— Она тоже с вами охотилась?

— Непременно, когда Вениамин Юрьевич приезжал. Девка в таежном краю выросла.

— Из винтовки Аксенова стреляла? — внезапно спросил Антон.

Иван Данилович растерянно заморгал:

— К тому времени, когда Изольда здесь появилась, винтовку у меня уже украли.

К концу разговора Бирюков твердо убедился в одном: сейчас винтовки у Манаева нет. Антон попросил Лимакина предъявить Ивану Даниловичу подшивку нарядов, обнаруженных в квартире Аксеновой. Манаев, слюнявя палец, равнодушно полистал переплетенный фолиант и пожал плечами.

— За бухгалтерские документы в прошлом году отвечала Анна Ивановна Клепикова. С нее и спрашивайте, как она прошляпила деловые бумаги.

— Ваше какое мнение на этот счет? — спросил Бирюков.

— От моего мнения теперь ничего не зависит. Затеял ту противозаконную акцию небезызвестный вам товарищ Кролов. За что и поплатился. Не зря в народе говорят: не рой яму другому — сам в нее угодишь.

— Вы знали об исчезновении этих документов?

— Я знал, что Кролов полностью изъял прошлогодний бухгалтерский архив. После Анна Ивановна жаловалась, будто милиция вернула не все документы. Разбираться я не стал. Зачем влезать в чужие заботы?.. Теперь моя забота — стеречь склад.

— Кто же все-таки утащил у вас винтовку? — внезапно вернулся к прежней теме Антон.

Манаев торопливо развел руками:

— Не знаю. Но я хочу сказать, ведь таких винтовок немцы не один миллион изготовили. Может быть, что моя винтовочка, хотя она и украдена, с этим убийством не связана.

— Конечно, немецких винтовок много, — согласился Антон. — Однако, Иван Данилович, скажу вам любопытную деталь: точно такую самодельную пулю, какой убит Водорьяпов, десять лет назад обнаружили в лосе, застреленном охотоведом нашего района. Экспертиза показала, что обе пули — из одного и того же винтовочного ствола. Если учесть, что выезжавший с вами на охоту Вениамин Юрьевич, как вы говорите, «делал» лосей-подранков, то вывод напрашивается сам собой…

Манаев уставился на Бирюкова. Какое-то время он словно лишился дара речи. Потом, приходя в себя, виновато хихикнул:

— Скажи, какое совпадение, а?.. Тут, ясно дело, на меня шишки валются. Ох, Вениамин Юрьевич — бедовая голова!.. Изольду мне подсуропил, через нее Водорьяпов в колхоз проник. В придачу еще и сам, охотник липовый, в подраненных лосях пули оставил. Зачем я с ним связался? Теперь кусаю локти, да поздно. Не знаю, как перед вами оправдаться…

— Где вы находились в ночь убийства? — спросил Бирюков.

— По ночам я стерегу склад горюче-смазочных материалов. Там и находился.

— Не отлучались со склада?

— Куда мне отлучаться?.. Из озорного возраста я уже выжил. Да и в молодости распутством не грешил. Так что сторожевую службу несу исправно, чтобы без пенсии не оказаться.

— Не спали той ночью?

— Как можно на посту спать?! — будто удивился Манаев. — Нет, я добросовестно отношусь к своим обязанностям. Слово себе дал, дотянуть служебную лямку без дальнейшего позора.

— В селе подозрительного в ту ночь не заметили?

— Вроде ничего не видел. Ночь была светлая. Вот, припоминаю, где-то возле полуночи Виталий Ложников на «Волге» со стороны райцентра прикатил домой.

— А Баранов в какое время приехал в Караульное?

— Разве Эдуард куда-то ездил?..

— Ездил.

— Значит, опять тайком от жены по любовным делам шустрил. Красный «Запорожец» Баранова я знаю, но в ту ночь он мне на глаза не попадался.

— И верхом на лошади никого не видели?

— Верховых у нас часто можно встретить… — Иван Данилович улыбнулся. — К примеру сказать, я сам тем вечером, перед дежурством, по селу гарцевал в седле. На пасеку к Гоше Клепикову ездил. Трехлитровый бидончик меду привез. Там два моих улея присоседились, чтобы медком иногда побаловаться. Вернулся засветло. Супруга даже удивилась, мол, очень уж быстро прискакал. Ну а чего долго валандаться, если Гоша по договоренности заранее из моего улея мед откачал.

— Клепиков на пасеке был?

— Да, с Анной Ивановной в «Ниве» раньше меня туда приехал.

— А когда они домой вернулись?

— Вот этого не видел.

От разговора с Манаевым у Антона Бирюкова остался тяжелый осадок. Создавалось впечатление, что Иван Данилович что-то утаивал, недоговаривал до конца. Это же заметили и Слава Голубев со следователем. Укладывая протокол допроса в «дипломат», Лимакин задумчиво сказал:

— Изольда, оказывается, метко стрелять умела… — И с упреком посмотрел на участкового: — Видишь, какие дела на твоем участке творились…

Сидевший словно в воду опущенный Ягодин виновато дернул плечами:

— Я здесь участковым всего три года.

— А до этого двадцать с лишним лет в Караульном прожил и о винтовке у Манаева не знал.

— Иван Данилович мужик хитрый, насобачился из любых положений выкручиваться. Его запросто не расколешь.

— Вот что, друзья, — сказал Бирюков. — Надо кому-то из нас побеседовать в домашней обстановке со стариком Широниным, который был понятым. Он после операции по ночам «супчик хлебает», авось за трапезой что-нибудь видел из окна.

Лимакин крутнул головой.

— Ничего Кузьма Трофимович не скажет. При осмотре места происшествия в Выселках я на эту тему заговаривал с ним. От всего старик отказывается.

— Знаешь, тогда была необычная ситуация. Не каждый же день в селе убийства случаются. — Антон посмотрел на Ягодина: — Ты не против поговорить с Широниным?

Участковый смущенно потупился:

— У нас с ним напряженные отношения. Кузьма в обиде на меня за антиалкогольную профилактику.

Антон повернулся к Голубеву.

— Придется, Слава, тебе сходить к старику и побеседовать, что называется, по душам. А ты, Андрюша, постарайся выяснить алиби Тимофея Григорьевича Слабухи. С ним-то в каких отношениях?

— Слабуха побаивается меня, но жена его, баба Варя, уважает за то, что сдерживаю Тимофея от выпивки.

— Вот с бабой Варей и поговори. Не отлучался ли старик из дома в ту печальную ночь?

Голубев кивнул участковому:

— Пошли, покажешь, где живет Широнин.

Оставшись вдвоем с Лимакиным, Бирюков вернул следователю лежавшую на столе подшивку бухгалтерских документов.

— Надо тщательно проштудировать этот талмуд. По-моему, в нем что-то не чисто…

— Вчера мельком уже полистал наряды. На первый взгляд ничего особенного. Обычные хозяйственные работы, с обычной тарифной оплатой. Вернемся домой — изучу досконально. Чтобы разобраться в этой цифири, нужно основательно попотеть, — ответил Лимакин и усмехнулся: — Смотри, как вывернулся Манаев с винтовкой! Украли, мол, и концов нету…

Антон встал из-за стола, подошел к окну:

— Хорошо, что Иван Данилович не сказал, будто утопил винтовку в пруду. Пришлось бы понырять. А он, кажется, близок к такому ответу был, да, видимо, испугался, что мы заставим осушить пруд.

— У меня насчет пруда тоже мысль зашевелилась, когда Данилыч изворачиваться начал. Соврал он, конечно, о краже, но попробуй теперь уличи.

— Да.

— Что-то об Изольде я задумался. Как тебе понравилась ее меткая стрельба по пустым бутылкам?

— Таежница…

— Не избавилась ли она от подельника по мошенничеству с автомобилями?

— Все может быть. Посмотри, Петя. Вроде бы Эдуард Баранов на всех парусах катит…

Из остановившегося у конторы «Запорожца» действительно вылез главный зоотехник колхоза. Ладонями стряхнув пыль с защитного цвета рабочей куртки-штормовки, он сунул в карман цепочку с автомобильным ключом зажигания и решительно вошел в контору. Через несколько секунд, громко поздоровавшись в приемной с Людой-секретаршей, Баранов без стука заглянул в председательский кабинет и растерялся:

— Извините, Сергея Игнатьевича нет?

— Проходите, пожалуйста, садитесь, — сказал Антон. — Это по нашей просьбе председатель оторвал вас от работы.

Зоотехник осторожно прикрыл за собой дверь, уселся возле стола и принялся нервно чесать искусанные комарами руки. Бирюков подал ему подшивку бухгалтерских документов: