— Хотя бы сегодня, — девушка вздохнула. — Получается постоянно как-то очень странно. Стоит нам заговорить и мы говорим только о делах. Никогда ни о чем другом. Я даже не знаю, что ты любишь. Чего ты боишься. О чем мечтаешь.

— А ты хочешь это знать? — улыбнулся Тайфин.

Ира загляделась на него.

Странно. Он такой близкий сейчас. Совсем не так, как тогда, когда заставлял меня вернуться в свое тело. И между прочим…

— Тай.

— Что?

— Почему, когда ты… в тот раз… взлетел, ты был похож на ангела?

— Потому что ангельское начало во мне сильнее. Когда я покидаю тело, скованное узами, я перехожу в ту часть материи, которая помогает стать целостным. Я могу стать ангелом, но только в «эфире». Назовем это так. И на очень короткое время. Если я не успею вернуться вовремя, то я могу навсегда остаться призрачным ангелом. Позорная участь. И обидная.

— Обидная?

— Конечно. Потому что самых дорогих в этой ипостаси никогда не видишь.

— Вот как… — голос Иры упал.

— Правда, — добавил Тайфин. — Если я стану таким сейчас, то тебя я тоже не увижу.

— Не увидишь? — задумчиво повторила девушка и улыбнулась.

Полуангел подошел к ней ближе, обнял, и Ира неожиданно для него устроилась в его руках удобнее.

— Постоим так еще немного, — попросила тихо девушка. — И вернемся домой.

— Конечно, — согласился Тайфин и улыбнулся. — Но наш разговор еще не закончен. Хотя и будет гораздо лучше, если мы продолжим его дома.

— Почему? — удивилась Ира.

— Потому что, — полуангел наклонился к девушке, провел пальцами по ее щеке, а затем коснулся уголка губ, вначале левого, потом правого. — Это всего лишь сон. И мои прикосновения не оставят тепла на твоих губах.

— А тебе это надо? — вскинула голову девушка.

— Конечно.

— Но… почему?

— Потому что я… потому что ты мне нравишься.

Ира улыбнулась.

— Просто нравлюсь?

— Наверное, немного больше, чем просто, — улыбнулся Тай в ответ. — Но хватит, больше ни слова. Я и так сказал больше, чем собирался. Пора возвращаться. Домой.

— Домой, — в голосе Иры неожиданно прозвучала тоска, а потом она улыбнулась и кивнула. — Возвращаемся…

В этой части города никогда не появлялись законопослушные граждане. Не потому, что они боялись трупного тяжелого запаха, который царил на этой территории, подавляя. Не потому, что боялись запачкать свою одежду о те отбросы, которые загрязняли улицы, или пораниться о куски ржавой арматуры.

Здесь никогда не появлялись те, кому была дорога жизнь. Исконные обитатели этих трущоб ненавидели чистеньких и лощеных типов, и очень быстро объясняли пришельцам, что на этих улицах можно появляться, только соблюдая закон джунглей: «выживает сильнейший».

Видимо, парню, который сейчас прижался к стенке старого обшарпанного здания, это никто не объяснил. Светлые голубые джинсы были в пятнах засохшей и свежей грязи. Темно-синяя джинсовка в нескольких местах была порвана. Белая некогда майка стало серо-бурой. Светлые встрепанные волосы были запачканы чем-то алым.

Прижав к разбитой щеке грязную ладонь, парень сплюнул и осторожно выглянул за угол.

Его преследователи немного потерялись, но это явно ненадолго. В конце концов, они здесь живут давно, знают каждый закоулок, да к тому же, в отличие от него, перемещаются на колесах.

А ему всего лишь надо убраться отсюда, да побыстрее.

В который раз, парень пожалел о том, что никому не сказал, куда и зачем отправляется. Напарник или напарница сейчас очень бы не помешали. До широкого проспекта, где много полицейских, дорогие отели, до мира, где все решают деньги, было всего ничего — полоса дорожного разбитого покрытия и высокая решетка.

Но перепрыгнуть через нее — не проблема для полудемона. Проблема в том, чтобы добраться до этой решетки.

Вздохнув еще раз, Фил потрогал оттопырившийся карман своей джинсовки. То, ради чего он так рисковал, было еще с ним.

«Ладно. Я зашел уже так далеко. К тому же тут осталось то пробежать всего ничего. Если бы не эта служба маскарада! Здесь ни в коем случае нельзя применять своих особых способностей. Иначе… Ничем хорошим это не закончится. Если можно было бы, я бы ушел по крыше. А так придется по-человечески. Ладно. Вперед!»

Оглядевшись по сторонам, полудемон осторожно двинулся по переулку, по-прежнему прижимаясь к стене, смотря под ноги, чтобы не выдать себя неосторожным шумом, и прислушиваясь до звона в ушах, чтобы не пропустить преследователей.

Впрочем, они оказались умнее. И, загнав свою дичь на флажки, уже ждали полудемона на улице.

Фил успел покинуть проулок, успел пробежать метров сто — почти половину нужного расстояния, когда со всех щелей, словно тараканы, появились байкеры. Они были везде… И окружили парня со всех сторон.

Высокий предводитель на черном монстре, стянул шлем, обнажая лысый череп, глубоко посаженные глазки, скошенный нос (ломали что ли) и плоские губы.

— Какие люди! Фил, ты ли это?

— Боров? — изумился полудемон, выпрямляясь. — Это твои люди объявили на меня охоту?

— Конечно. В прошлый раз мы с тобой расстались очень тепло. И я подумал, что еще одна теплая, исключительно «дружеская» встреча нам с тобой не помешает.

Фил прошипел сквозь зубы пару злых непечатных выражений. В прошлый раз, он набил этому придурку морду, увел у него девушку, байк и деньги. Нет, он, конечно, сам был виноват, но, наверное, не надо было поджигать этому чудику шевелюру, объясняя это последним писком моды, надевать погоны из китайской лапши и называть Боровом.

Нет, ну, что за день такой нехороший? Правильно говорила Ира. Пятница, 13ое имеет свои законы. И если ты их не знаешь, то лучше даже не соваться никуда. Особенно туда, где можно найти неприятности на свою голову и то, что пониже спины.

Кольцо байкеров немного сжалось.

— А знаешь, — Боров демонстративно медленно погладил свой череп. — Я до сих пор не простил тебе того побега. Я ждал. Я выслеживал тебя, как дичь. Но все время опаздывал на какую-то долю секунды. Ты отлично прячешься. Знаешь это?

— Конечно, — кивнул Фил, пытаясь понять, что именно задумал его неприятель.

— Вот, а я узнал, что деньги и власть это великая сила. И если хорошенько подумать, то на ту рыженькую, что ты увел у меня из-под носа — мне плевать. Она потом сама приползла ко мне на коленях. Но того унижения, что ты заставил меня пережить, я тебе не прощу. Итак, — лысый вытащил из-за пазухи тяжелый револьвер, демонстративно крутанул барабан. — В соседней с нами стране есть интересный обычай. Называется русская рулетка. Вот сегодня, я сыграю в эту игру с тобой. В барабане три патрона. Ровное число. Красивое число. Я сделаю ровно три выстрела. В конце концов, ты же заставил меня пережить тройное унижение. Первый раз я выстрелю в ногу. Затем в руку. Затем в голову. Если тебе не повезет первые два раза, то это будет даже не страшно. А вот на третий раз… я буду очень надеяться, что тебе не повезет.

Фил вздохнул.

«Ну, кто же знал, что эта скотина окажется такой злопамятной! Если он выстрелит и меня ранит, то мне придется защищаться. А это значит, нужно будет превращаться. Если превратиться, то нельзя будет никого оставлять в живых, чтобы не нарушить маскарад».

— Блин! — невольно вырвалось у полудемона. — Как же вы сегодня не вовремя.

Рука борова дрогнула. Тихо щелкнул взведенный курок.

— Как я тебя ненавижу, щеголь. Заявился на мою территорию как вор. Собирался, как вор ускользнуть. Не получится. Надеюсь, тебе не повезет все три раза!

Щелчок курка… и осечка.

В глазах лысого застыл ледяной холод. Фил вздохнул еще тяжелее. Кажется, он попал. В барабане, судя по всему, были шесть патронов, и случайная осечка Борову не понравилось.

Шум мотора машины и дикий визг тормозных колодок не понравились байкерам больше, чем Филу.