ЭВА. Итак, уважаемый спутник жизни, время позднее, больше оттягивать невозможно. Слушай же: наша дочь Ульви обещала привести сегодня гостя. Не позднее десяти часов.
КАРЛ. Надеюсь, он явится не для того, чтобы просить ее руки!
ЭВА. Это теперь не принято. Если и приходят просить, то не руки, а денег.
КАРЛ (живо). Не дам! (Пауза.) Стоп… шутки у тебя… Надеюсь, наша дочь еще не выходит замуж?
ЭВА. Я и сама надеюсь, что до восемнадцати она этого не сделает.
КАРЛ. Восемнадцать ей исполнится (нервный смешок) через три с половиной месяца. Издеваешься?
ЭВА. Я не думаю, Карл, что дела зашли так далеко. Мальчик придет к нам просто потому, что живет не в Таллине и ему негде переночевать.
КАРЛ. Та-ак, здесь ты накрыла стол, а у нее в комнате что — постель постелила?
ЭВА (швыряет в мужа клубком, попадает в голову). Фу, стыд какой! О собственной дочери такое сказать!
КАРЛ. Хорошо. Пардон. А почему он не ночует в гостинице?
ЭВА. Потому, надо полагать, что он не Герой Советского Союза, не министр и даже не олимпийский чемпион.
КАРЛ. А кто он вообще такой? И где они познакомились?
(Звонок в дверь.)
ЭВА. Боже, это они! Ульви, доченька! Иди, отец, открой, я пойду оденусь.
КАРЛ. А я?
ЭВА (из другой комнаты). Что ты стесняешься своего ребенка, надень сперва этот балахон, потом переоденешься.
КАРЛ (опять натягивает дождевик). Дочка!
МАЯКАС (из-за двери). Нет дочки.
КАРЛ. Куда он дел Ульви? (Открывает.) Ах, это ты! Привет, Маякас!
МАЯКАС. Здравствуй! Вы так и не поели? А ты уже ночную рубашку напялил.
КАРЛ. Я… занимался. Привычка у меня такая, по вечерам зарядку делать.
МАЯКАС. Я в твои годы по вечерам другим занимался.
КАРЛ. А теперь даже этим не занимаешься?
МАЯКАС. Если ты считаешь, что надо, я подумаю.
КАРЛ. Если бы весь подъезд тренировался, не нужна была бы эта развалина, которую величают лифтом, и я смог бы через год купить новую машину.
МАЯКАС. Что-то я не слыхал, чтобы за старые лифты давали новые машины.
КАРЛ. Да уж ты понимаешь, о чем я. Эта жизнь на первом этаже меня по миру пустит!
МАЯКАС. Брось. В ней есть свои преимущества. Вон, верхние мамаши жалуются, что дети торчат на подоконниках — того и гляди свалятся. А тебе чего бояться: упал и упал, поднялся, вошел в дверь и снова падай.
КАРЛ. У меня бо́льшая часть детей выросла, так что если и будут падать, то снаружи внутрь. Окошки-то до пупа, любой стучит, кому не лень. Ну, говори, с чем пожаловал, ты же за здорово живешь так поздно из дома не вылезешь.
МАЯКАС (садится на пол). Жуткие новости: кто-то побывал на дачах.
КАРЛ. И на моей?
МАЯКАС. И на твоей. Слава богу, хоть застрахована.
КАРЛ. Подонки. В милицию сообщили?
МАЯКАС. Оттуда я и узнал. Тебя тоже искали, но ты уже с работы ушел. А мне как председателю дачного кооператива сообщили раньше.
КАРЛ. Спасибо, что напомнил, ты ведь и там председатель.
МАЯКАС. Кто смел — наперед поспел.
КАРЛ. Наш пострел везде поспел. Ну, ладно. А откуда милиция узнала?
МАЯКАС. Вора-то поймали.
КАРЛ. Другое дело. И когда же это было?
МАЯКАС. Какая разница? Говорят, неделю назад.
КАРЛ. Много переломал? Стащил? У меня там ничего не оставалось.
МАЯКАС. Да и у меня ничего особого не было, так, по мелочам. А вообще окна-двери вроде целы. Во всяком случае завтра в четыре приглашают в районное отделение вещи опознавать. Придешь?
КАРЛ. Конечно, приду. (Термоузел с энергичным гудением принимается за работу.)
МАЯКАС. Что это у тебя внизу гремит?
КАРЛ. Да это твой проклятый термоузел. Я б его в зубной порошок стер!
МАЯКАС. Сам же и замерзнешь.
КАРЛ. Я про ворюгу.
МАЯКАС. На это суд есть.
КАРЛ. Каждую зиму кто-нибудь да влезет, наконец-то прихватили.
МАЯКАС. Да нет, говорят, тут дело особое, со старыми кражами он никак не может быть связан.
КАРЛ. Ерунда, главное — попался.
ЭВА (в дверь доносится песня). «Отговорила роща золотая…» (Выходит из другой комнаты, глядя на свои туфли и не поднимая головы.) Ну, молодой человек, я — Эва Парун. (Поднимает глаза).
МАЯКАС (пораженный). Я знаю, но…
ЭВА. Ох, простите! (Убегает обратно.)
МАЯКАС. Она что… думала, что тебя нет дома?
КАРЛ. Мне кажется, не так уж трудно понять, кто из нас двоих молодой человек.
МАЯКАС. До свидания в отделе внутренних дел. (Встает.) Адье!
(Мимо окна проносят магнитофон, из которого гремит шлягер. Карл пожимает плечами.)
ЭВА (входит, от праздничного наряда осталась только нижняя половина). Карл, Ульви ясно сказала, что они немного погуляют и в десять будут здесь. А сейчас уже четверть одиннадцатого.
КАРЛ. Ага, теперь и ты забеспокоилась… Слушай, если этот парень не местный, значит, приехал по делам. Может, еще не закончил? Посмотри-ка по газете, идут в городе какие-нибудь симпозиумы или конференции.
ЭВА (читает газету). Съезд гинекологов.
КАРЛ. Одно другого не легче.
ЭВА. По мне — так это самый безопасный вариант…
КАРЛ. Ты всегда за нее горой!
ЭВА. Карл, миленький, отгадай, сколько мне лет?
КАРЛ. А за окном никто не услышит?
ГОЛОС (прохожего за окном). Гля, ну и краля — сама в руки просится, давай, за ней!
ЭВА. Это не про меня.
КАРЛ. Отвечаю: выглядишь на 25, а на самом деле — сорок.
ЭВА. А нашему сыну Иво — 21. Значит — результат?
КАРЛ. Если сложить — 61.
ЭВА. А если отнять, то сколько нам было, когда родился Ив?
КАРЛ. Лично мне было 20… Совсем птенчик!
ЭВА. Вычти еще — и узнаешь, что я вышла замуж в восемнадцать лет.
КАРЛ. Снизу термоузел, сверху семейные заботы, финансы — вилами в бок (Снимает майку.) — нет, во фраке всего этого не вынести.
ЭВА. В духовке мясо, теперь перепреет…
КАРЛ. А еще и мясо? Ну, жена, доведешь ты меня до банкротства! Посмотри, водка в холодильнике есть?
ЭВА (смотрит). Есть.
КАРЛ. Тогда сливок не надо.
ЭВА (убирает). Как угодно.
КАРЛ. Селедку — туда, откуда взяла.
ЭВА. На ресторанную кухню?
КАРЛ. Нашла время шутить! И помидоры слишком разноцветные!
ЭВА. Какие оставить?
КАРЛ. Спрячь красные. А из зеленого пусть остаются только соленые огурцы… Соплячка чертова, обещает прийти в десять, а заявляется в пол-одиннадцатого. Пропала дочь, совсем пропала.
ЭВА (вздыхает, поет на прежний мотив). «Не надо печалиться, вся жизнь впереди…» Что пропало и почему?
КАРЛ. Не хочу сказать ничего плохого, душа моя, но вот сын наш — прекрасный человек. В чем-то даже получше тебя будет.
ЭВА. Ну-у? В чем же это?
КАРЛ. В вокале.
ЭВА. Ах, по-твоему, у меня жуткий голос?
КАРЛ. Нет-нет! По мне пой, пожалуйста, но для варьете, скажем…
ЭВА. Естественно. Там же молодые поют. Папочка, позвони, кстати, в варьете. Вообще-то я принципиально против, но в таком чрезвычайном положении сын не рассердится, если мы попросим его побыстрее прийти домой. Вдруг придется идти искать Ульви?
КАРЛ (идет в комнату, где стоит телефон). Пожалуйста, Паруна… Ив, это отец. Понимаешь, наша Ульви обещала прийти с каким-то парнем. Мы уже все глаза проглядели, а она как в воду канула. Не сможешь ли ты сразу после… Нет, искать пока рановато, но было бы неплохо, если б и ты… Я понимаю, мы с тобой, по крайней мере, в одном, так сказать, лагере… Это не помешает твоим занятиям. Очень хорошо, до свидания. (За окном проезжает машина, мотор чихает.) (Входя в комнату.) Слышишь, один цилиндр не фурычит… Если нашу не поставить срочно на ремонт, будет то же самое, двигатель на последнем издыхании. Угадай, во что встанет ремонт?
ЭВА. Я могу тебе сказать прейскурант химчистки и окраски. Ни один бухгалтер не всеведущ. Единственное, что я знаю — четырехсот тебе не хватает.
