Андреев Д.

Русские боги. Стихотворения и поэмы.

М.: Современник, 1989, 397 с.

Андреев Д.

Железная мистерия.

Поэма.

M.: Молодая гвардия, 1990, 318 с.

Глава XII

ВОЗВРАЩЕНИЕ В МОСКВУ СВОБОДНЫМ

1. В Институте научной информации АН СССР

Защита первой диссертации

Начало 1955 года. Я наконец снова в Москве. Теперь уже легально. Моя мачеха дала согласие на прописку в той квартире, где я жил до ареста (это согласие не распространялось на мою жену).

Прошу разрешения на прописку в Главном управлении Министерства внутренних дел Мосгорисполкома. На меня там посмотрели с подозрением — ответа сразу не дали. Через несколько дней звонок от секретарши (оказалась знакомой):

— Разрешили. Поздравляю! Предписание будет отправлено в районное отделение милиции.

И вот я сижу дома и вдруг слышу чеканный шаг сапог по коридору. Понимаю. Входит участковый:

— Вам надлежит выехать из Москвы в 24 часа.

— Я не выеду.

— Как это так?

— Не знаете новые законы. А предписание — что, еще не получили?

Посмотрел на меня милиционер с удивлением и, опустив голову, вышел, ничего не говоря.

Да, беспрекословность власти зашаталась. Это нелегко было пережить ее представителям.

В Москве я довольно быстро устроился в недавно созданный Институт научной информации — ВИНИТИ АН СССР, в должности младшего научного сотрудни

ка —

редактора в отделе «Оптика».

Поддержал профессор Э. В. Шпольский, знавший меня еще в прошлые годы. Мое преимущество было в том, что я мог справляться с рефератами статей на трех европейских языках. Знание трех основных языков позволяло мне в какой-то степени понимать и публикации на всех основных европейских языках, исключая, правда, венгерский и финский.

Работа была приятной для меня: тренировка в языках[170], возобновление знакомства с современной физикой, доступ к научной литературе, имеющей философский оттенок. Интеллигентность окружения, от которой я отвык за годы скитаний.

В эти годы стала распространяться эпидемия кибернетизирования представлений об информации. Кибернетика обрела философское звучание. Естественно, что это вызвало противостояние со стороны «единственно истинного», как тогда принято было говорить, Марксистско-ленинского учения. Э.В. Шпольский опубликовал в своем журнале нашу статью в соавторстве с Г. Э. Вледуцем и Н. И. Стяжкиным: Научная и техническая информация как одна из задач кибернетики.

Успехи физических наук,

1959, XIX, № 1, с. 13–56.

Директор института А. И. Михайлов вызвал двух моих соавторов и сказал им примерно такие слова:

— Все можно было ожидать от Налимова, но как вы, члены партии, могли стать соавторами такой позорной статьи?

Вот так активно вмешивалась партия в научно-философские разработки.

Работая в ВИНИТИ, в феврале 1957 года я защитил кандидатскую диссертацию по теме: «Дифференциальное изучение ошибок спектрального и химического анализа с применением методов математической статистики». Защита проходила во Всесоюзном научно-исследовательском институте метрологии имени Д. И. Менделеева в Ленинграде.

Защищал я диссертацию по тому материалу, который подготовил еще в Темиртау. Голосование прошло единогласно, хотя вначале я столкнулся с рядом трудностей. Первая трудность заключалась в том, что у меня не было законченного высшего образования. Но еще до ареста я получил право на защиту диссертации без вузовского диплома. Через двадцать лет Высшая аттестационная комиссия подтвердила это право.

Вторая трудность состояла в том, что центральным моментом диссертации было применение математической статистики. Открыто предлагалось вероятностное понимание измерительных процедур в физике и химии. Это означало признание случайности в науке, что противоречило повелевающему лозунгу Т. Д. Лысенко: «Наука — враг случайности».

И, наконец, третья трудность — я был тогда еще не реабилитированный, а лишь прощеный контрреволюционер.

Но ветерок свободы все же подул. Случилось это так: Институт метрологии потребовал от меня, чтобы Высшая аттестационная комиссия подтвердила правомочность диссертации на такую необычную по тем временам тему. Но такое действие не входило в функции ВАК. Прихожу в ВАК и спрашиваю юриста, что же делать. Ответ:

— Идите домой, все уладим.

И действительно, на другой день телефонный звонок из Ленинграда:

— Почему же вы не сдаете последний экзамен по специальности?

— Вы же отказались принять к рассмотрению диссертацию.

— Ничего подобного!

Потом мне рассказали следующее: ВАК послала телеграмму: «Почему не принимаете диссертацию у Налимова?» Получив такую телеграмму, они страшно перепугались, решив, что у меня там «наверху» большие связи, и сразу же изменили свою позицию.

Последняя трудность разрешилась совсем просто. Перед голосованием директор встал и сказал:

— Кто хочет голосовать «за» — может!

Это решение, по-видимому, было согласовано с соответствующими органами. В архиве КГБ почему-то оказалась подшитой к делу весьма положительная характеристика на меня, затребованная от руководства металлургического завода в Темиртау. Слежка за мной продолжалась. (Текст характеристики дан в конце этой главы.)

Получение кандидатской степени, конечно, имело для меня очень важное значение — открылась наконец возможность возвращения в большую науку.

Хочется с чувством глубокой благодарности вспомнить академика Г. С. Ландсберга. Он получил реферат моей диссертации незадолго до смерти от тяжелой болезни. Его жена позвонила физику С. М. Райскому и сказала следующие слова:

— Григорию Самуиловичу очень трудно написать отзыв, но если ситуация критическая, то он выполнит свой долг.

Ей ответили, что нет оснований беспокоиться. Все, что нужно, будет сделано. Соломон Менделевич Райский был моим ближайшим другом тех лет.

Я

часто бывал у него, и мы много беседовали. Мне нравились его критицизм, острота суждений и теплота, с которой меня принимали в их доме. Его жена, Наталия Александровна, работавшая редактором в издательстве «Наука», в 1969 году сумела издать мою одиозную по тем временам книгу

Наукометрия.

2. Математика становится основной деятельностью

Осенью 1959 года перехожу на работу в Государственный институт редких металлов (ГИРЕДМЕТ). Теперь уже в должности старшего научного сотрудника, что сразу резко изменяет уровень жизни.

Мне дают возможность создать группу математических исследований химических и металлургических процессов. Это, кажется, была первая попытка математических и прежде всего вероятностно-статистических методов исследования в институте такого типа.

На работу в ГИРЕДМЕТ меня принял директор

В.Н.Костин[171],

не согласовывая с академиком

Н.П.

Сажиным — его заместителем по науке. Помню, как мне сообщили о недоумении академика:

— Много десятилетий я работаю с редкими металлами и никогда ничего не считал. Что же, теперь у нас тут обсерватория астрономическая открывается, что ли?

Только через полгода мы нашли общий язык. Этому способствовал академик А. И. Берг, который, возглавляя Научный совет по кибернетике при АН СССР, естественно, поддержал обращение к математике. Речь здесь шла, с одной стороны, об управлении исследованиями путем использования математической теории эксперимента[172], с другой — об управлении непосредственно технологическими процессами путем построения математических моделей, дающих возможность находить оптимальные режимы.