Такие судьи, полностью и по существу игнорируя мотивированные доводы защиты, под именем закона обманывают, прежде всего, правосудие.

Кто же и почему дает указания так рассматривать дела, если все руководители правоохранительной системы России и ее органов ратуют только за закон, его точное исполнение и тем более безукоризненное соблюдение всех прав и свобод граждан… Посмотреть бы на такого особо замаскированного законодателя? Или тем более на вождя, который дает такие вдруг руководящие указания, которые исполнители на местах все как один отрицают. Где же они все прячутся? Поэтому и вновь вспоминается легендарный профессор Цуков, который пишет, что «уже несколько раз участвовал в апелляционных судах, но так и не понял, для чего их придумали». Хотя ответ частично находится в совсем недавних словах председателя Верховного суда РФ Лебедева В.М. по поводу так называемой «судебной практики»: «Верховный суд ведь принял даже не одно постановление пленума, где всё разъяснил – как должны поступать судьи, в каких случаях можно, а в каких нельзя брать под стражу. Всё уточнили. Всё есть. И есть частные постановления Верховного суда по многим делам, где прописано, почему ВС считает избрание меры пресечения в виде заключения под стражу необоснованным в отношении конкретного человека. А что происходит? Человек продолжает оставаться под стражей… Сейчас можно говорить – человеческий фактор. Плюс недопонимание законов некоторыми судьями. Если будет установлено, что служитель Фемиды грубо нарушил закон, проигнорировал его (не думаю, что он это сделал умышленно, но тем не менее), будем ставить вопрос о привлечении к дисциплинарной ответственности. Я другого выхода не вижу…». 141

По мнению защиты, недостоверная оценка доказательств в интересах обвинения, последовательное игнорирование доводов защиты предварительным следствием, судами первой и апелляционной инстанций, отсутствие надлежащей экспертной проверки и оценки дорожно-транспортной ситуации, неверное понимание следствием и судом принципа состязательности процесса при полном отсутствии проверки доводов водителя о невиновности в совершении преступления являются существенными нарушениями уголовно-процессуального закона, влекущими отмену обвинительного приговора.

При таких обстоятельствах нельзя утверждать о законности судебных решений, то есть о правильности применения норм уголовного и уголовно-процессуального права, которую обязан проверить суд кассационной инстанции в соответствии с требованиями ст. 401.1 УПК.

С судебными решениями по уголовному делу в отношении Смураго согласиться нельзя по следующим основаниям.

Согласно ст. 297 УПК приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым. Законность приговора означает, что по своей форме он должен соответствовать закону, а по своему содержанию основываться на материалах дела, в точном соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона. Эти требования закона по настоящему делу не выполнены.

Кроме того, нарушены и требования постановления Верховного суда Российской Федерации «О судебном приговоре», когда суды не указали, почему приняли одни доказательства и отвергли другие.

По мнению защиты, фактические обстоятельства дела и причины аварии не установлены, при этом осужденный Смураго был лишен права на квалифицированную защиту, эффективное расследование и права на справедливое судебное разбирательство.

Позиция защиты, исключительно мотивированные доводы защиты изложены в дополнительной апелляционной жалобе на приговор суда, ходатайствах об истребовании доказательств, вызове и допросе дополнительных свидетелей, назначении судебной наркологической экспертизы, а также о признании доказательства недопустимым и исключении его из совокупности имеющихся, проведении экспертного осмотра аварийного автомобиля, назначении комплексной автотехнической и транспортно-трасологической экспертизы технического состояния автомобиля (л.д. 195-199, 210-213).

Защитой был представлен Акт экспертного исследования эксперта РФЦ СЭ при Минюсте РФ (л.д. 200-209). Однако исследованию, выполненному государственным экспертом высшей экспертной организации Министерства юстиции Российской Федерации, суд второй инстанции не дал абсолютно никакой оценки, что является недопустимым, так как подрывает веру в правосудие и справедливое применение закона.

Таким образом, суд апелляционной инстанции проигнорировал все доводы защиты, он не разобрался в деле и не захотел в нем разбираться, о чем также свидетельствуют поданные недоумевающей защитой Замечания на протокол судебного заседания (прилагаются к настоящей жалобе).

При этом, очевидно в целях придания видимости законности рассмотрения дела и обоснованности своего решения, сокрытия допущенных упрощенности в оценке доказательств, торопливости и поспешности процесса, суд указал: «В суде апелляционной инстанции участники процесса ходатайств об исследовании дополнительных доказательств не заявили и согласились на рассмотрение апелляционной жалобы без проверки доказательств, исследованных судом первой инстанции», после чего в апелляционном определении просто перечислил доказательства обвинения, положенные в основу обвинительного приговора, в то время как суд первой инстанции также лишь продублировал необъективные выводы следствия и пришел, таким образом, к необоснованному выводу о виновности осужденного.

В протоколе судебного заседания между тем написано: «Ходатайств об исследовании доказательств, в том числе ходатайств об исследовании доказательств, которые не были исследованы судом первой инстанции, у участников процесса не имеется».

Второе заявление об отводе прокурора в связи с его крайне низким профессиональным уровнем, заявившим, что «доказательства и новые данные не представлены», суд рассматривать отказался и заявил адвокату: «Не размазывайте дело во времени».

По поводу доводов защиты о недопустимости автотехнической экспертизы обвинения суд указал, что «считает их необоснованными ввиду отсутствия нарушений требований уголовно-процессуального закона при назначении и оформлении результатов экспертного исследования».

Однако и это не так. Тем не менее, суд второй инстанции доводы защиты и в этой части просто проигнорировал и по существу не рассмотрел.

В досудебном производстве следователь, голословно отрицая доводы Смураго о технической неисправности автомобиля, в недостоверных данных о проведении САТЭ указал, что «автомобиль технически исправен»; отказывая в заявленных ходатайствах, следователь указал, что «не получено данных о том, что машина имела технические неисправности, стороной защиты такие данные не представлены, механизм ДТП установлен в ходе следствия».

Однако механизм происшествия не установлен, а данные о скорости обоснованно опровергнуты мотивированным заключением эксперта РФЦСЭ.

В суде первой инстанции прокурор утверждал: «В протоколе осмотра автомобиля указано, что под капотом машины технических неисправностей не обнаружено, утверждения Смураго о неисправности автомобиля несостоятельны».

В суде второй инстанции другой прокурор заявил: «Техническое состояние автомашины не позволяет оценить его».

Однако в протоколе осмотра автомобиля Смураго в графе «состояние рулевого управления» записано: «проверить нет возможности»; в графе «состояние рабочей тормозной системы» написано: «проверить нет возможности»»; в графе: «состояние стояночной тормозной системы» указано: «проверить нет возможности»; в графе «характер неисправности других агрегатов и механизмов» указано: «лопнул диск колеса переднего правого».

Очевидно, разница есть между утверждением прокурора со ссылкой на протокол осмотра «под капотом машины технических неисправностей не обнаружено» и данными этого же протокола, согласно которых «проверить нет возможности»?