– И все они, как правило, заняты, – добавила Кэролайн. – Иногда на уик-энд, чаще на целую неделю, но обычно их заказывают сразу на месяц.

– На месяц? – удивилась Эмили.

– Те, кто обращается за помощью к доктору Уэйнрайту, страдают хроническими болезнями, такими как ревматизм и почечные камни. Требуется непрерывный уход, чтобы справиться с симптомами. Но многие к тому же испытывают и общую слабость, и таким пациентам требуется восстановить активность всего организма. Надо было сказать «гостям», а не «пациентам». Доктор Уэйнрайт называет своих клиентов именно так. Нетрудно догадаться, что такое крупное заведение не может работать без многочисленного обслуживающего персонала, в особенности для прачечной, кухни и обеденного зала. Разумеется, водные процедуры проводят опытные специалисты, но вся остальная прислуга набирается из жителей городка. Этим и объясняется различие между Седвик-Хиллом и тем городом, о котором ты говорил, – наличие рабочих мест. Местные жители благодарят Небеса за то, что в округе текут ручьи с такой чистой водой – возможно, самой чистой во всей Англии. Как любит говорить доктор Уэйнрайт, «не может быть чистой души без чистого тела, и ни того ни другого не может быть без чистой воды».

– Похоже, он философ, – заметил Де Квинси.

– Уверена, он будет рад побеседовать с тобой завтра, – сказала в ответ Кэролайн.

Заслышав шум проезжающего мимо экипажа, доктор Мандт отважился подойти к чердачному окну. Он осторожно раздвинул занавески. Капли дождя сползали по стеклу. Он перевел взгляд с лужайки и кустарника на дорогу, по которой к клинике подъезжал экипаж.

Верх экипажа был поднят, мешая доктору разглядеть пассажиров. Он представил себе русских с мрачными лицами, раздраженных затянувшейся погоней. Представил оружие, спрятанное в их карманах: наверняка ножи, а возможно, и револьверы. Представил, как повозка поворачивает на подъездную дорогу, останавливается перед одним из трех зданий и…

К облегчению Мандта, экипаж миновал поворот и направился в противоположную от клиники сторону.

Громкие голоса заставили бывшего лейб-медика пробраться между ящиками и старой мебелью к заднему окну и снова выглянуть из-за занавески. Из этого окна открывался вид на холм позади роскошных зданий. Вверх по склону, оживленно переговариваясь, бежали, торопливо шли и едва тащились какие-то люди. Молодые и старые, мужчины и женщины. Каждый из них держал в руке чашку, и, несмотря на холодный ветер, они как будто соревновались, кто первым доберется до грота, расположенного на полпути к вершине холма. Некоторым из тех, кто взбирался по склону, явно требовалась помощь. Достигнув цели, набрав в чашку воды из фонтана и залпом осушив ее, мужчины и женщины с радостным смехом спускались вниз мимо усердно продолжающих подъем и тяжело дышащих конкурентов.

Безумие.

В дверь трижды постучали костяшками пальцев. Мандт подождал. Снова трижды постучали. И только после того, как в дверь постучали в третий раз, он подошел к ней. Ему сказали, что тому, кто воспользуется таким условным сигналом, можно доверять. Дрожащей рукой бывший лейб-медик открыл маленькое оконце и посмотрел на верхнюю площадку узкой лестницы. Даже в темноте он легко углядел знакомые седые усы.

– Вода жизни, – сказал посетитель по-немецки, но с английским акцентом.

Как и условный стук, выражение тоже было сигналом, означающим, что ничего дурного не произошло. Эти слова успокоили Мандта, однако он, отодвинув засов на двери, опасливо отступил на шаг.

Тот, кого ему представили как доктора Уэйнрайта, принес с собой плетеную корзину.

– Guten morgen[8], – поздоровался он и продолжил все так же по-немецки: – Вам удалось поспать этой ночью?

– Совсем немного.

– Неудивительно. Вы, должно быть, переволновались по дороге сюда. Приношу свои извинения за обстановку.

Уэйнрайт показал рукой на заполнявший пыльный чердак хлам. Кушетка, на которой пытался уснуть доктор, пряталась в углу за ящиками.

– Что это за место? – спросил Мандт.

– Гидропатическая клиника.

– Водолечебница? Надеюсь, не такая, как в Греффенберге? – вспомнил бывший лейб-медик о сомнительном заведении в австрийских горах.

– Именно такая. Я два года проходил там обучение.

– Но тот, кто ее основал, был сыном простого крестьянина, не получившим ни унции медицинского образования.

– В отличие от него, я получил медицинское образование в Эдинбургском университете, – ответил Уэйнрайт, гордо выпрямившись.

– Приношу свои извинения, я не хотел вас обидеть.

– Пустяки. Ваши нервы на пределе. Возможно, короткий отдых поможет снять напряжение. – Уэйнрайт принялся доставать из корзины продукты. – Не знаю, к какой пище вы привыкли в Санкт-Петербурге, но думаю, немного хлеба, сыр и кусок вареного окорока не повредят вашему желудку. И выпейте вот это.

Он поставил на стол две бутылочки кеглеобразной формы.

– Что это такое?

– Я назвал этот напиток тонизирующей водой.

– Вода? Мне сейчас больше пригодился бы шнапс.

– Боюсь, вы здесь не найдете ничего спиртного, – сказал доктор Уэйнрайт. – Судя по цвету вашей кожи, вам нужна промывка организма.

– К черту вашу промывку! Сколько еще мне здесь торчать? Когда я смогу отплыть в Соединенные Штаты?

– Мы планировали завтра отвезти вас поездом в Бристоль и там посадить на пароход, но, возможно, вам придется задержаться на день-другой.

– Задержаться? Вы обещали, что никаких задержек не будет, – напомнил Мандт.

– К сожалению, недавно произошли неприятные случаи, связанные с поездами.

– Что еще за случаи?

Уэйнрайт поднял руку в успокаивающем жесте:

– Пожар и столкновение поездов. Ничего такого, что могло бы коснуться вас лично. Но пассажиров на железной дороге стало намного меньше. Мы не можем исключить того, что русские следят за вокзалами. Не имея возможности затеряться в толпе, вы рискуете быть узнанным. Мы решили принять дополнительные меры безопасности, и как только все придет в порядок, сопровождающие доставят вас в Ливерпуль вместо Бристоля. Он находится дальше от Лондона, и меньше вероятность, что вас будут там поджидать.

– Напрасно я на все это согласился, – простонал Мандт.

Небо сделалось совсем серым. Редкие капли дождя застучали по крыше экипажа, свернувшего к подъездной дорожке, обсаженной двумя рядами высоких деревьев с голыми ветвями.

– Обычно к этому времени на деревьях уже распускаются почки, но непривычно холодная погода… – Кэролайн не стала договаривать. – Это поместье принадлежит мужу моей дочери, лорду Кавендейлу.

Они подъехали к большому особняку, похожему на замок.

– Твоя дочь тоже удачно вышла замуж? – спросил Де Квинси. – Тебе есть чем гордиться.

– Этот брак получился не настолько счастливым, как может показаться. – Кэролайн посмотрела на свои руки. – Мою дочь зовут Стелла. Она часто встречала лорда Кавендейла – на ужинах, балах и фуршетах, а также на Хенлейской регате и скачках в Эпсоме, которые я устраиваю для клиентов моего мужа.

При небрежном упоминании самых значительных событий в светской жизни Лондона Де Квинси и Эмили переглянулись. Этот мир они даже вообразить себе не могли.

– Первая жена лорда Кавендейла пять лет назад утонула, когда перевернулась ее лодка, – продолжала Кэролайн. – Он уже два года был вдовцом, когда познакомился со Стеллой. Он был одинок, а Стелла, как вы скоро убедитесь сами, очень красива. Только разница в возрасте могла помешать этому браку.

– Разница в возрасте? – переспросила Эмили.

– Лорду Кавендейлу шестьдесят лет. Стелла вдвое моложе. На момент женитьбы у лорда Кавендейла было два взрослых сына, приблизительно того же возраста, что и Стелла. Я слышала, что сыновья не желали принимать мачеху, годившуюся им в сестры. Очевидно, лорд Кавендейл сумел переубедить своих детей.

– Ты сказала, на момент женитьбы у него было два сына – в прошедшем времени, – заметил Де Квинси.