Русский продолжал, прячась внутри фургона, наблюдать за зданием. Обернувшись на шум, он увидел двух своих товарищей, забравшихся под парусиновый навес. Вода ручьем лилась с их одежды, но они ни единым словом не выразили недовольства.

– Все в порядке? – спросил русский.

– В полном, – ответил один из его товарищей. – Мы нашли канаву в поле за фургоном и забросали труп землей. Пройдет не одна неделя, прежде чем его найдут.

Русский кивнул и снова сосредоточил внимание на чердачном окне.

– Мы слышали голоса, – сообщил один из помощников. – Кто это был?

– Четверо – из них три женщины – подошли по дорожке к дому и постучали в дверь, прося о помощи. Должно быть, их выставили за порог во время грозы. Я боялся, что придется разбираться и с ними, если они заметят наш фургон.

На самом деле его беспокоила вовсе не необходимость убийства, а трудности, связанные с тем, что придется спрятать еще четыре трупа.

– Посмотрите на чердачное окно, – сказал он. – Там горит слабый свет. Из-за града трудно что-либо разобрать, но мне показалось, что кто-то открыл окно и высунулся из него.

– Кто мог оказаться ночью на чердаке? – удивился один из помощников. – Может быть, там спят слуги?

– Нет. Тогда бы я заметил больше двигающихся фигур. Там только один человек.

Внезапно входная дверь распахнулась, и из нее выскочил мужчина. За ним следом бросился другой.

– Шон! – закричал второй. – Стойте! Успокойтесь, ради бога!

Первый, не слушая его, побежал по дорожке прочь от клиники и скрылся в темноте.

Град снова сменился дождем, и Беккер прибавил шагу, шлепая по грязным лужам и отчаянно пытаясь остановить Райана.

Из темноты показались очертания высокого дома.

– Шон, вам нужно взять себя в руки! Не делайте того, о чем потом пожалеете!

Но инспектор вбежал на крыльцо, перепрыгивая через ступеньку, стиснул в руке дверной молоточек и ударил им с такой силой, что дверь задрожала.

– Гарольд, я хочу поговорить с вами! Откройте эту чертову дверь, Гарольд.

Райан продолжал стучать все сильнее и громче.

Беккер поднялся по крыльцу и обхватил инспектора за плечи, но тот оттолкнул помощника и снова заколотил в дверь.

Кто-то изнутри со скрежетом отодвинул засов. Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы в освещенном проеме показалось встревоженное лицо слуги.

– Лорд Кавендейл отдыхает. Уходите, иначе я вызову полицию.

– Я и есть полиция, – ответил Райан.

Навалившись плечом на дверь, он отодвинул слугу, вошел внутрь и бросил на мраморный пол просторного вестибюля свою промокшую шляпу, от которой во все стороны разлетелись брызги.

– Гарольд, где вы? Я хочу поговорить с вами! Вы ударили хлыстом дорогую мне девушку и поранили ее!

На лестнице появился широкоплечий мужчина в бархатном халате. Лампа в руке освещала его надменное лицо.

– Для вас я лорд Кавендейл. И как уже предупредил мой слуга, если вы не уйдете, я пошлю в город за констеблем.

Райан шагнул к лестнице и оттолкнул метнувшегося следом Беккера так сильно, что тот упал.

– Вы рассекли ей щеку, Гарольд! – воскликнул инспектор. – А теперь я…

Он потянулся к чему-то, спрятанному под брюками на правой лодыжке, но Беккер набросился на него и сбил с ног. Завязалась борьба.

– Уйдите! – проревел Райан.

У сержанта все поплыло перед глазами. Он пошатнулся и не сразу понял, что его ударили по лицу. Преодолевая боль, он одной рукой вытер кровь с губы, а второй оттащил инспектора от хозяина дома.

– Не будьте идиотом, Шон! Если вы его хоть пальцем тронете, премьер-министр накажет вас в назидание всем остальным. Вас уволят за нападение на пэра, что бы ни говорил комиссар Мэйн в вашу защиту.

Райан пытался вырваться.

– Но это еще не самое плохое, – продолжал уговаривать его Беккер. – Мы с вами – простые люди. Что сделают с сыном плотника, посмевшим ударить аристократа? Вы попадете в тюрьму. Даже если все улики будут против этого человека, судить его наверняка будут лорды. И они не забудут, что вы напали на одного из них. Вы сами лишаете нас шанса наказать его!

Грудь Райана яростно вздымалась и опадала. Таким ожесточенным Беккер никогда прежде его не видел.

– Эмили, – проговорил инспектор.

– Да, Эмили, – повторил сержант. – Послушайте меня. Уверен, она сказала бы вам то же самое. Будьте благоразумны. Не совершайте ничего, что помешало бы правосудию наказать его.

Райан с яростью посмотрел на мужчину, стоявшего на лестнице.

– Правосудие накажет меня? – усмехнулся тот. – За что? За то, что я ударил простолюдинку, отказавшуюся покинуть мой дом? Меня никто не осудит, если я ударю даже вас, поскольку вы ворвались ко мне среди ночи. Убирайтесь немедленно!

– Что это у вас в руке? – спросил Райан.

Беккер только сейчас заметил, что Гарольд держит хлыст.

Инспектор бросился вверх по лестнице.

– Шон! – взмолился Беккер.

Райан показал Гарольду свой жетон.

– Я инспектор полиции Райан. Где ваш отец?

– Вы не имеете права…

– Гарольд, если вы не проводите нас к своему отцу, мы обыщем весь особняк, комнату за комнатой, пока не найдем его.

– Приказываю вам немедленно покинуть мой дом.

Гарольд замахнулся хлыстом, но Райан неуловимым движением перехватил его руку, отобрал стек и собирался уже нанести ответный удар…

Гарольд съежился.

Рука Райана дрогнула. Точнее, все его тело содрогнулось. Резким движением он отшвырнул стек.

Пока хозяин дома стоял с открытым от изумления ртом, Райан и Беккер поднялись по лестнице.

На первом этаже за этой сценой изумленно наблюдала служанка.

– Где мы можем найти отца Гарольда? – потребовал ответа инспектор.

Девушка испуганно подняла взгляд на верхнюю площадку лестницы.

Райан забрал у нее лампу и вместе с Беккером поднялся на второй этаж.

– Вы не имеете права! – крикнул Гарольд, устремившись следом.

На верхнем этаже Райан с Беккером разделились. Света лампы в руке у инспектора едва хватало, чтобы разглядеть что-то за дверьми, которые они распахивали одну за другой.

– Здесь, – определил сержант.

Они зашли в спальню и направились к кровати, за полураскрытым занавесом которой угадывалась неподвижная фигура.

Когда они приблизились, лампа осветила изможденное лицо пожилого человека. Открытые глаза были тусклыми и безжизненными.

– Оставайтесь здесь, – велел Райан Беккеру. – Не подходите ближе. Будем действовать как обычно.

– Немедленно выйдите из комнаты! – настаивал Гарольд.

Райан передал Беккеру лампу и осторожно шагнул вперед, тщательно осматривая кровать. Он наклонился и проверил пульс, но мутные глаза мужчины не оставляли сомнения в том, что он был мертв.

Инспектор поднял лежавшую рядом подушку. Жена покойного заявила, что на подушке была вмятина, повторяющая форму его лица, словно он был задушен ею.

Но сейчас на подушке не осталось никаких вмятин.

– Вы трогали эту подушку? – задал Райан вопрос Гарольду.

– Даже не прикасался.

Инспектор всмотрелся в лицо мертвеца и заметил засохшую корку слюны в уголках губ. Он снова посмотрел на подушку. Там было пятно, напоминающее след слюны.

– Глаза вашего отца открыты, – отметил Райан.

– Не понимаю, почему это заслуживает отдельного упоминания, – сказал Гарольд. – Полагаю, многие люди умирают с открытыми глазами.

– Но не во сне, – возразил Райан. – Что могло разбудить вашего отца? Может быть, прижатая к лицу подушка? Мне рассказывали, что он был парализован. Открытые в ужасе глаза могут оказаться единственным свидетельством борьбы.

– Моя так называемая мачеха все еще обвиняет меня в том, что я задушил собственного отца?

Райан склонился к синему одеялу в поисках крупиц табака, о которых рассказывали жена покойного и отец Эмили.

Но там ничего не было. Задумавшись на мгновение, инспектор обратился к Беккеру:

– Поднесите лампу к полу.