— Эй, собака! Ты предупредить не мог? — морда Джоя выражала максимальное недоумение, на которое только была способна, намекая на необоснованность обвинений.
Я, кряхтя, поднялся на ноги, одной рукой ощупывая свой несчастный лоб. Мда. Подземелья, даже высокогорные, вовсе не то место, где можно вот так уходить в астрал — суровая действительность иногда слишком резко напоминает о себе.
— Ладно, дружок, не обижайся, я сам виноват. Давай, ищи дальше.
Пес радостно тявкнул, крутанулся на месте и пропал в глубине темного коридора. Я же, перед тем, как шагнуть за ним, наклонился и поднял с пола длинный, острый осколок обсидиана. Без какой-то задней мысли, просто на память.
Новый коридор тоже не отличался особым разнообразием, хотя и не был таким запутанным. Вернее сказать, он вообще не был запутанным, лишь пару раз изменив направление под небольшим углом. Основным же отличием от предыдущего было то, что при ходьбе я явно ощущал, что поневоле ускоряю шаг. Идти было очень легко и приятно — из чего можно было сделать вывод, что имелся небольшой, но постоянный уклон.
Помимо этого, справа и слева от основного прохода, стали появляться боковые ответвления. Приняв, поначалу, одно из них за обычную развилку, я из любопытства сделал пару шагов внутрь и оказался в небольшой комнатке, которая оказалась не чем иным, как погребальной камерой.
Крохотная, примерно три на три метра, она была абсолютно пуста, не считая целой кучи высохших тел, каждое из которых располагалось в персональной нише, выдолбленной в каменной стене помещения. По пять мумий, на трех стенах комнаты, не считая ту, в которой располагался проем, итого — пятнадцать в одной комнате.
Тела, в отличие от известных всем египетских мумий, не были забальзамированы, по крайней мере, на мой неискушенный взгляд. Они, скорее, просто высохли раньше, чем разложились, учитывая то, что тут был довольно сухой и бедный кислородом горный воздух. Да и запаха тлена я не ощущал, скорее, пахло пылью и чем-то древесным.
Бегло осмотрев одно из тел, я убедился, что, на первый взгляд, это обычные туземцы. Оружия рядом с ними не было, одежды, кроме драных набедренных повязок, тоже. То ли умершие были настолько бедными, что им нечего было взять с собой в загробный мир, то ли верования их при жизни сильно отличались от тех, которые я предполагал традиционными для большинства местного населения.
Ничего, что могло бы опровергнуть или подтвердить принадлежность покойных к племени вайтукку, пока тоже на глаза не попадалось.
Вернувшись в основной коридор, я принялся считать попадающиеся мне на пути ответвления, предварительно убеждаясь, что это именно погребальные камеры. Через пятнадцать минут неспешного шага, я насчитал их уже более двухсот. К тому времени, поняв, что они встречаются буквально каждый десяток метров, я перестал даже заглядывать в них, посчитав это бессмысленной потерей времени.
Однако что-то не давало мне покоя, и связано это чувство было именно с телами покойных. Учитывая, что в каждой камере было по пятнадцать мумий, то, выходит, позади их уже около трех тысяч. Если предположить, что каждого последующего усопшего клали по очереди, все дальше и дальше от входа, то, сколько лет я уже прошел? Двадцать? Пятьдесят? Может, и все сто, все зависело от изначальной численности племени. Вряд ли их было так уж много.
Окликнув Джоя, я вновь заглянул в одну из камер, на этот раз в ту, которая располагалась слева от меня. И понял, что решение было правильным.
Во-первых, сами мумии уже значительно отличались от тех, которые я нашел первыми. Возможно, это был лишь обман зрения, но мне показалось, что сами костяки были как-то, крупнее, что ли… Те, первые тела, выглядели мелковатыми даже по сравнению с уже виденными ранее туземцами.
Они по-прежнему были одеты лишь в набедренные повязки, но на запястьях и пальцах я заметил несколько потускневших медных колец. У одного тела, крупного, относительно рослого, явно воина при жизни, я обнаружил нож с костяной ручкой и гравировкой в виде примитивного растительного рисунка.
Но самая интересная находка ожидала меня у другого тела. Маленький, хрупкий скелетик — ребенок, лет пяти. Он сжимал в руке игрушку — крошечную заводную птичку. Мне пришлось потрудиться, чтобы достать ее из стиснутого кулачка и не переломать тонкие косточки.
Ключик торчал из спинки и я, затаив дыхание, повернул его. Игрушка тихо застрекотала, крылышки несколько раз поднялись и опустились, затем застыли. Очевидно, механизм заклинило. Попытки повернуть ключ ни к чему не привели, а времени, да и возможности починить ее, у меня сейчас не было.
— Прости, малыш. Я сломал твою игрушку… — я протянул было руку, чтобы положить птичку обратно в нишу, однако, еще на мгновение задержался.
Внимательно, пристально всмотрелся, в надеждой увидеть скрытое, и… Да! Окружающая действительность отступила, и передо мной послушно предстали полупрозрачные картины прошлого.
Первое, что я вижу — это лицо очень старого человека, туземца, он склоняется над какой-то работой. В руке у него неизвестный инструмент, на голове кожаный ремень, который держит какое-то странное устройство, состоящее из целой системы линз, скрепленных вместе. Очевидно, это тот самый мастер, который и сделал игрушку.
Вторая картина — смеющееся лицо ребенка. Теперь я вижу, что это девочка, в темные кудрявые волосы вплетены яркие бусины.
И, наконец, последняя. Та самая комната, в которой я стою сейчас. Старая женщина, изможденная, худая, одетая в невообразимое тряпье, стоит возле ниши с цветущей веткой какого-то дерева в руках.
Я молча положил игрушку возле ребенка, мысленно еще раз попросив прощения. Больше мне тут делать было нечего — подтверждение было получено. Это действительно были погребальные покои племени вайтукку, больше никаких сомнений не оставалось. Неосознанно стараясь ступать как можно тише, я снова вышел в коридор.
Джой, которому наскучило сидеть на одном месте, радостно рванул вперед. А я, шагая вслед за ним, поневоле задумался — а какими же на самом деле были эти люди, которые жили рядом с живыми механизмами? Какими они были раньше, много лет назад, во время своего процветания?
Прошло приблизительно минут десять, когда я начал замечать, что коридор вокруг меня изменился. Он все еще был узким и невысоким, но, когда я поднес спичку к стене, то обнаружил, что вместо следов инструментов и сколов, его украшают самые настоящие барельефы.
Остановившись, я принялся рассматривать один из участков, и вскоре понял, что на них изображено не что иное, как обыденная жизнь людей племени вайтукку. И чем дальше я проходил, тем больше ощущал, что у меня практически поднимаются волосы дыбом от удивления.
На искусно высеченных барельефах, было изображено, очевидно, далекое прошлое этого племени, время самого их расцвета. Я с удивлением разглядывал, хоть и грубоватые, но, тем не менее, узнаваемые рисунки различных животных — собак, кошек, каких-то фантастических птиц… Были там и дракончики. Увидев на стене это существо, которое, если доверять масштабу изображения, было совсем небольшим, я поневоле ухватился рукой за свой амулет.
Но, помимо понятного, были и странные механизмы, предназначение которых вот так, сходу, мне разгадать не удалось. Вот этот, массивный, с четырьмя ногами-колоннами, больше всего напоминал древний робот-погрузчик, предназначенный для работы в условиях экстремального давления. Тут, возможно, он использовался для переноски тяжестей, или для пахоты… А, может быть, при строительстве.
Вот этот — со странными устройствами на концах «рук», напоминающими дисковые пилы… Для чего он? Валить лес? Прорезать тоннели в скале? Или кромсать этими дисками врагов?
И сколько еще непонятного, интересного… И как назло, просто абсолютно нет времени, до чего ж обидно!
Тоннель, меж тем, начал спускаться вниз заметно круче. Опасаясь, что впереди может обнаружиться неприятель, так как наш поход сквозь горы явно подходил к концу, я подозвал Джоя. Услуги его чуткого носа больше не требовались, ведь за все время путешествия по этому участку, у меня ни разу не возникало даже шанса свернуть не туда — дорога вела только прямо.
