— Следующее столетие все балансировало на грани, мои механизмы, число которых все быстрее и быстрее сокращалось, пока обеспечивали комфортное проживание племени, хотя уже не такое сытое и беззаботное. Но, в один из дней, произошло еще одно событие, которое действительно стало началом конца.

— Один из мужчин вайтукку обнаружил неподалеку от деревни новое растение, которого никогда раньше не видел. Очевидно, семена были занесены снаружи недавно прошедшим ураганом. Не знаю, зачем он решил начать жевать его листья, но сделав это, через несколько минут внезапно ощутил себя самым счастливым человеком на свете, и продолжал быть им на протяжении двух часов. С этого момента жизнь племени круто изменилась на ближайшие двести лет.

— Если до страшной находки вайтукку хотя бы напоминали людей, то теперь они превратились практически в растения. В этот период, помимо добычи и переработки пищи, на моих плечи легла задача кормления, так как те, кто попробовал траву хоть один раз, не могли думать больше ни о чем другом. За жизнь трех поколений количество жителей долины сократилось вчетверо. Мне уже вовсе не хватало времени на то, чтобы чинить механизмы, но теперь их и нужно было гораздо меньше.

— Погоди, — снова перебил я. — Это что же такое выходит, ты — бог. Твои люди у тебя на глазах превращаются в наркоманов, а ты ничего не делаешь, только кормишь?

— Да. Именно так. Все дело в ограничениях, которые были наложены на меня при создании. Я не могу навязать свою волю ни одному человеку народа вайтукку, это непреложный закон. Я не могу сопротивляться воле человека народа вайтукку. Но при этом я обладаю собственной волей и могу мечтать, так как иначе не сумел бы создать жизнь.

— То есть, ты просто не мог ничего сделать?

— Именно так, мой друг, именно так. Люди моего народа хотели такой жизни и такой смерти, и я мог только беспомощно наблюдать.

— Но откуда тогда взялись эти черепа? Жертвоприношения? Откуда такая жуткая слава за пределами долины, если это было мирное, медленно вымирающее племя?

— Это началось с появлением в долине человека из-за гор. В то время пришельцам было нечего опасаться за свою жизнь. Вайтукку и раньше были дружелюбны к чужакам, а теперь вовсе не обращали внимания на то, что происходило вокруг них. Но скалы были действительно высоки, и люди снаружи были такой огромной редкостью, что вызвали интерес даже в затуманенных травой мозгах.

— Человек, который пришел в долину, был великим шаманом. Он умел заставить других видеть то, чего не существовало на самом деле, и мог сломить волю любого. Привлеченный отзвуками моей силы, которые почувствовал издалека, он пришел в долину, в надежде отыскать ее источник. А нашел лишь вымирающее племя и их механического прислужника, которого они называли своим богом.

— Не разобравшись в моем предназначении и поначалу увидев лишь конкурента, этот человек попытался уничтожить меня, так как я единственный, кто не подчинялся его воле. И ему это удалось.

— Да что же ты за бог, если тебя так просто могут сломать!

— Я не могу причинять вред человеку племени вайтукку…

— Но это же был пришелец, разве нет?

— Перед тем, как попытаться убить меня, он женился на женщине племени вайтукку и стал его частью. Я не мог поднять на него руку. Он пришел ночью с моим собственным молотом и разбил меня на куски. Какая ирония! Он сбросил меня в шахту обсерватории, из которой я когда-то наблюдал за далекими звездами, и, стоя на ее вершине, провозгласил себя новым богом вайтукку. А мне оставалось лишь бессильно валяться тут, в пыли.

— Но, как оказалось, мое служение вайтукку сблизило нас больше, чем я мог предположить. После того, как те механизмы, которые еще были в состоянии передвигаться, по приказу чужака уничтожили всю дурманную траву в долине, вайтукку вспомнили обо мне и наотрез отказались признавать пришельца богом. Во всем остальном он легко подчинял их, но в вопросе божественности ему так и не удалось их сломить — богом мог быть только я.

— После чего и была придумана легенда о Тдадоке, который был настолько поврежден в сражении с другим богом, который захотел захватить долину, что больше не мог заботиться о ее жителях. А для того, чтобы вернуть ему силу, нужны были жертвы, много жертв.

— А жертвы действительно могли бы вернуть тебе силу? — я не удержался от вопроса, хотя и понимал его абсурдность.

— Конечно, нет. Жертвы были нужны ему. Каждая смерть добавляла капельку могущества, совсем крошечку, но добавляла. По сути, этому человеку несказанно повезло, что он повстречал вайтукку. Его силы не хватило бы на то, чтобы держать в подчинении такое количество обычных людей, но для тех, чья воля уничтожена, ее было достаточно вполне.

— Теперь, все мысли вайтукку были устремлены на то, чтобы добыть как можно больше жертв. Ведь им внушили, что лишь от этого зависит, как скоро божество вернется. А сил захватчика вполне хватало на то, чтобы показывать им медленно выздоравливающего бога, в то время как настоящий Тлалок валялся в куче хлама.

— Хотя, надо сказать, один день из этого непрекращающегося кошмара показался мне почти прекрасным. Дело в том, что через пару десятков лет после своего появления, чужак завел дурацкую привычку спускаться ко мне, и подолгу рассказывать о том, как мучительно умирала очередная жертва. Очевидно, это доставляло ему особое удовольствие, что и не удивительно, ведь запах его безумия чувствовался издалека и искажал мысли людей и даже вещи вокруг него.

— И вот в один, поистине замечательный день, он поднялся на пирамиду. Затем каким-то чудом оступился и упал прямо в центральную шахту с тридцатиметровой высоты. Кстати, если бы ты как следует покопался вот в том дальнем углу, то обнаружил бы то, что от него осталось.

Я невольно поежился, бросив короткий взгляд на темный угол.

— Но, насколько я понял, этим дело не закончилось?

— Конечно, нет. Это было бы слишком просто. У него остался сын, который с удовольствием подхватил знамя, выпавшее из рук отца. Не обладая отцовскими силами, он требовал увеличить количество жертв, а заодно и решил достроить бывшую обсерваторию на свой вкус. Первые черепа сюда принес именно он.

— Но, как оказалось, из змеиного яйца может вылупиться только змея, поэтому не успел он сравняться силами с отцом, как был прирезан во сне собственным сыном. Которого, кстати, ты и убил полчаса назад.

— Эээ, — я оглянулся на валяющийся в стороне труп. — Выходит, я спас племя вайтукку?

— Не льсти себе, мой друг. Да, ты помог им освободиться чуть раньше, но уже сейчас они гораздо самостоятельней, чем были пятьдесят лет назад. Скорее, ты спас тех людей, которые были бы убиты до того, как вайтукку окончательно выйдут из подчинения.

— Тогда… Я не понимаю. Почему я должен был попасть именно в это место? Ведь должен был?

— Не понимаешь? Странно. Удивительно, как, будучи таким невнимательным и рассеянным, ты вообще сюда добрался. Ты слишком сильно веришь в реальность этого мира. Это твоя сила, но и твоя слабость. Вспомни, мальчик, у тебя же есть задание.

Уже начиная понимать, что существо, которое называет себя богом Тлалоком, вовсе не то, за кого себя выдает, я не стал задавать никаких вопросов. Просто развернул системное сообщение, которое так и не прочитал тогда, в тоннеле.

— Вам пред­ло­жен квест: «Вернуть птице крылья».

— Ус­ло­вия кве­ста — освободить Тлалока.

— На­гра­да — отсутствует.

— Штраф при про­ва­ле — отсутствует.

— Это то, о чем я думаю? Это и есть моя цель? — голос, как я не старался держать себя в руках, дрогнул.

— Да мой друг, это и есть твоя цель. Не месть, но помощь. Молот позади тебя, справа.

Я обернулся. Огромный кузнечный молот с почти метровой ручкой стоял на бойке прямо за моим плечом. Не помню, что бы видел его раньше. Похоже, у этого странного бога еще остались силы на небольшие чудеса.

Я аккуратно переставил голову на твердый пол.