- Где?

Чуть-чуть воды и добрая весть вернула её друзьям силы. А два связанных головных покрывала позволили быстро утолить жажду.

- Эх, ведро бы или флягу! - пробурчал Мишаня, выжимая в рот воду из покрывала.

- Почему Сириус не позволил нам ничего взять с собой? - ворчливо отозвалась Алевтина.

- Даже перочинный нож, - вздохнула Аня. - И закинул нас в пустыню.

- Как нарочно!

Последняя реплика Алевтины заставила друзей переглянуться:

- Может быть и в самом деле нарочно? А? Мишань?

Юноша смутился:

- Почему нарочно? Зачем? Мы же избранные! Вон сколько золота нам отвалил.

Довод прозвучал достаточно веско, но не избавил от сомнений:

- А это точно золото?

Аня достала из-под одежды кошелёк, взвесила в руке:

- Нет, точно золото. Тяжёлое такое. Даже для свинца тяжёлое. - Она достала из кошелька монетку поднесла к лицу, намереваясь попробовать на зуб, с удивлением прочла выбитую на ней надпись: "Повелитель Мира, - перевернула жёлтый овал - Владыка Мёртвых". - Ничего не понимаю

- Что?

- Монеты. На них написано.

- Что написано?

- "Владыка Мира" и "Повелитель мёртвых", - Аня показала монету Мишане. Тот повертел её в пальцах, прочёл надпись, задумался на секунду:

- А почему ты раньше не сказала?!

- Что?

- Почему ты раньше не прочла?!

- Не знаю...

- Потому что до переноса мы не умели читать, - вступилась за Аню Алевтина. - Ребята, а он ведь нас нарочно в пустыню закинул. Чтобы пророчество не исполнилось. Даже золота не пожалел. Наверно, мы очень и очень опасны для его хозяина.

- Почему он тогда просто не оставил нас в нашем мире? - спросила Аня, скорее размышляя вслух и не слишком надеясь на ответ, но ответ последовал. От Алевтины:

- Эти древние - дурни порядочные, - зло заметила девушка. - Нам на факультативе по литературе рассказывали про Эдипа. Воспитывайся он в отчем доме, не смог бы парень убить отца и жениться на матери. Но его родители, узнав о пророчестве, сбагрили сына подальше. Он вырос, не зная их, и случилось предсказанное. Так и Сириус. Ну не мог он после пророчества оставить всё, как есть. Решил заняться исправлениями. Тем боле, что Сириус сам признался, что пророчества до конца не знает.

- И мы не знаем, - вздохнула Аня, - А ведь получается, что нам его придётся теперь исполнить.

- Как не знаем?! - возмутился Мишаня. - Я - избранный и уничтожу Повелителя мёртвых!

- Это тебе Сириус пообещал? - съехидничала Алевтина. - И ты ему веришь? После того, что он сделал с нами?

- Но он обещал мне... - сник Мишаня.

- Нам надо в город. - Безапелляционно заявила Алевтина. - Там мы узнаем всё. А сейчас надо отдохнуть.

- Жрать охота, - сварливо заметил Мишаня.

- И посуды у нас нет, чтобы запас воды взять, - поддержала парня Аня. Сонно щурясь, она, уже при свете дня, оглядела оазис: колодец, обложенный камнями и прикрытый огромной, плетёной крышкой, старые престарые кострища, дерево с черепами... Вдруг она моргнула, вскрикнула, указывая на белеющие черепа:

- Ребята, смотрите!

То, что спрятала темнота открылось днём: среди угловатых, скотских черепушек висел округлый, человеческий череп.

- Череп! Настоящий!

- Ребята, я боюсь.

- Не боись. Тут не меньше месяца людей не было. Вон трава какая! И следы только наши.

- Ребята, пошли отсюда. Я боюсь!

- Куда идти? В пустыню? Здесь есть вода, сюда заходят люди. Не все же они - людоеды.

- Нет! Не надо людей. Пойдёмте в город.

- Анька, прекрати. В городе тоже люди.

- Да, Тина, в городе - люди, но в городе, в любом городе, кроме людей есть ещё и закон. А здесь - пустыня, дикий мир. Надо идти вниз. Тут, под нами, вода и она обязательно пробьётся ручьём. Ручей вольётся в реку, а у реки обязательно будет город или деревня.

- И что дальше?

- В любом городе или посёлке обязательно есть гадалки, колдуны, священнослужители. От них мы узнаем всё о пророчестве. И, в любом случае, там, с деньгами, мы не пропадём.

- Хороший план. Только вот как далеко нам придётся идти? Что мы будем пить?

-У реки? Воду.

- А есть? У нас ни крошки еды.

- Потерпим.

- У меня от вчерашней прогулки ноги не идут. И опять топать по жаре?

- Мы пойдём под деревьями...

Но её никто не слушал. Мишаня уже дремал в тени под деревом. Алевтина тоже присматривала себе местечко, а идти одной - как-то не по-товарищески. Аня присела под одним из деревьев. Глаза её тоже слипались.

Это был не звук, а, скорее, предчувствие звука. Аня с трудом разлепила глаза. В голове шумело, как в закипающей кастрюле. Ненормальный какой-то сон: зверообразные человеческие лица, оскаленные собачьи морды и полный хаос. И шум этот... Затянутые дымкой сна глаза скользили по окружающим предметам, почти ничего не видя и вдруг... Люди! Пусть далеко, на грани видимости, в степи шли люди. Повозки, всадники. Возбуждённо блеяли невидимые пока овцы. Вот кто её разбудил. Очень кстати. Аня растолкала Мишаню с Алевтиной:

- Там люди. Много. Надо бежать.

- Бежать?

- Да. Они идут сюда. К колодцу. У них овцы, повозки...

- Может быть это мирные пастухи? - предположил Мишаня. Двигаться ему не хотелось. - Может быть они помогут нам?

- Может быть, - ответила Аня. - а, может быть и нет. Давайте просто спрячемся, для начала, посмотрим и потом решим.

- Голова болит, - прошептала Авлевтина через силу, - как снотворного выпила.

- Может это колдовской сон? - предположил Мишаня. - Уж больно неожиданно он нас "срубил".

- Тогда точно надо прятаться, - Авлевтина поднялась через силу. - Если это чары Сириуса, то ничего хорошего нас не ждёт.

Спрятаться и посмотреть. Смешно. Свежий след на траве, уходящий от поляны, вглубь рощи. Его не заметит разве что слепой горожанин. Пастух не слеп, а если у пастуха есть собака...

Лай псов, преследующих добычу по свежему следу, не спутаешь ни с чем. Твари сходу вломились в кустарник, сбили всех, троих с ног, прижали к земле. Чудовища высотой под метр в холке, если не выше, массивные, ширококостные, похожие на мастиффов и такие же мощные. Как и воины, они были защищены латами: медные нагрудник, наплечники, шлем, медная чешуя на боках. Два всадника были одеты не в пример беднее: латы и шлемы - кожаные, чешуя на них из белой кости и чёрного рога. Спешившийся воин по очереди связали пленникам руки и, накинув на шеи по петле, повлек добычу за собой, обратно, к колодцу.

У колодца пленников развязали, обыскали, отобрали кошельки с золотом и золотые украшения. Грубо и бесцеремонно девушек проверили на девственность. Те даже пискнуть не успели. Ане обмотали шею белым платком. Потом всех троих заковали в цепи: Ане и Алевтине надели лёгкие, ножные кандалы, а Мишане - ошейник, за который пристегнули к длинной цепи с другими пленниками - мужчинами. Руки всем троим оставили свободными.

Параллельно у колодца шла другая работа: одного из пленников, едва передвигавшего ноги, раздели догола, зарезали и распотрошили, как скотину, разделив кровоточащие, мясные кости между пятнадцатью бронированными псами. Тут же разделывали освежёванную овцу, раскладывая куски парного мяса на расстеленной вниз шерстью, свежесодранной овчине. На старых кострищах женщины без цепей разожгли три костра и поставили над ними котлы.Трое из них толкли что-то в огромных ступах. В одном из котлов варили человечину, в другом - баранину, в третьем - просто кипятили воду.

К счастью, особо рассматривать этот ужас девушкам не дали. Вручили каждой по кожаному ведру с длинным ремнём и отправили к колодцу, где три пленницы: две женщины неопределённого возраста, в отрепьях и девочка - подросток лет одинадцати-двенадцати, с таким же как у Ани белым платком на шее, черпали воду и выливали её в длинную, долблёную колоду. К колоде, на водопой потоком шёл мелкий, рогатый скот. Лошадей кочевники напоили в первую очередь.