— Давай бумажки, — произнес он. Я вгляделся в Марину. У нее было какое-то мятое, опухшее лицо.

— С тобой все в порядке? — спросил я с тревогой. — Ты что, плакала?

— Нет, — ответила она и зевнула, прикрыв рот ладошкой. — Я спала.

У меня не нашлось слов.

— Бумажки давай, — настойчиво повторил Лерик и даже руку нетерпеливо протянул.

«Ишь как его лихорадит», — подумал я. Вытащил вкладыши из кармана, положил их на подоконник и сказал:

— Они полежат здесь, а ты прокатишься с нами.

— Мы так не договаривались, — процедил Лерик, вцепившись в подлокотники.

Я кивнул на интеллигента с автоматом:

— Так мы тоже не договаривались. Я не хочу в последний момент получить очередь в затылок. Отъедем на километр, и я тебя отпущу. Растрясешь жирок тебе полезно.

Он поднялся, подошел к подоконнику, проверил вкладыши — не подсунул ли я ему «куклу», убедился, что все в порядке, и с неохотой согласился:

— Делать нечего.

— Тогда выходим по одному, — предложил я. — Я замыкающий.

Баскетболист и интеллигент с бесстрастными рожами наблюдали, как мы залезаем в машину. Дисциплинка у них. Я посадил Марину за руль, а сам устроился сзади рядом с Лериком и сказал:

— Поехали с Богом.

Вокруг сгущались сумерки. Марина ехала медленно и неуверенно. Когда добрались до поворота на шоссе, я попросил ее остановиться. А Лерику предложил:

— Выметайся!

На этот раз он подчинился с явным удовольствием и даже дал добрый совет:

— Между прочим, скоро восемь. Глобус тебя не дождался и сейчас наверняка дует сюда. Езжайте скорее, а то как бы вам не встретиться…

Он повернулся и растаял в полутьме. Марина перебралась на пассажирское кресло, я сел на водительское и скомандовал:

— Пристегнись, подруга, он прав, надо ехать быстро. И «Жорж» рванулся с места во всю мощь своего итальянского мотора.

— Где-то я видела этого с усами, — задумчиво сказала Марина.

— Объяснить тебе, где? — засмеялся я, притормаживая на крутом повороте, о котором предупреждал Лерик по пути туда. Но «Жорж» тормозить не желал.

Я еще и еще раз надавил на педаль тормоза, с леденящим ужасом чувствуя, как она проваливается под моей ногой. В последний момент я успел врубить первую передачу и дернуть ручник, но это уже почти ничего не решало. На нас неслась темная масса кустов. На скорости километров девяносто с диким воем и визгом «Жоржа» занесло боком, он перелетел через кювет, опрокинулся и врезался в дерево.

Во внезапно наступившей тишине я обнаружил, что жив и вишу на ремне вверх ногами. Рядом шевелилась и охала Марина.

Кое-как мы выбрались наружу и сейчас же провалились по щиколотку в какое-то чавкающее болото.

— Руки-ноги целы? — спросил я.

— По крайней мере, на месте, — ответила Марина.

Я нырнул обратно в машину, открыл «бардачок» и нашарил в нем фонарик. К моему удивлению, он работал. В его свете я оглядел Марину. Кроме длинной царапины через всю щеку, других внешних повреждений не было видно. Дешево отделались! После этого я перевел луч на машину, вернее, на ее беспомощно поднятые вверх передние колеса. И увидел то, что ожидал: тормозные шланги были надрезаны, вся жидкость ушла из них.

«Молодец», — подумал я про Лерика. Неужели это не экспромт, а домашняя заготовка, обговоренный вариант? Похоже. Как это он сказал худому интеллигенту: «Мы — их — отпускаем!» И тот сразу сообразил, что нужно делать. Предусмотрели и обсудили ситуацию, которая сложится, если нас (или меня одного) придется по каким-то причинам отпустить. Так сказать, запасный выход. «Езжайте скорее», — посоветовал мне друг детства.

Да что ж они, правда, не делают ошибок?! Что ж мне, никогда Лерика не переиграть?! Кодла всегда сильнее?! Я разозлился до дрожи в руках, глядя на останки своего «Жоржа», а тут еще Марина стала выбираться на дорогу.

— Назад! — заорал я не своим голосом. Она удивленно обернулась:

— Ты что? Надо поймать попутку.

— Назад иди, — сказал я спокойней. — А то, если будешь торчать на дороге, такая попутка может остановиться…

— Куда же нам? — спросила она с испугом.

— В лес, — ответил я.

Мы брели по этому лесу уже больше часа. Нас исполосовали ветки, в ботинках хлюпало, я распорол бок о какой-то сук, а Марина ныла, что у нее болит нога и плечо. У меня самого болели голова и грудь, но я помалкивал. Я не говорил ей и о том, что мы идем в противоположную от Москвы сторону. Я знал, что если нас сейчас ищут, то по дороге в город. И я принял единственно правильное, как мне казалось, решение: идти туда, где нас ждут меньше всего. Обратно на дачу, где держали Марину. И теперь я молил Бога об одном — чтобы не сбиться с направления, чтобы мои расчеты оказались правильными.

В исходе второго часа, когда Марина уже почти не могла двигаться, да и я еле стоял на ногах, мы снова вышли на шоссе. Протащились по нему метров триста и свернули на боковую дорогу, идущую между глухих заборов. Высоких железных ворот, которые тускло поблескивали в лунном свете, мы достигли еще через полчаса ходьбы.

— Жди меня здесь, — сказал я Марине шепотом, но она вцепилась в мой рукав и не отпускала. — Я скоро буду, — пообещал я ей ободряюще и пошел вдоль забора.

Наконец я нашел место, где с помощью близко стоящего дерева можно было перебраться на ту сторону. Повисел немного на вытянутых дрожащих руках, а потом благополучно приземлился на кучу прошлогодних листьев. На веранде дачи горел свет.

Я обошел дом вокруг и увидел стоящую недалеко от входа машину. Судя по очертаниям, это была «нива». Пригнувшись, я тихонько подобрался к веранде, приподнял голову и заглянул внутрь. В кресле с автоматом на коленях сидел белобрысый и пилочкой полировал себе ногти.

Вот, значит, кого оставили сторожить дом, пока вся шайка-лейка разыскивает нас. Стало быть, судьба. Я снова пригнулся и добежал до крыльца. Прислушался а потом на цыпочках поднялся по ступенькам и достал из кармана пистолет.

Да, два года назад я поклялся больше никогда не стрелять в людей. Но ведь из каждого правила бывают исключения. Думаю, Валя Дыскин на моем месте поступил бы точно так же. Я ударом ноги распахнул дверь. Белобрысый успел вскинуть не только голову, но и автомат. Однако выстрелить я успел раньше. Магнум хлопнул не сильнее, чем пробка от шампанского. Пуля попала белобрысому в переносицу — неплохо, если учесть, сколько времени у меня не было практики. Я обшарил его карманы и нашел ключи от машины. Через пять минут, когда я распахнул ворота, в свете фар возникла Марина, трясущаяся как осиновый лист на ветру.

Не знаю, сколько времени мы колесили какими-то проселками и объездными дорогами, пока я не въехал в город почему-то по Ленинградскому шоссе. Было около четырех часов утра, когда я позвонил в дверь квартиры Невмянова.

— Кто там? — спросил сонный Шурик.

— Плохо организованные преступники, — сказал я. Узнав мой голос, он открыл дверь и обомлел, увидев нас: грязных, ободранных, мокрых. Не давая ему опомниться, я с порога сообщил:

— Даме срочно нужна ванная, а мне срочно нужен магнитофон, бумага и ручка. Потом мы оба хотим жрать, а если есть что, то и пить. Задание поняли? Выполняйте!

По дороге в аэропорт я остановился на мосту через Москву-реку и выбросил вниз оба магнума. Все равно с ними в самолет не пройдешь. Во Внуково я первым делом отправился в линейный отдел милиции, нашел там старого приятеля Алешку Симакова и через полчаса имел билеты на ближайший рейс до Сочи. Но перед отлетом мне предстояло сделать еще два дела.

Из автомата я набрал номер Лерика. Подошла заспанная Лялька.

— Здравствуй, — сказал я. — Муж дома?

— Конечно, — сказала она шепотом. — Только он спит. Ты чего звонишь в такую рань?

— Разбуди, — потребовал я. И, почувствовав, что она колеблется, добавил: Разбуди, а то он потом жалеть будет. Через минуту трубку взял Лерик.

— Что вы сделали с трупом? — спросил я.