В свое время антикризисная программа Франклина Рузвельта «Новый курс для забытого человека», основой которого стало движение к общественной справедливости, победила Великую депрессию и подарила послевоенным США почти 30 лет процветания. Под справедливостью большинство философов, экономистов, антропологов понимает равенство прав, свобод и возможностей для индивидуального развития, эффективное участие государства в общественном распределении доходов и богатства, обеспечение функционирования социальной кооперации. Именно поэтому сегодня говорится о необходимости для России антикризисной программы, основой которой станет «движение к справедливости». Эпоха «первоначального накопления капитала», в России выразившаяся в не имевшем аналогов разграблении созданной трудом многих поколений государственной собственности, закончилась. Утверждается о несправедливости «положения дел» в стране, недавно пережившей массовое приватизационное ограбление. Тоска русского человека по социалистическому «вчера» – это печаль не по сильной руке, но по общественной справедливости в распределении национального дохода.3
«Свобода оказалась для граждан менее ценной, чем исчезнувшие гарантии государства и защищенность».4 Наверное, поэтому и спрашивают грустно одни: «Что может ждать Россию в течение ближайших десятилетий – неоинквизиционный уголовный процесс или состязательный?», а другие напряженно размышляют: «Отживший ли концепт «объективная истина»?».5
Нет ответа на вопрос – почему правовые реформы уже десятилетия сопровождаются кризисом законности. Разве одно исключает другое? Или причина – в фундаментальном искажении ценностей?
«Безоговорочное отнесение прокурора к стороне обвинения на всех стадиях процесса представляет собой серьезную натяжку и едва ли будет способствовать как укреплению законности в уголовном судопроизводстве, так и обеспечению прав личности».6
Но что поразительно. Категорически отрицая истину как таковую и ратуя только за состязательность сторон, тот же Леонид Никитинский по конкретному делу пишет о необходимости прежде всего законности в действиях государственного обвинителя и одобряет ее, когда, «стараясь приблизится к истине, обвинитель Громов («честный, в рамках дозволенного, профессионал») вынужден отказываться от того обвинительного заключения, которое было представлено следователем и утверждено кем-то из вышестоящих коллег самого прокурора».7
Правда же в том, что государственный обвинитель, совсем не отказываясь от утвержденного обвинения и поддерживая его, стремился восполнить пробелы, недоработки и недостатки следствия, которых просто не было бы в том случае, если следствие в досудебном производстве было обязано расследовать это дело совсем не так, как это сегодня происходит и даже предусмотрено Уголовно-процессуальным кодексом с его неоправданными лазейками и умышленной неопределенностью, а полно, всесторонне и объективно…
Уже многие годы происходит отступление от принципа законности. В результате постепенное снижение доверия россиян к судам показывают социологические опросы.8
Именно поэтому пресса задается вопросом о том, что же сегодня вернет доверие граждан, а председатель Верховного Суда России говорит, что пришло время серьезных выводов.
В работе «Актуальные проблемы современного уголовного процесса» автор писал, что для того, чтобы снять напряжение в обществе, необходимо говорить о серьезных проблемах и начинать принимать принципиальные решения.
Однако какой-либо реакции не последовало. Ни от профессиональной, ни от иной, ни от либеральной общественности, ни от какой-либо другой. Например, по поводу рассмотрения возражений на действия председательствующего и заявлений о его отводе, ведения обязательной аудиозаписи в судебных заседаниях как гарантии равенства прав сторон, привлечения стороной защиты эксперта в качестве специалиста к участию в деле и приобщении к делу его заключения, назначения по инициативе защиты дополнительных либо повторных экспертиз, оглашения показаний лиц, не явившихся в суд, или, наоборот, допросе лиц, явившихся в судебное заседание, принятии решений по заявленным ходатайствам в процессе рассмотрения уголовного дела, а не «при вынесении приговора», предоставлении «дополнительных доказательств и новых доводов», и многих других процессуальных вопросов, имеющих существенное значение для дела и установления его объективных обстоятельств.
В связи с этим вновь вспоминаются слова профессора В. Сергеева, который говорит о том, что «проблема современного уголовного процесса заключается в том, что роль защитника в современном уголовном процессе в условиях стойкого противодействия со стороны государственных органов значительно снижена. Это тем более опасно, что «нынешняя бюрократическая машина избрала другую, более изощренную, скрытую и менее обнаруживаемую тактику – тактику полного игнорирования адвокатов в любом процессуальном действии, если эти адвокаты принципиальны, требовательны, профессиональны. И именно в этом видится основная опасность не только для собственных прав адвокатов и адвокатуры, но и для прав человека в нашей стране вообще…
Откровенное игнорирование обоснованных ходатайств адвоката, поданных им в установленном порядке, снижает не просто уровень законности в стране, а и авторитет государства как гаранта исполнения конституционных прав человека».9
В этой связи уместно вспомнить о непонятно как применяемом институте прекращения дела за примирением сторон. В свое время эта норма как завоевание демократии была введена законодателем в связи с необходимостью освободить органы следствия от чрезмерных нагрузок, сосредоточить их усилия на расследовании серьезных, актуальных дел.10 Однако в настоящее время существует указание Следственного департамента МВД РФ за № 17/2-1522 от 22.01.2016, переданное в следственные отделы телеграммой, согласно которой следует «исключить факты прекращения уголовных дел за примирением сторон на предварительном следствии». Очевидно, что в погоне за мнимыми служебными показателями своей отчетной деятельности Следственный департамент вновь забыл о законности, правах и свободах граждан, исказил суть нормы закона о примирении сторон.
Уголовное дело в отношении водителя Болушевского при наличии к тому всех оснований не прекращено, потому что «вопрос о прекращении дела необходимо оставить на усмотрение суда». А суду больше делать нечего, чтобы тратить свое время на рассмотрение таких дел с последующим их прекращением? Обращение к прокурору оставлено без законного разрешения, дело направлено в суд, ссориться с полицейским следствием прокурор не может, успешно работает на обеспечение его отчетных показателей. Следователь Палкин Р.В., грустно и вынужденно забыв о других своих многочисленных делах, увеличивая эти пресловутые показатели следственной деятельности, всесторонне расследует дело Болушевского, заведомо зная, что суд его рассматривать по существу не будет.
Проблемам прокурорского надзора, а точнее его отсутствия, посвящена глава «О процессуальных решениях следователя, обязанностях руководителя следственного отдела, полномочиях и пределах прокурорского надзора и возможностях потерпевших в современном уголовном процессе».
Автор, разбираясь в ситуации, пытается понять законодателя, от которого во многом и зависит правоприменение.
Председатель Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации В.И. Матвиенко, обращаясь к судьям, говорила, что «наши граждане хотят верить в то, что наши суды самые независимые, самые справедливые, самые гуманные. И вы каждый день своей работой доказываете приверженность праву, приверженность закону. От вашей честной работы во многом зависит авторитет власти в целом. И это не просто некие общие слова».
