17. Завершающее слово: попытка понять свершившееся
Гибель Василия Петровича была, конечно, не случайной. Она предопределена судьбой страны — тем ее путем, который она выбрала для своего постреволюционного развития.
Сейчас, вглядываясь в прошлое, после трагического опыта пережитого, мы начинаем понимать, что сделанный выбор не является большой неожиданностью.
Страна была многогранной, многоликой, многоукладной и совершенно неспособной к компромиссным решениям. Под натиском революции рухнула обветшавшая евразийская государственность, сдерживавшая противостоящие силы. Потеряли смысл прежние жизнеорганизующие символы. Что могло прийти на смену?
Естественно, новая система социальных смыслов, новое понимание смысла и цели жизни. К этому были подготовлены представители различных слоев общества правдоискательской и в какой-то степени даже богоискательской страны (вспомним здесь и Ф. Достоевского, и Л. Толстого, и М. Горького, и русское сектантство— народных и интеллигентных слоев общества, и наконец романтизм ранних форм самого революционного движения).
Появилось новое представление о социальной справедливости, оказавшееся способным объединить часть романтиков — выходцев из самых различных слоев общества: от высших до низших уровней иерархии тогдашнего общества.
Чтобы реализовать новую идею, нужна была Власть — власть невиданной силы. Надо было не управлять, а разрушать. Разрушать все, веками сложившееся. Сейчас в печати принято обсуждать то, что происходило в высших, правящих слоях нового общества. Мне кажется, важнее обратить пристальное внимание на то, что совершалось в обычной, повседневной жизни. Ведь все происходившее осуществлялось через людей— рядовых членов общества, вовлеченных в безжалостную борьбу за новое — демоническое — понимание правды.
На примере жизненного пути Василия Петровича мы видим, как постепенно начиналось безумие истребления прошлого во имя выдуманного будущего. Уже начиная со второй половины 20-х годов возникают затруднения с опубликованием его работ. В 1929 году расторгается договор на издание рукописи книги
К познанию удмуртов,
заключенный еще в 1926 году. Вот характерный отрывок из рецензии, послужившей основанием для расторжения договора (цитируем без исправлений):
Вопросу изучения Вотской культуры и социальных отношений удмуртов посвящено ряд трудов и произведений. Но основным недостатком абсолютного их большинства заключается в том, что они материалистически невыдержанны, не говоря уже о том, что они ничего общего с Марксизмом не имеют.
Труд профессора Налимова к сожалению не является исключением из ранее изданных трудов другими авторами…
Как повлиял октябрь и эти 9 лет советского строительства? По какому пути развивается вотская культура? В книге ответа нет. Мы уже не говорим, что в книге нет ни слова о классовой борьбе, что там проповедуется. Как биологически и исторически создавшийся между удмуртами культ «социальной солидарности и справедливости». Нет комсомола, не видеть, конечно, роли Советов, партии и т. д. Вместо того, чтобы взять хоть один колхоз или коммуну и изучить эти культурные сдвиги, проф. Налимов на 103 стр. рисует удмуртов как людей осторожно относящихся к технике.
От Василия Петровича требовали того, чего он не мог дать[64]. То же самое происходило и в текущей служебной деятельности. В материале, хранившемся в Архиве МГУ, встречаются страницы, в которых о работах Василия Петровича говорится, что они «не советские», «не марксистские», а о нем — как о «политически не подготовленном». В то же время имеются и бумаги, свидетельствующие о том, что Наркомпрос РСФСР поддерживал Василия Петровича. Все время находились высокопоставленные люди — это мне хочется подчеркнуть, — которые поддерживали отца. И первый арест был только неудавшейся попыткой — репетицией. Оба ареста Василия Петровича произошли на фоне грозных погромных событий, развернувшихся в Сыктывкаре в начале 30-х годов. Громили местную интеллигенцию, обвиняемую в национализме. В газете
Молодежь Севера
(3/VI
1988 г.) в статье историка И.Жеребцова, посвященной памяти ранее упоминавшегося нами этнографа А. С. Сидорова, говорится следующее:
К 1932 году было практически разгромлено краеведческое движение, так много сделавшее для развития науки и просвещения. В 1930–1931 годах прекратило свою деятельность и Общество изучения KoMi края… журнал «KoMi
Му»[65] был прямо объявлен «органом пропаганды националистических и кулацких идей», а ряд краеведов провозглашен «буржуазными националистами»… резкой критике подвергся союз «Коми котыр».
Далее в газете упоминается вечер, посвященный памяти коми ученого
К.Ф.
Жакова, — все участники его в одной из публикаций были причислены к «интеллигенции националистического толка». В 1933 году был арестован В. И.
Лыткин —
крупнейший коми лингвист. Сам А. С. Сидоров был арестован в 1937 году; следствие по его делу тянулось более двух лет. В этой вакханалии, поддержанной самими же учеными, или — точнее — какой-то их существенной частью, должен был быть свой лидер — казалось, самой подходящей фигурой для этого был Василий Петрович. Но его сломить морально не удалось!
Теперь мы со всей отчетливостью видим, что в те годы Страна была устремлена к тому, чтобы совершить ряд преобразований, необходимых для создания светлого будущего, отвечающего новым идеалам:
(1) Декрестьянизацию (освобождение общества от привязанности к земле).
(2) Деинтеллигентизацию (освобождение общества от груза критической мысли).
(3) Декупечизацию (освобождение общества от частного предпринимательства).
(4) Дерелигионизацию (освобождение общества от ненаучной духовности).
(5) Денационализацию (освобождение общества от тяготы разнонационального уклада жизни).
Отец противостоял, по крайней мере, по пунктам (2), (4) и (5). Он не вел активной борьбы. Но сам факт его независимого существования был непонятен, неприятен, опасен. Опасен хотя бы потому, что еще и находил поддержку у некоторых представителей предреволюционного большевизма (кроме П.Г. Смидовича, это были М.И. Ульянова, Я.Э. Рудзутак и кто-то еще, кого я не запомнил). Поддерживала Василия Петровича и академическая наука.
В Финно-угорском сборнике[66] в статье Н.Н. Поппе читаем:
Впоследствии выдвинулся в качестве исследователя зырян В.П. Налимов, продолжающий успешно свои исследования и поныне. Из его работ особенного внимания заслуживают труды в области верования зырян, а также его большая статья на немецком языке «К вопросу о половых отношениях среди зырян». Уже после революции этот известный этнолог-зырянин опубликовал несколько работ в новом зырянском журнале «KoMi
My» (с. 57).
Противостояние существовало. Его надо было сломить. Отсюда обращение к террору. Вторая половина 20-х годов была подготовкой к нему. Подготовка поддерживалась и частью самого народа — разве не является свидетельством этого приведенная выше рецензия на труд Василия Петровича о вотяках?
И даже после реабилитации Василий Петрович продолжает подвергаться «очистительному» поруганию. Вот что мы читаем в книге Ю.В. Гагарина[67]:
Пытаясь доказать наличие высокого уровня духовной культуры у древних коми, он [Налимов] приписывает языческим воззрениям коми черты развитой религии. Налимов идеализирует древние верования коми, видит в них «лучшие завоевания человеческого духа, религию социальной справедливости»[68]. Христианизация рассматривается им лишь как отрицательное явление и только в плане национального порабощения. Такая точка зрения отражала общую тенденцию представителей буржуазно-националистического течения, которое в 20-е годы охватило часть советской интеллигенции, которая не имела марксистской закалки и была заражена мелкобуржуазной идеологией (с. 20).
