Вышеизложенные обстоятельства свидетельствовали о необъективности, односторонности следствия в сборе и оценке доказательств, что является недопустимым.

В замечаниях к протоколу допроса свидетель защиты Леонов, проявляя определенное мужество и принципиальность, собственноручно пояснил, что ДТП произошло на полосе движения автомобиля под управлением С., что опровергало зафиксированный следователем ответ свидетеля в протоколе допроса (вопрос был зафиксирован следующим образом: «Уточните, видели ли Вы непосредственно момент столкновения указанных автомобилей, ответ в редакции следователя был зафиксирован следующим образом: «Нет»). Вышеизложенные обстоятельства вызвали у защиты непонимание методов и тактики проведения допроса и поведения следствия. Очевидно, что именно в этом проявились заинтересованность следователя в исходе дела.

Защита письменно обратила внимание следователя на предвзятость выяснения обстоятельств дела, давление на свидетеля и неточный и неправильный протокол допроса свидетеля, не соответствующий его показаниям. Кроме того, во время допроса следователь не вел его протокол, однако потом лишь исправлял набранный на компьютере текст, что дало основания защите полагать, что следователем уже были зафиксированы текст протокола допроса, вопросы следователя и ответы допрашиваемого свидетеля, что также является недопустимым. Очевидно, именно этим объясняется предвзятость следователя, его уход из кабинета «советоваться», после чего он во время продолжения допроса потребовал возобновления протокола допроса, который к тому времени уже был подписан сторонами. Обвиняемый и его защитник при таких обстоятельствах отказались продолжать допрос и заявили письменные возражения на незаконные действия следователя. В последующей жалобе прокурору адвокат просил учесть вышеизложенные обстоятельства и обеспечить объективное расследование. Надо сказать, что заместитель прокурора МВО – начальник Следственного отдела прокуратуры округа объективно изучил дело и дал соответствующие письменные указания.

Экспертное исследование полностью подтвердило доводы обвиняемого и его защиты. Дело было прекращено за отсутствием в действиях обвиняемого состава преступления. Однако следователь по делу полковника ФСБ С., именно тот, в оранжевой футболке, в нынешних органах не потерялся. Наверное, потому, что курс и генеральная линия у него были правильные. Современные. Сегодняшние. Отвечающие требованиям целесообразности.

Велика и неприглядна, крайне отвратительна роль в этом деле некоторых должностных лиц военной прокуратуры одного из гарнизонов МВО, которые, таким образом, любыми путями хотели загнать (по другому не скажешь) это весьма сомнительное дело на недостоверных сфальсифицированных доказательствах в суд для рассмотрения по существу. Кстати, и судьи гарнизонного суда, рассматривая жалобы обвиняемого и его защиты в порядке ст.125 УПК, и действительно очень искренне сочувствуя при этом, поддерживали обвинение, оставляя эти жалобы без законного и должного рассмотрения, точнее рассматривали их формально, не по существу, а значит – незаконно, необоснованно и несправедливо.

Один из руководителей Центра ФСБ России задавал свои профессиональные вопросы автору, недоумевая и искренне пытаясь понять логику поведения военных следователей, истинные причины такого поведения, а главное, методы и цели этих нынешних следователей и их глубоко надзирающих прокуроров.

Вопрос «Куда мы катимся в правоприменении и почему?» – повис в воздухе.

К чести тогдашнего начальника (наверное, еще старой закалки и формации) Следственного отдела военной прокуратуры округа, отменил он постановление о привлечении в качестве обвиняемого (крайне редкий и фантастический случай в нынешней практике), дал он указание проверить, выяснить и учесть все доводы защиты, назначить и провести по делу повторную экспертизу. Так дело в отношении полковника ФСБ за отсутствием состава преступления в его действиях было прекращено…

Как-то очень похоже это уголовное дело по своей гибельной настойчивости на дело в отношении командира атомной подводной лодки капитана 1 ранга Лаврентьева…

Карательное какое-то следствие, еще более непонятное какое-то уж очень настойчивое правосудие.

«Что основано на лжи, не может быть право. Учреждение, основанное на ложном начале, не может быть иное, как лживое. Вот истина, которая оправдывается горьким опытом веков и поколений», – писал К.П. Победоносцев в статье «Великая ложь нашего времени» (1884 г.).

Другой пример современного досудебного следствия и государственного обвинения – это уголовное дело в отношении командира и матроса АПЛ «Нерпа», которое, как зеркало, отражает современные особенности российского правосудия.

Версия несовершенного программного обеспечения управления общекорабельными системами следствием не рассматривалась вообще. Следствие даже не пыталось изъять и провести экспертизу программного продукта. Разработчик системы (фирма-производитель) ОАО «Концерн НПО «Аврора» отказался предоставить комиссии ВМФ России свои компьютерные наработки по причине «коммерческой тайны». В материалах дела отсутствовали какие-либо данные о том, что следствие пыталось найти тех, кто несет ответственность за поставку некондиционного фреона, смешанного на две трети с ядовитым тетрахлорэтиленом, вообще не предназначенном для тушения огня.

Следственный эксперимент по настоящему уголовному делу доказал полную несостоятельность и версии следствия, и чистосердечных признаний (случайно ввел семизначный (!) код команды на подачу огнегасителя), от которых назначенный виновником матрос отказался на первых заседаниях суда.

Результаты эксперимента признали даже специалисты производителя, подтвердившие: матрос мог активизировать систему ЛОХ только при условии несовершенства системы управления лодкой.32

Ранее ряд общественных организаций, в том числе ветеранов Тихоокеанского флота (в званиях до контр- и вице-адмиралов включительно) выступили в защиту обвиняемых. Офицеры-отставники указывали на то, что в магистралях системы пожаротушения фреон почему-то оказался смешан с ядовитым тетрахлорэтиленом, что и привело к гибели людей. Соответственно, судить надо тех, кто причастен к попаданию в систему данного газа, а не стрелочников – трюмного машиниста и командира, делают вывод флотские офицеры.33

По мнению ветерана подводного флота А. Горбунова, «следствием все было сделано по минимуму. Упустили огромное количество важных экспертиз. Не была сделана химическая экспертиза. Основной ошибкой следствия является то, что оно отказалось выяснять причинно-следственную связь между некачественным фреоном и гибелью людей. Несмотря на заявления специалистов о том, что фреон в чистом виде не может служить причиной смерти, этот вопрос даже не рассматривался. Причина отказа матроса от показаний не ясна… Зная методы работы Военного следственного комитета, нетрудно предположить, что давление было… Непроработанность программного обеспечения, отсутствие в России тренажеров данной системы – все это в совокупности привело к аварии. Главное, что никто так и не стал разбираться в истинных причинах аварии, и она может повториться. Только на борту уже не будет профессионала Лаврентьева, и спасать людей и корабль будет некому. По мнению же обвинения, вина капитана состоит в том, что он не обеспечил должный уровень подготовки личного состава. На самом деле виновных двое – это разработчик противопожарной системы и ее поставщик».34