Лора дочитала статью не дыша, сквозь выступившие на глазах слезы. Оглянулась на Соломона: он уже не перебирал струны, а наблюдал за ней.

Широко улыбнулся при виде ее реакции:

– Говорил же тебе – хорошая.

В дверь постучали. В десять часов воскресного утра – кто бы это мог быть?

– Сиди тут, – сказал он, откладывая гитару, готовый оградить Лору от любого вторжения.

Подошел к двери и глянул в глазок. Бо.

– Лора, Бо пришла, – предупредил он, чтобы она успела собраться. – Привет, Бо, – неловко пробормотал он, машинально убирая за уши выбившиеся пряди волос.

Она окинула его взглядом, смутилась: не застала ли врасплох.

– Надеюсь, я не помешала… – Тут она заметила на балконе Лору и вздохнула с облегчением: по крайней мере, она не ворвалась совсем уж в интимный момент. – Можно войти? Я на минутку.

– Конечно, конечно.

Лора поставила чашку и приподнялась.

– Нет-нет, сиди где сидишь, – помахала ей рукой Бо. Она еще не привыкла чувствовать себя гостьей в доме, где несколько дней назад была хозяйкой.

– Садись с нами. – Лора пододвинула к своему стулу второй.

Бо села, Соломон маячил на заднем плане. Бо мельком глянула на газету, оставшуюся лежать на стуле.

– Отличная статья, хорошо, что ты прочла.

Лора улыбнулась:

– И про тебя не забыли. Спасибо тебе, Бо! Я очень благодарна за все, что ты сделала для меня, особенно за последние дни.

Бо слегка покраснела:

– Не за что благодарить. Мы все сделали то, что следовало сделать, – и чуть не опоздали. Я должна была вмешаться раньше, но не понимала как. Есть ли у тебя уже планы на ближайшее будущее? Наверное, поступило множество предложений?

Лора покачала головой:

– Надо все обдумать. Ты права, предложений много. Даже от кулинарного шоу.

– В нем ты будешь блистать! – рассмеялась Бо.

– Мне лучше не в кухне торчать, а собирать – травы, грибы… – ответила Лора и сбилась с мысли. – Не знаю, я хочу одного, по-настоящему, – сначала вернуться домой. Чувствую, я не смогу двинуться дальше, пока не побываю там. Я хочу сесть и поговорить с Джо. О многом поговорить, расспросить его, объясниться. Он очень обижен на Тома, я понимаю, и я могла бы найти слова, которые его утешат. И еще я хотела тебе сказать – я помню свои обязательства. Я буду сниматься в твоем фильме, непременно. Но если Джо согласится поговорить со мной, мне кажется, в первый раз мы должны побыть наедине.

– Господи, Лора, само собой! – отмахнулась Бо. – Я, собственно, зашла передать тебе вот это. – Она порылась в сумке и достала конверт. – Пришло в StarrGaze Entertainment.

Соломон подозрительно оглядел конверт. Не хотел впускать в свой дом ничего из StarrGaze: хотя под конец студия и поступила с Лорой по-честному, лучше бы впредь обходиться без их «помощи».

Бо заметила его настороженность.

– Ты все-таки не доверяешь мне, – сказала она тихо и грустно: недоверие близкого человека граничит с предательством.

– Бо, – мягко откликнулся он, – не тебе я не доверяю, а им. Прости. Конечно, на тебя мы вполне полагаемся, тем более после того, что ты сделала для финала.

Бо вздохнула с облегчением:

– Понравилось?

– Еще бы! Но ты использовала съемку для документального фильма…

Она пожала плечами:

– Что ж, права на съемку все равно остались у меня, пусть теперь это не эксклюзив – переживу. Так было надо. Слушай, это письмо – официально мне его никто не давал, так что…

– Мы никому не скажем, – кивнул Соломон, следя, как Лора вертит в руках конверт. Она прочла надпись на нем и вдруг широко раскрыла глаза. – Что это? – тревожно спросил он.

– «От Джо Тулина, ферма Тулинов, Гуган-Барра», – прочла Лора и торопливо вытащила из конверта листок.

Соломон быстро обернулся к Бо, но она смотрела не отрываясь, как Лора разворачивает письмо, как единственная страница дрожит в ее руках. Она стала читать вслух:

Лора оглянулась на Бо, почти ничего не видя от слез.

– Он, видимо, услышал тебя по радио, – пояснила Бо. – Джек сказал, они его не запрашивали, Джо сам прислал это письмо. Я бы сразу сказала тебе, но сама только что узнала.

Соломон внимательнее присмотрелся к Бо и заметил, что она одета кое-как, вся взъерошенная. Где привычный ее клевый и всегда свежий вид? Десять часов утра, воскресенье. Она примчалась сюда с письмом Джо, как только его заполучила. И каким же образом она узнала об этом письме от Джека в ночь на воскресенье? Давняя ревность шевельнулась в нем, обожгла – и тут же Соломон подавил недоброе чувство и обругал себя за подобные мысли.

– Я подумала, это поможет тебе… сделать выбор, – улыбнулась Бо Лоре.

– Да, да! Очень поможет. Большое тебе спасибо.

Лора вскочила, обняла Бо, та обняла ее в ответ, и так они и стояли на балконе, прильнув друг другу, – виноватая и простившая, пришедшая на помощь и спасенная, обе благодарные друг другу.

В шесть часов вечера того же дня Соломон въехал в ворота фермы Тулинов (Гуган-Барра, графство Корк). Джо мог отправиться в любой конец своего немалого хозяйства, и они бы прождали его возвращения до темноты – в горах его не отыскать, – но Лоре повезло. Джо чинил ограду перед домом.

Он поднял голову и прищурился, пытаясь разглядеть, кто к нему приехал. Поза агрессивная – опасается очередных журналистов, которые явились с расспросами о Лирохвосте. Соломон опустил окно, помахал старику рукой – и тот успокоился слегка, узнав гостя. Машина остановилась у дома.

Лора оглянулась на Соломона.

– Я никуда не спешу, – сказал он. – Где бы ты ни построила свою сцену, я буду преданно следовать за тобой и внимать твоим песням.

Она улыбнулась, шепнула «спасибо», прижалась к нему, погладила по щекам. Поцеловала его – мужчину, которого она любила, которым любовалась, за которым пошла, доверившись ему, – и обрела себя. Она вышла – Ринг и незнакомый ей щенок кинулись навстречу, заплясали у ног, приветствуя. Вышел из машины и Соломон, облокотился на капот, наблюдая.

Лора перелезла через ограду перед домом, спустилась немного под горку – волосы развевались на ветру, – подошла к дяде. Тот ожидал обычного приветствия, но девушка не сказала ни слова – она сразу же принялась помогать ему. Подняла с земли деревянную опору и установила вертикально, чтобы удобнее было наматывать на нее проволоку. Джо помедлил мгновение, присматриваясь, пытаясь сообразить, что она за человек, зачем приехала, – а потом перехватил проволоку, и они принялись за работу вдвоем.

Собрав воедино все нити, ведущие нас к пониманию природы лирохвоста, мы с необходимостью входим в то туманное царство, где разум разлучается с инстинктом и приобретает форму, хотя и смутную, духовной уверенности.

Лирохвост, он же птица-лира, он же Menura, как мы убедились, добровольно подчиняет свою жизнь определенному кодексу принципов поведения.

Он явственно ощущает территориальные права и ценность собственности.

Он уважает права соседей и отстаивает свои.

Он обладает способностью передавать идеи особого рода речью.

Он моногамен и строго блюдет верность – даже, по всей видимости (хотя это еще предстоит исчерпывающе доказать), и после смерти спутницы своей жизни.

Он наделен глубокой любовью к музыке и выражает эту любовь совершенным и сладостным искусством.

Он грациозно танцует под аккомпанемент дивной музыки эльфов, отбивая такт ударами ног по земле.