Но поскольку и это им как будто ничего не сказало, он не стал распространяться дальше. Напротив, уступил Элис возможность поделиться информацией.

— Я Демизонда Айлвейтская. Мы не расселились по другим планетам, поскольку, хотя в нашей системе их три, две почти безводные. Но я слышала о Триске, где, должно быть, правит этот Грейсти. Они контролируют Картель металлических водорослей.

— Наул, Иньянга, Триск, Посейдония, Саргол... — начал перечислять Андас, но саларикиец его поправил:

— Не Саргол, если ты имеешь в виду место, где меня схватили. Я тогда был на Фрэмваре. И с тех пор все гадаю, заключили ли после моего исчезновения торговый договор. — Он выпустил и втянул когти, рассеянно глядя на них.

— Время! — Андас вскочил, впервые осознав, какие катастрофические последствия могли иметь прошедшие дни, а то и недели. — Какой день, какой сейчас месяц? Давно ли мы здесь?

Элис негромко вскрикнула и поднесла ко рту руки с тонкими перепонками между пальцев.

— Время! — повторила она. — Большой прилив Квингуа-ма! Если он миновал...

— Что ж. — Это слово на основном в устах Йолиоса прозвучало кошачьим шипением. — Верна ли моя догадка, что все вы оказались в положении, когда необычайно важно время?

Андас сразу понял смысл вопроса.

— Думаешь, мы здесь поэтому? — И сразу сам ответил Йолиосу: — Да, время для меня очень важно. Я не прямой наследник трона. У нас не так, как на других планетах: корона не переходит от отца к сыну. У моих предков было много официальных жен — по одной из каждого благородного семейства, — поэтому император выбирает из кланов королевской семьи, назначая наследником человека подходящих лет. И хотя такие полигамные браки уже не практикуются, император по-прежнему выбирает наследника из мужчин королевского рода.

Тройными Башнями правит мой дед, и в моем поколении у него три возможных наследника — четыре, если считать и Ай-неки. Но, когда он призвал меня к себе, стало понятно, что он сделал выбор. Однако чтобы этот выбор стал окончательным, он должен в день Чаки собственноручно короновать меня в присутствии всех кланов Ста Имен. Если меня в этот день не будет...

— Ты потеряешь трон? — подсказал Йолиос, потому что Андас замолчал, впервые осознав всю глубину возможной катастрофы.

— Да. — И он сел на край постели Элис.

— Ну а мне предстояло не трон получить, а заключить договор. Но я не на Фрэмваре, не могу довести дело до конца, и поэтому будут опозорены не только мое имя и весь мой клан, но пострадает и Саргол. — Саларикиец снова выпустил когти, и голос его перешел в глухое рычание.

— Я должна петь при большом приливе, должна! — Элис сжала кулаки. — Иначе чары от потомков Эльдена перейдет к роду Эвуана. А это не должно произойти!

— Итак, все мы трое, а возможно, и они. — Андас кивнул в сторону двери, напоминая об остальных. — Но почему? Тех, кто хотел бы, чтобы мы оказались где-нибудь в другом месте, разделяют огромные расстояния, и между собой не имеют ничего общего. Кто собрал нас здесь?

— Хороший вопрос, молодой человек,— Голос звучал старчески, но в нем слышалась сила. В дверях стоял Тси-вон. — Я могу увеличить ваш перечень тех, кому важно знать текущую дату. Если я не буду присутствовать и не выступлю против предполагаемого союза с упшарами... — Он покачал головой. — Я боюсь за Наул. Ну-с, — обратился он к Андасу, — какой последний день вы провели в подобающем вам месте?

— Это был пятый день после пира Итуби. Ах, ты о галактическом летосчислении... погодите. — Андас стал подсчитывать в уме — время планеты годилось только для жизни на этой планете, и от планеты к планете продолжительности дня и года менялись. — Могу назвать только год — 2230 ПП.

— Ошибаешься! — Элис энергично покачала головой. Она загибала пальцы, будто считая с их помощью. — Год 2195. Я знаю, что это правильно, — торжествующе сказала она, — потому что у меня были причины справляться как раз накануне... накануне дня...

— Ты говоришь — 2230, а эта молодая дама — 2195, — повторил Тсивон. — Но у меня есть причины, очень основательные причины, знать точную дату — я связывался с представителем Главного Управления и подписал два документа. И на них значился 2246 год.

— Увеличу общее смятение, — прервал это уверенное заявление Йолиос. — Мой последний день пришелся на 2200 год.

Андас переводил взгляд с одного на другого. На морщинистом лице Тсивона и на молодом — Элис — явственно читалось негодование. Только саларикиец хранил спокойствие в ходе этого чрезвычайно неточного подсчета галактического времени.

Принц продолжал складывать и вычитать в уме. Его дату и дату Элис разделяли тридцать пять галактических лет, даты Йолиоса и его — тридцать, а от времени Тсивона его отделяло шестнадцать лет.

— Не взялись ли вы гадать, — нарушил тишину несогласия Йолиос, — как долго нас держали порознь и возможно ли, что мы пришли из разных времен?

Но Андас не хотел даже думать об этом. Если подсчеты Тсивона верны... его шанс стать императором давным-давно ускользнул от него! Кто же теперь правит — Джессар, Йуор, может, даже Айнеки? Сколько времени он здесь провел? Он взглянул на свои коричневые руки и на видимую часть тела. Как будто бы не состарился. Не может быть!

— Прежде всего, как нам убраться отсюда? — спросила Элис. — Что толку говорить о времени, пока мы здесь? Наше мышление было заблокировано, иначе мы вспомнили бы, как оказались в этой дыре! — Она с отвращением огляделась. — Мы даже сейчас не можем ничего вспомнить. Но я должна освободиться!

Андас отошел к окну. Снаружи картина открывалась почти такая же, как из его камеры, только вода, которую он видел раньше, высыхала, оставляя на месте рек и озер лужи и ручейки. Но мрачная картина не обещала никаких возможностей для бегства.

— Думаю, следует спросить Терпина, — сказал Йолиос.

Андас оглянулся.

— Думаешь, он охранник, выдающий себя за одного из нас? — повторил он свою раннюю мысль.

— Изобретательно и возможно. Однако мне кажется, что при нашей первой встрече он так же, как все мы, реагировал на неизвестное. Но он либо знает это место лучше нас, либо догадывается о его назначении и о том, зачем мы здесь, потому что первым его чувством был гнев.

— Как будто он угодил в собственную ловушку? — прервал Тсивон. — Ты прав, лорд Йолиос. У меня при нашей первой встрече сложилось такое же впечатление. Так что давайте зададим Терпину вопросы и на этот раз постараемся получить прямые ответы. — Лицо старика и раньше не казалось доброжелательным, а теперь сжатые губы и выражение глаз заставили Андаса переступить с ноги на ногу.

История Иньянги была достаточно кровавой — мятежи, возникновение и падение династий, сопровождавшиеся кровопролитием. Его народу было чего стыдиться. Но то, что он сегодня стыдился этого, свидетельствовало о переходе на иную ступень цивилизации. А в лице Тсивона Андас увидел возврат к старинным мрачным обычаям.

Но пока не найден нужный человек, говорить и спорить не о чем. Андас вслед за архивождем Наула и саларикийцем вышел из камеры. Элис за ним.

Ни Терпина, ни Грейсти в камере не было, и все снова спустились по пандусу. Стоящие роботы мешали видеть все помещение. Самое подходящее место для засады. Андас знаком велел девушке встать позади него. Он жалел, что при нем нет хотя бы церемониального ножа. Один человек со шокером или бластером мог остановить их всех.

— Сюда... — Принц вздрогнул, услышав слева от себя это шипение. Саларикиец показывал направо, туда, где виднелась полуоткрытая дверь.

Пришлось обходить кружным путем, чтобы не пробираться между стоящими роботами. Эту предосторожность Андас от всей души одобрил. Он с самого начала не доверял Терпину, и его продолжал преследовать вопрос, есть ли здесь другие, кого они не смогли найти. Казалось невозможным, чтобы тюрьмой управляли только роботы.

— ...не лучше остального. Так что и не пытайся! Мое предложение единственное, которое стоит принять.

Это был хриплый голос Грейсти. Последовал ответ, но они были слишком далеко, чтобы расслышать. Снова заговорил Грейсти, с досадой и гневом.