто я на самом деле? Смотрела ли она в глубину своей души, пыталась упасть в ту пропасть? Походить там внизу и, наконец, понять все же, какова ее истинная сущность. Действительно ли она такая жертвенная женщина, готовая на все ради друзей? Альтруист, который готов слушать и слышать, понимать, приходить на помощь. Она была по силам, которые не показывала, магом еще посильнее Мартины. Потому что в ней хранились просто огромные кладези черной магии. А если взять еще в придачу сюда острый проницательный ум и задатки стратега, проиграть она просто не могла. Лишь жизнь сама могла раскрыть ее обман. Паутина, которую она плела и те сказочные поступки, которыми она "замыливала" глаза друзьям. Все это должно же было когда-то раскрыться. Если все участники сей игры не оказались бы настолько слепы, чтобы не понять сущность ее натуры. А ведь это, и, правда, загадка: возможность веры в то, что она действительно плохой человек. Ведь получается, что это только один ты оказался виноват в том, что ты не увидел истинное лицо своего друга? А поддался на его мягкий обман и сладкий яд.

И никогда не поймешь, что она жизнь всю свою плела все это и была неискренней. Но ты тогда не видел, слишком уж все было хитро удумано. А вот теперь, оборачиваясь назад и смотря, сколько хорошего тебе сделал этот человек, ты снова невольно опять тянешься к нему. Потому что не веришь. До последнего опровергаешь правду, даже если уже несешь ее в руках. Будто твои руки уже в крови и ты идешь, и крови в комнате все прибавляется и прибавляется. И вот эта липкая субстанция уже достигает твоих лодыжек, поднимается выше, а ты все не можешь поверить. И опять идешь. Слепо и упрямо идешь вперед, только потому что образ, нарисованный твоей головой и действиями того человека идут вразрез с тем, что ты узнал. Ведь ты узнал лишь один факт, а сколько всего в твоих воспоминаниях! И все это перекроет этот один его маленький поступок. Ты просто думаешь, что он оступился.

И ты уже начинаешь все подвергать сомнениям. Ведь ты видел, что человек всегда был искренним с тобой: поддерживал тебя, улыбался при встрече, ухаживал за тобой. Допустим, как можно обижаться, или злиться на того кто, к примеру, печет тебе шоколадного зайца на Пасху?

Даже если он отъявленная сволочь. Такие "зайцы" в данном случае перекрывают все. Ведь кажется, что человек тебе отдает часть себя, переступает через свой эгоизм, хочет сделать тебе приятно. И несут тебе, и несут этих шоколадных зайцев. Кофе в постель. Ухаживают, когда ты болен. Искренне смотрят в глаза. Слушают. Понимают. Один важный момент, который все всегда упускают: "вроде бы понимают".

А потом в один момент происходит щелчок, и человек открывает свою истинную сущность. Что ему всегда претило быть тем, кем ты его видел, что все это он делал через силу. И вот этот нарыв в его душе, уже до краев наполненной злом, прорывается, и так хочется задать вопрос: так если ты всю эту сознательную жизнь меня ненавидел? Завидовал? Осуждал? Терпеть меня не мог? Зачем ты тогда был со мной? Дарил мне этих чертовых шоколадных зайцев? Чего не плюнул мне в лицо и не высказал все и не отпустил меня. И себя. Вынашивал планы мести, планы отбора того, что у меня есть. И опять же вопрос: а что я тебе сделал же такого плохого? Только то, что я существую. И такой, как есть. А ты таким быть не смог. А кто мешал тебе занимать лидерскую позицию? Быть успешным в чем-то, где я был? Просто может потому, что ты на это не способен. Так зачем же винить в этом другого? Вливаться к человеку в душу, а потом привозить туда троянского коня. А может ты и способен, просто всегда легче винить другого в своих неудачах, ставить его вроде на пьедестал, а себя делать и видеть маленьким и ненавидеть затем "всех" и "вся".

Да и Жак, как с каждым днем все более понимала Мартина, оказывается, не был единственным, кто занимал в ее сердце место. Поэтому она и не стала спорить с Николь сейчас или нападать на нее. Ей просто было необходимо решить сначала все для себя. Да, она чувствовала к нему необычайную теплоту. Она знала его всю свою жизнь с детства, но он не давал ей того жара, который она ощущала по отношению к другому мужчине, который просто заставлял ее пылать под своим взглядом, чьих объятий она желала более всего. Этим человеком был Аделард.

Вот и сейчас, выскочив из дома Николь и идя по ночной улице Саргемина, Мартина прокручивала в голове ситуацию, произошедшую на днях. Бывает, дни пролетают сплошной вереницей, в которой ничего не можешь вспомнить, а тут в один вечер происходит столько всего, что ты сам не можешь объяснить, как такое могло произойти.

Аделард пришел домой к Николь. Мартина обратилась к нему:

- Я хочу одежд, Аделард,- с вызовом сказала она.

- Конечно, любых, каких ты захочешь.

- Я хочу такие, которые подчеркивали бы мою силу и мощь, а так же магические силы, выделяющих мою женственность и красоту. Чтобы люди меня боялись. Чтобы все эти мужики облизывались, стекали слюнями, когда будут видеть меня, идущей и не принадлежащей им. Чтобы они толпами вились вокруг, с желанием наброситься на меня. А их сдерживали как зверей в клетках и они драли своими когтями себя самих,- обходя вокруг Аделарда туда-сюда в облегающем черном платье с ярко выраженным бюстом и ножом в руке, которым она проводила и поглаживала по разным частям тела Аделадра, молвила Мартина.

Речь же она закончила, прильнув к нему и приставив в этом страстном броске нож к его горлу. В ответ на этот ее выпад, Аделард не менее страстно прижал ее к себе, чуть было не потерял голову, видя ее обнаженные шею и грудь. Он прильнул к ней губами, но она лишь со смехом и визгом отпрянула на него, выскочила на свою кровать и стала дьявольски прыгать на ней. Она засмеялась.