- Ч-черт! - выругался Женька.
- Не надо кипятиться! - бодро сказал Николай. - Вон у сквера стоит машина. Попытаем счастье. Кстати, частники более сговорчивы.
- Пошли, - согласился Женька.
Селезнев «исправлял» что-то в моторе. Он с головой влез под откинутый капот и старательно орудовал ключом.
- Машина свободна? - поинтересовался Николай.
- Смотри, смотри, это же такси! - закричала Майя.
- В самом деле, - подтвердил Женька.
Николай знал, как должен вести себя Селезнев, однако на его «артистические» способности особенно не надеялся.
Думал: сорвется - все дело завалит. К счастью, Селезнев играл роль отлично. Он отозвался спокойно, с неохотой:
- Машина свободна.
- Дамы, прошу!- тотчас открыл Женька заднюю дверцу.
- Кто же с нами? - взглянула на него Майя.
- Берите Николая. Он вооружен. В случае нападения защитит вас, - засмеялся Женька.
- Я согласна! - сказала Клара.
- Я тоже, - взглянула Майя на Николая.
- Далеко поедете? - поинтересовался Селезнев.
- Куда глаза глядят, - ответил Женька.
- Садитесь!
Водитель открыл дверцу. Женька вскинул голову и тотчас сделал шаг назад. На его лице застыл неподдельный ужас.
- Что же вы? Садитесь!
- Сейчас… Сейчас…
- Лезь, Женька, иначе уедем без тебя! - крикнула Майя.
Николай почувствовал внутреннюю дрожь. Значит, Женька принимал участие в грабежах. Только страх перед разоблачением мог так парализовать его.
- Садитесь, - повторил Селезнев.
- Да-да, простите, - вдруг заторопился Женька. - Что-то с сердцем… Нет-нет, теперь лучше, - заверил он Майю, которая с тревогой потянулась к нему. - Это, наверное, от коньяка. К черту, больше грамма в рот не возьму.
- На ветерке полегчает, - заверил Селезнев. Он закрыл за Женькой дверцу и, обойдя машину, сел за руль.
Ехали молча. Какая-то неловкость пала па всех после Женькиного «сердечного припадка». Смотрели рассеянно на вечернюю улицу, на мокрый асфальт, убегающий под колеса машины, на круги фонарей, то вспыхивающие в лужицах, то гаснущие.
Николай незаметно следил за Женькой. Женька, повернувшись к дверце, сидел не шевелясь, почти уткнувшись в стекло лицом. Боялся, видимо, что Селезнев разглядит его. «Если ты один из тех, кто грабил таксистов, то шофер узнает, - думал Николай. - Все равно узнает».
Молчание нарушил Селезнев.
- Впервые встречаю таких тихих пассажиров, - сказал он, остановив машину перед красным глазом светофора.
- Вам нравятся разговорчивые? - спросила Майя.
- Мы, таксисты, привыкли к шуму. Тишина нас настораживает.
- Почему? - удивилась Клара.
- Она скрывает чужие намерения, нам же надо знать, куда спешит пассажир, какое у него настроение.
- Это так важно? - выразила недоумение Майя.
- Как же! Не зная этого, не будешь знать, что тебя ждет в пути, и особенно в конце пути..,
- Вознаграждение, - подсказала шутливо Майя. - Или бывает, что не расплачиваются?
- Бывает, - раздумчиво произнес Селезнев. - Даже наоборот.
- Наоборот?! - расхохоталась Майя. - Вы платите, что
ли?
- Да. И довольно приличную сумму.
- Ну это просто забавно… Надо перенять опыт - продолжала Майя. - Поделитесь!
- Что ж,-без особой охоты и, вроде, смущаясь, согласился Селезнев. - Если интересно.
- Интересно, интересно, - оживилась Клара.
Селезнев принялся рассказывать, как несколько дней назад его ограбили в этой машине. Причем, рассказывая, то и дело посматривал на Женьку. Николай стал нервничать: как бы Селезнев не переиграл. Женька мог догадаться, что его разоблачают.
- Неужели у нас есть такие люди? - воскликнула Майя, когда Селезнев кончил рассказ.
- Шофера - фантазеры, - с усмешкой проговорил Женька. - Чего не придумают!
- Напрасно вы так, - обиделся Селезнев.
- Ладно, продолжай. Нам все равно делать нечего… Что же было дальше? Грабителей нашли?
- Нашли! Разве вы не знаете, как работает милиция?- с пренебрежением отозвался Селезнев. - Шоферов штрафовать они мастера, ничего не скажешь. А вот с преступниками бороться не умеют. Меня до сих пор даже не вызывали на допрос. Словно я не существую вовсе. В общем, нет у них настоящего оперативного духа, вот что я вам скажу!
- Неужели? - рассмеялась Майя. Она повернулась к Николаю и многозначительно подмигнула.
Женька сидел все так же, откинувшись на сиденье. Николаи хорошо видел его левую щеку с тугим желваком. Пожалуй, рассказ Селезнева попал в точку.
- Ник, ты о чем думаешь?
- О тебе, - ответил Николай.
- Слышал, что он сказал о вас? - кивнула она на Селезнева.
- Слышал.
- На себя, Ник, не принимай, ты - исключение.
- Неужели?
- Исключение! Смелый, умный, сильный.
- Выдумываешь.
Клара прижалась к Николаю, прошептала горячо:
- Такое нельзя выдумать.
- Ты же выдумала.
- Мне подсказало сердце.
- Сердце может ошибиться.
- Сердце, которое любит, не ошибается…
- Тебя не смущает, что другие слышат это?
- Ну и пусть!
- Завтра наш разговор станет известен всему городу. Представляешь: человек сидит в такси, шофер и говорит: ".Вчера на этом сиденье при мне двое в любви объяснились. Причем больше говорила она».
- Что же в этом страшного? - улыбнулась Клара.
Ответил Женька:
- Водитель подробно опишет твои приметы, и все будут указывать на тебя пальцем. Поняла?
- Вполне.
- Ты у нас отчаянная, я знаю, - сказал Женька.- Только вот перенесет ли это Николай?
- Перенесет, не беспокойся… Перенесешь, Ник?
- Перенесу. Хотя, вообще-то, лучше не попадать на язык таксистам. Разнесут по городу в преувеличенном виде. Думаете, история, которую мы услышали сейчас, произошла в этой машине? Ничего подобного. Иван рассказал Сидору, Сидор - Петру, Петр - Василию…
- Значит, вы не верите мне?- обернулся Селезнев.
- Конечно, нет, - ответил Николай.
- Знаете что? - через плечо бросил Женька. - Давайте пройдемся пешком. Поболтаем без свидетелей.
- Я не против, - сказала Майя.
- Я против, - категорически заявила Клара. - Не выйду из машины.
- Ну а я выйду… Остановите!- бросил требовательно шоферу Женька.
Селезнев охотно затормозил. «Волга» прижалась к обочине дороги.
Женька распахнул дверцу и ступил ногой на тротуар.
- Майя, вылезай!
- Да что ты, Женька! Поедем.
- Я тебе говорю, вылезай! Иначе уйду один.
Пришлось оставить машину и Майе.
«Волга» тотчас сорвалась с места и помчалась по ночной улице.
- Какая ты! - посмотрел Николай на Клару.
- Какая?
- Хорошая!
Он обнял ее. Она уткнулась лицом ему в плечо и замерла.
Селезнев, будто отвечая на какой-то собственный вопрос, прошептал едва слышно.
- Он!
12.
Клавдия Яковлевна тронула мужа за руку.
- Не спишь?
- Нет.
- Пошел бы поговорил. Мучается парень.
Аркадий Федорович прислушался к шагам Николая, вздохнул.
- Мучается… Однако с советами лезть не надо. Сам разберется.
- Разберется… А если не сумеет?..
- Как это не сумеет! Нашей, Сорокинской, закалки Николай. Разберется.
- Трудно ему.
- Трудно, не спорю. Да от моих слов или твоих вздохов легче не станет… Спи!
- Знаешь ведь, что не усну. И ты не уснешь. Пойди поговори!
Аркадий Федорович поднялся с постели, нашарил ногами тапки, обулся, вышел в коридор. Вышел решительно, однако у двери комнаты Николая остановился. Сыновняя тревога была непонятной, необъяснимой. Мог ли он вот так, без просьбы Николая, без его желания лезть со своими советами и утешениями. Это оскорбит его, унизит, уличит в слабости. Между тем, он не слаб: сам выбрал трудную тропу и сам по ней пройдет. Не оступится.
Аркадий Федорович постоял у двери, тяжело переступил с ноги на ногу и вернулся к себе.