— Шерлок! Остановись, остановись, пожалуйста! Все кончено!
О чем она говорит? Что кончено? Вот он враг, я вижу его, он жив. Нагло стоит и скалится, подбрасывая в уцелевшей руке нож. Я сделал еще один шаг вперед, голоса вновь затихли.
— Шерлок! Ты нужен Донни!
Донни? Перед глазами вдруг вспыхнул образ окровавленного друга, и я мгновенно пришел в себя.
— Шерлок, оглянись! Все кончено! Ты меня слышишь?
— Господин, мы победили! Время! Время вышло!
Время? Какое еще время…
Еще несколько секунд я простоял, замерев, все еще ничего не понимая, но уже не стараясь вырваться из держащих меня рук. Постепенно оглушение прошло, и взгляд начинал отмечать детали.
Существо, жуткая механическая пародия на драука из старых романов фентези, застыло, глядя прямо перед собой мертвым, ничего не выражающим взглядом. Да только меня ему было не обмануть — в этих неподвижных глазах я видел отблески того огня безумия, который яростно полыхал всего лишь пару минут назад.
Но, похоже, представление действительно заканчивалось. На базальтовый бортик арены поднялся тот самый туземец, благодаря которому мы и получили шанс избежать жертвенного алтаря. Мужчина вытянул вперед руку и произнес короткую фразу, после которой сидящие на трибуне зрители вдруг заторопились со своих мест и, через пару минут, рядом с нами остался лишь он сам, жрец и несколько вооруженных копьями охотников.
В ту же секунду вновь послышался жуткий металлический скрежет. Подпрыгнув от неожиданности на месте, я развернулся к своему врагу, пожалев, что отвел от него взгляд хоть на одно мгновение. Но, как оказалось, это не было нападением.
Снова сдвинулись металлические панели и существо скрылось под ареной, так и не разделившись, на прощание одарив меня пристальным, запоминающим взглядом.
Я тоже тебя не забуду.
Мне пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы не поддаться желанию рвануть за ним следом. И только теперь я понял, что все действительно закончилось.
Скользнув взглядом по истоптанному, местами окровавленному песку арены, я на секунду задержался на неподвижном теле Джоя, которое показалось мне маленьким, жалким, как будто потускневшим. Проглотив внезапно появившийся в горле ком, я решительно шагнул в сторону Мариссы, не обращая никакого внимания на туземцев, молча наблюдавших за нами сверху.
— Как он?
— Я не знаю… — голос Мариссы, внезапно такой изломанный и слабый, поразил меня. Было видно, что девушка, выросшая в грязных трущобах, способная с равным успехом изобразить томную аристократку и вытащить кошелек у ничего не подозревающего ротозея, сейчас смертельно испугана.
— Микото, помогай! — нельзя было терять ни минуты.
Я повернулся к зрителям.
Не знаю, получили ли мы после этого сражения какой-то особый статус, но после просьбы, озвученной мной и переведенной Микото, рюкзаки Донни и Мариссы были принесены и молча сброшены в яму уже через пару минут.
Я не хотел тянуть время, копаясь в их содержимом в неровном свете факелов, окружающих арену, поэтому вытряхнул все прямо на песок, особо не церемонясь. Последней на груду вещей выпала искомая коробочка.
Не зная, как правильно использовать чудодейственное средство, я залил один флакончик полностью в полуоткрытый рот друга, другой — прямо через повязку плеснул на рану.
Прошло всего несколько секунд, и Донни захрипел, выгнулся дугой, перекатившись на бок, мучительно закашлял, судорожно хватая ртом воздух.
Схватив сотрясающегося в хриплом кашле друга за плечи, я поддерживал его до тех пор, пока он вновь не откинулся на колени Мариссы, задышав уже ровнее и спокойней, и, как будто даже немного порозовев лицом.
— Kehōʻikeneima! EkumakealoonakeikiTlaloc! — снова подал голос уже знакомый мне туземец.— Что еще им от нас надо? — повернулся я к Микото.— Говорит, что мы прошли испытание. Я не успел ничего ответить мальчику до того, как мужчина снова начал что-то ему объяснять. На этот раз их диалог длился достаточно долго, Микото постоянно уточнял и переспрашивал. Я успел дойти до тела Джоя, убедиться, что он действительно не подает признаков жизни и вернуться обратно с ним на руках. — Господин, вам следует пойти за ними, — Микото закончил свои переговоры, и теперь обращался ко мне. — Вас отведут к богу, и уже он будет решать нашу судьбу.— А вы? Погоди, что значит — меня отведут? Скажи ему, что без вас я никуда не пойду!— Нет, господин. Вы пойдете один. Нас никто не тронет. Пока этого не решит сам Тлалок. Он, — мальчик кивнул на внимательно прислушивающегося к нашей беседе туземца, — обещал, что мы будем считаться вайтукку, пока сам Тлалок не определит нашу судьбу. До этого момента никто нас не обидит, они дадут нам еду и выделят дом. Но вы должны пойти с ними прямо сейчас, а за нас не волнуйтесь.— А ты? Может, пойдешь со мной? Как я буду разговаривать с этим Тлалоком без тебя?— Нет, господин. Вы должны идти один. А, если это настоящий бог, он поймет вас, а вы поймете его. Бог всегда говорит на правильном языке.Обезоруженный таким аргументом, я растерянно взглянул на Мариссу. Она слабо улыбнулась мне и кивнула. Донни, все еще лежащий на земле с закрытыми глазами, теперь уже больше походил на спящего, нежели на умирающего. — А если вы не пойдете, господин, они нас точно убьют.Я скользнул взглядом по терпеливо ожидающим вайтукку и наткнулся на обжигающий ненавистью взгляд жреца. Стараясь думать лишь о том, что мне предстоит, я молча отвернулся от него и направился к храму.Подъем оказался вовсе не таким легким, как показалось сначала. И, если в первые секунды после боя, мне придавал сил и задора кипевший в крови адреналин, то уже к середине пути я в полной мере прочувствовал и тяжесть тела Джоя, которого так и не выпустил из рук, и крутость каменного пандуса, который оказался полированным и до того скользким в промежутках между насечками, что казался смазанным маслом. В очередной раз оступившись и с трудом сохранив равновесие, я снова наткнулся на злорадный и такой ожидающий взгляд жреца, которым он сверлил мне спину, стоя у подножия. Хорошо, что я пошел на свидание с Тлалоком один, а то с этого служителя культа сталось бы попросту столкнуть меня вниз.— Ну уж нет, не дождешься, — я преодолел уже две трети пути и не собирался сдаваться. Мне очень хотелось выбросить факел, который сейчас был лишним грузом и больше мешал, так как яркие, совсем не такие, как в Лондиниуме, звезды давали достаточно света. Но внутри храма он должен был пригодиться. Поэтому приходилось идти на дополнительный риск, не имея возможности нормально балансировать на узком пандусе.На площадку, которая венчала храм, я поднялся с огромным облегчением и уже через секунду едва не улетел вниз, наступив на что-то круглое, вывернувшееся из-под ноги с сухим стуком. Мяч? Кокос?Опустив факел вниз, я с ужасом понял, что круглый предмет, который откатился и замер в метре от меня, не что иное, как человеческий череп. Один из многих и многих, которые обрамляли площадку, образуя импровизированный парапет, приблизительно метровой ширины и высоты. Сама площадка была достаточно большой, пять на пять метров, или около того. Помимо жуткого обрамления, мое внимание сразу же привлекли две вещи. Квадратного сечения тоннель в самом ее центре, и странное сооружение из согнутых, перекрученных балок и мятых, местами потрескавшихся, вогнутых и плоских латунных дисков.Предназначение этого сооружения оставалось для меня загадкой до того момента, пока я не заметил, что все диски были тщательно отполированы и частично покрыты каким-то подобием лака, а также закреплены так, чтобы допустить свободное вращение вдоль оси, проходящей через центр. Все это привело меня к мысли, что это какая-то древняя система освещения, призванная доставлять солнечный свет вниз, в глубину храма. Похожие диски, закрепленные на стенках вертикального тоннеля, только подтверждали мое предположение. Вспомнив сияние на макушке храма, которое я углядел, когда только вышел из скальной крипты в долину, я невольно улыбнулся. Получалось, что это сияло солнце, отражаясь в одной из этих древних линз, а вовсе не огромный бриллиант, который я себе тогда вообразил.Медленно двигаясь вдоль сложенного из черепов парапета, я едва не провалился во внезапно возникший под ногами прямоугольный вырез еще одного узкого тоннеля, который под крутым углом уходил куда-то вниз, в глубину пирамиды. Очевидно, это и был вход в храм. Опустив факел как можно глубже в зияющий провал, я увидел, что проход, мягко отражая тусклый свет гладкими базальтовыми стенами, сворачивает налево метра через три. В любом случае, другой дороги внутрь не было, если не считать центральную шахту. Но желания прыгать с тридцатиметровой высоты у меня не было ни малейшего.Признаюсь честно — шагнуть в этот узкий, почти с ширину моих плеч лаз было страшновато. Набираясь смелости, я последний раз окинул взглядом площадку, только сейчас обратив внимание на то, что жуткое строительство, как оказалось, не было завершено. Последний ряд обрывался как раз неподалеку от меня, и черепа в нем не были закреплены. Осознав, что это вовсе не «дела давно минувших дней», а происходит именно здесь и сейчас, я почувствовал, как по спине от ужаса пробежали мурашки.— Мне очень жаль… Простите.Не знаю, за что я просил прощения у этих людей, ведь я ни в малейшей степени не был виноват в их смерти. Но почему-то, после этих слов стало легче и появилась уверенность в своих силах, а от страшной стены как будто повеяло теплом.Мой взгляд притянул один из черепов, который вроде бы немного выделялся из общего ряда, был как будто чуть светлее, ярче. На секунду показалось, что волна поддержки и одобрения исходит именно от него. Понимая, что это всего лишь игра воображения, я, тем не менее, сказал: «Спасибо», после чего развернулся и решительно шагнул в темноту.Как оказалось, похвастаться голой базальтовой поверхностью могли лишь первые три метра узкого коридора, стоило мне свернуть за угол, как открылась та же страшная картина — от пола и до низкого потолка стены были выложены человеческими черепами. На секунду почудилось, что своим появлением я вызвал их недовольство, потому, практически ощущая спиной осуждающие взгляды, заторопился пройти дальше.Я спускался вниз по этому жуткому тоннелю, чувствуя, как царящее вокруг безумие подступает ко мне, стремясь запустить свои скользкие щупальца прямо в душу. Мысль о том, что тысячи людей нашли свой мучительный конец на жертвенном алтаре сумасшедшего жреца, и после смерти стали лишь еще одним кирпичиком в этой страшной стене, не давала мне покоя.Я перекинул факел в левую руку, не обращая внимания на то, что, из-за Джоя, был вынужден прижать его слишком близко к лицу и теперь постоянно чувствовал жар огня щекой.Правой рукой, теперь свободной, я касался стены. Мертвая кость была теплой и шероховатой, и казалось, тысячи глаз провожают меня. В давящей тишине, где-то на грани восприятия, я вдруг услышал хор тихих голосов, который желали мне удачи. Я не боялся мести мертвых, хотя и допускал появление призраков в этом мире. Мне искренне, почти до слез было жаль этих несчастных людей, которые заслужили столь ужасный конец лишь тем, что когда-то попались на дороге вайтукку. И ради чего? Что ж, скоро я это узнаю.Вдруг, от прикосновения к очередному черепу словно слабый разряд тока прошел сквозь кончики пальцев и обзор заслонило мгновенно появившееся системное сообщение:
