— Ратуун богатый, белых охотников водит за зверем. Потому ему проклятье не страшно — его душа всегда у шамана хранится. А меня Создатель защитит, ему никакие духи Лоа нипочем.
— А с чего ты взял, что Создатель сильнее Лоа? — хотя время для подобных дискуссий явно было неподходящее, но мне внезапно стало любопытно.
— Это совсем просто. Создатель — бог, а духи Лоа — просто духи, — Микото отвечал по-взрослому серьезно и обстоятельно. — Они служат богам, крадут у людей души, насылают проклятия, а сильный Лоа может и убить. Только, даже самый слабый бог сильнее самого мощного духа. А Создатель сильный, и моя душа ему самому нужна.
— Зачем?
— Чтобы она сражалась в его войске! Мама говорила, что мы вверяем души наши Создателю, чтобы в тот день, когда наступит час скорби, армия душ человеческих сразила легион тьмы, возглавляемый Падшим! — мальчик вдруг заговорил нараспев, очевидно повторяя слова матери по памяти. — Потому Создатель и охраняет каждую душу, которая сможет сражаться на его стороне, а иначе победят темные силы.
— Темные силы? — машинально повторил я. А я-то, выходит, ошибся, приравняв веру в Создателя к христианству. Тут скорее Рагнарёком попахивает, нежели просто вознесением на небеса праведников во время Апокалипсиса. Интересно…
— Шерлок, может, вернемся к обсуждению насущных проблем, а религиозные беседы оставим до более спокойных времен?
Да, пожалуй, Донни прав, сейчас действительно не до этого.
— Хорошо. В общем, Заиши мы развязывать не будем, пускай пока посидит тут. А что касается наших дальнейших действий…
Надо сказать, что, просто услышав от старика Ашихты о милых привычках племени вайтукку, я решил, что рисковать жизнями друзей не буду ни в коем случае. А теперь, когда увидел церемонию своими глазами, это решение стало и вовсе непоколебимо твердым. В общем, им придется уйти, причем прямо сейчас.
— Так вот, что касается наших дальнейших действий — вы сейчас, и я очень попрошу не возражать, берете мальчика и возвращаетесь в город, всеми силами стараясь не попасть в плен снова.
— Но…
— Послушай, Донни. Я обращаюсь к тебе, так как именно ты должен принять это решение. Вам нужно уйти. Я не хочу, чтобы смерть кого-то из вас легла еще одним грузом на мою совесть. Поверь, если бы ты видел, что тут делают с пленными, ты бы меня понял. Я никому такой судьбы не хочу. Поэтому прошу, умоляю, вернитесь в город!
— Шерлок, ты не понимаешь!
Что именно я не понимаю, мне, к сожалению, так и не довелось узнать. Шум и крики, вдруг донесшиеся с первого этажа домика, явно свидетельствовали о том, что наш побег закончился, так и не начавшись. Очевидно, что пленных охраняли все же более тщательно, чем я предполагал, и посты проверялись. Нужно было сразу уходить, не тянуть, но кто мог знать? А теперь — поздно.
Марисса, мгновенно вскочив на ноги, заметалась. В той крохотной комнатушке, где сидели мы, не было ни одного окна, а возвращаться в большую уже не было смысла. Раньше, чем мы успели встать и просто приготовиться к бою, сквозь квадратный проем в полу над пандусом проник свет множества факелов, и, через пару секунд, около десятка туземцев, угрожающе ощетинившись копьями, сгрудились возле пустого дверного проема.
Огонь заиграл на лицах тускло-красными бликами, и в этом неровном свете я успел заметить, как из широкого рукава Мариссы в ладонь скользнул метательный нож.
— Нет! — крикнул громко, таиться больше не было никакого смысла. — Не сопротивляемся. Они не будут нас убивать сейчас.
Как пример остальным, медленно, чтобы не спровоцировать туземцев и не оказаться в секунду утыканным копьями, как дикобраз иглами, я бросил на пол, подальше от себя, ружье, до этого стоящее рядом, у стены. У остальных пленников оружия не было.
Марисса пожала плечами и вытянула перед собой руки, продемонстрировав всем пустые ладони.
Из ряда туземцев вдруг вышел невысокий, безоружный мужчина. Судя по количеству примитивных украшений из кусочков кожи и цветных камешков, которыми он был увешан, это явно было какое-то местное «начальство».
— Nolailaʻoeeeholohouaku, oeeuhaiikonamauwawae, — улыбаясь, довольно дружелюбно произнес он.
— Что он говорит? — спросил я Микото, на всякий случай тоже расплывшись в улыбке.
— Что нам сломают ноги, чтобы больше не пытались убежать.
Улыбка мгновенно исчезла с моего лица. Краем глаза я уловил легкое, почти незаметное движение Мариссы и понял, что она снова достала свой верный нож, приготовившись продать жизнь подороже.
Что же делать? Голова была пуста до звона, никакого спасительного плана в ней почему-то не рождалось.
— Скажи ему, что мы будем сражаться, и убьем много его воинов. Живыми — не дадимся.
Микото, медленно и с запинками, перевел мои слова. Как я и ожидал, никакого впечатления они не произвели. Мужчина рассмеялся, а окружающие его воины откровенно заулыбались.
— Mākouuapomaikailakou, emakenokananioTlaloc!
— Он говорить, что с радостью умрет за Тлалока…
Ну да, конечно, как я мог забыть? Фанатики обычно за жизнь не держатся. Но, с другой стороны, возможно, их фанатизм как раз и есть наш шанс!
— Джой, ко мне!
Пес метнулся из темного угла, где он неподвижно лежал, никем до того момента не замеченный, и замер у моей ноги.
Его появление произвело эффект разорвавшейся бомбы!
— Keiki a Tlaloc… — это все, что смог выдавить главный охотник, остальные просто пораженно молчали.
Внезапно, один из них, стоящий позади всех и потому практически не видный мне, метнулся из комнаты, вниз по пандусу.
Видя, что туземцы не сводят глаз с Джоя, а некоторые, похоже, вообще перестали замечать кто-то вокруг, кроме него, я положил руку ему на холку, чтобы подчеркнуть нашу с ним общность. Пока что, Джой был нашей единственной надеждой избежать сломанных ног и более тяжких последствий в виде жертвенного алтаря.
С того момента, как в комнату ворвались охотники вайтукку, прошло уже около десяти минут, но ничего страшного пока не произошло. Я начал успокаиваться, чувствуя, что напряжение, висящее в воздухе, понемногу спадает. Туземцы по-прежнему смотрели на Джоя, почтительно замерев, и я уже почти поверил, что все обойдется.
Пока в комнате не появился уже известный мне жрец.
Он влетел в помещение с раздраженным, перекошенным лицом, очевидно, что его уже второй раз отвлекли от чего-то важного. А может, просто не вовремя разбудили. В любом случае, выглядел он очень сердитым.
Ровно до того момента, пока его взгляд не наткнулся на Джоя. И мгновенно, выражение лица сменилось с раздраженно-брюзгливого, на недоуменное. А еще, я заметил на нем мимолетную тень страха. Хотя, может быть, мне просто показалось.
Примерно с минуту жрец недоверчиво рассматривал Джоя. Затем отошел на шаг и что-то скомандовал остальным, указав на нас рукой. Ожидая, что сейчас-то все и начнется, я приготовился. Нет, я не думал о сопротивлении, но нужно быть готовым ко всему.
Однако, к моему удивлению, охотники не спешили выполнить прямой приказ. Видимо, сейчас в их душах происходила нешуточная борьба, ведь Джой явно был похож на одного из детей Тлалока, которых я, к слову, так до сих пор и не видел. Возможно, и они теперь лишь герои легенд племени вайтукку.
Жрец, увидев, что приказ его практически проигнорирован, повысил голос:
— Ekiʻiiiakoke! — одновременно с его словами я почувствовал давление на разум, мне самому вдруг захотелось побежать и хоть кого-то, но схватить. Однако, это воздействие даже радом не стояло с теми чудесами, на которые была способна колдунья из Хакни, старуха Грета. Поэтому я с легкостью разогнал туман, застилающий мысли.
Однако, для всех остальных этот ментальный удар не прошел даром. Марисса стояла белая, как лист бумаги, Донни стал похож на покойника, а Микото, которому, очевидно в силу возраста, было явно тяжелее остальных, просто молча повалился на пол.
Я успел подхватить мальчика, пока медленно, словно снулые рыбы, подходили туземцы, явно все еще не оставленные внутренней борьбой.
