- Пить.

Гастас, не оглядываясь, передаёт ей флягу через плечо. Вода в фляге тёплая, задохнувшаяся, но необыкновенно вкусная.

- Спасибо. Скоро уже?

- К полудню будем. Не хочу гнать коней.

- А собачники?

- Они далеко. Куда им за нами угнаться. У них - овцы.

- У тебя в городе родные?

- Знакомый. Но он нас примет. Он держит постоялый двор для таких воинов, как я.

- Он тоже воин?

- Бывший. Был младшим в семье, ушёл из дому, побродил с караванами по свету. А тут - чёрная смерть, и он - единственный наследник. Вернулся на родину. Живёт.

- А ты? Тоже младший?

- А у меня вообще никого нет. Кроме друзей. Живу, пока Гнилая не приберёт.

- Гнилая это, - вспомнилось чудовище из кошмара. - смерть?

- Она и есть. Только упоминать её так не принято. Чтобы не приваживать.

- Извини, я не знала.

- Пустяки.

- Неужели у тебя вообще родных нет? - наверно вопрос её звучал бестактно, но парень лишь отмахнулся:

- А если и есть, то что с того? Я же не собачник, чтобы родным людям смерти желать. Спите, госпожа. Силы вам ещё понадобятся.

В третий раз снов не было, а разбудил её Гастас:

- Госпожа Анна, просыпайтесь. Город скоро, - он помог ей спуститься на землю, поддержал, пока она разминала затёкшие ноги, поясняя по ходу. - Я и вы - свободные люди и потому должны въехать в город верхом. Раб побежит за нами на верёвке.

- Но я никогда...

- Не ездили верхом? Выдержите. Тут недалеко. - Он развязал пленнику ноги, без церемоний сдёрнул его наземь, конец петли отвязал от запястий и присоединил к своему поводу, после чего усадил Аню верхом, боком, по-женски, взлетел на коня сам. - Но! Поехали! Скоро будет вода и отдых.

Пейзаж вокруг изменился. Дорога, клочки обработанной земли, группы деревьев. А кое-где и высокие частоколы вокруг нескольких домов сразу. И, разумеется, люди, смотревшие на путников с откровенным страхом.

- Чего они бояться? Нас?

- Нет. Моих доспехов. Костяные панцири собачников им слишком хорошо знакомы.

- Так их надо предупредить!

- Считай, уже предупредили. Смотри, как резво они прячутся за стены и частоколы. А вон, видишь? Пыль клубится. Это вестник в город поскакал. Тревога поднята.

Верховая езда без опоры с непривычки выматывала. Впрочем, вдали уже показались стены города: крутой земляной вал, обложенный белым камнем и высокая, сплошная деревянная стена на валу. Верх стены сделан в виде длинного балкона с навесом. И лестницу не приставишь, и снизу не подлезешь. Над воротами и по углам стены - выступающие смотровые башни. Стоит город на высоком берегу реки, над обрывом. Земля вокруг - пустынная. Понятное дело: гора, высоко, воды нет, чего зря сеять? По правую руку от ворот в чистом поле сооружение из камней, глины и брёвен: стены, ворота нараспах, крыши нет.

- Что это, Гастас?

- Погост. Для тех, кто сам не хочет или кого в город пускать не хотят.

К воротам путники подъехали удачно. Утренний поток поселян в город закончился, а вечерний отток из города только-только начинался. Люди со страхом и подозрением следили за парой верховых и даже приостановились в воротах, намереваясь послушать их разговор с стражниками.

- Кто такие? Откуда?

- Мы - мирные путники. Я - Гастас, служу тому, кто платит. А это - госпожа Анна - лекарка из России.

- Откуда?

- Из очень далёкой земли.

- А чего её сюда занесло?

- Пророчество, господин страж, - подала голос Аня. - Позвольте нам въехать в город. Мы очень устали.

- Обождёте! - грубо отрезал страж и перенёс своё внимание на Гастаса. - Доспехи твои мне что-то не нравятся.

- Я их только сегодня утром надел, - безмятежно отозвался парень и пояснил. - Мы с госпожой Анной в скалах заночевали. С рассветом хотели дальше идти, а на нас, на мирных путников, эти дикари, с собаками которые, напали. Вот и пришлось объяснять неразумным, что негоже тревожить незнакомых, мирных людей без причины и повода.

- И сколько их было, этих нехороших дикарей?

- Двое. Один - Гастас поддёрнул ремень, подтаскивая пленника поближе, - вот. Второй - в скалах остался. Ворон кормит. У него-то я доспех и позаимствовал. А то у меня вообще никакого не было.

- Собачники да без собак? Ой врёшь!

- Зачем врать? - Гастас постучал плетью по одному из тюков. - Расстегни пряжку и глянь сам.

Старший в дозоре кивнул подчинённому. Тот расстегнул один из ремней в тюке, обнажив медную чешую собачьего доспеха.

- Их два, - пояснил Гастас, невозмутимо наслаждаясь произведённым впечатлением.

- Сколько?

- Два, два.

- Да как же ты ...

- Справился? А я тут не при чём. Это госпожа Анна. Она не только лекарка, но ещё и ведьма. Её ведёт пророчество. С таким не шутят.

Стражники переглянулись растерянно:

- А куда вы направляетесь?

- Пока к Тадарику. Остановимся у него, отдохнём, дождёмся попутного каравана и в дорогу. Ну так как? Пропускаете?

- А въездная пошлина?

Гастас отцепил от седла мешочек с "браслетами", встряхнул, передал стражнику:

- Здесь меди, по меньшей мере на два серебряных, а с нас причитается всего восемь больших медяков.

- Всего-то восемь?

- Считай сам: по одному - с человека, и того - три. По два - с лошади, и того - семь. И по половине за поклажу. Всего - восемь.

- Так и клади восемь.

- Хорошо. Будь по-твоему, - Гастас выхватил из рук воина мешочек, поднял над головой, громко обращаясь к зрителям-поселянам, ждущим своей очереди выехать из города. - Кому нужна медь? Кто купит это за десять медяков?

- Эй! Ты говорил про восемь! -возмутился было стражник.

- Мой товар - моя цена, - отрезал Гастас и опять поднял мешок. - Подходите, люди добрые, смотрите, щупайте. Товар стоящий. Будь у меня деньги на въезд - за гроши бы не предлагал.

- Покажи, - спрыгнул с телеги один из поселян.

- Назад! Деревенщина! Здесь вам не торг.

- Не беда, - пустяки Гастаса никогда не смущали. - Сейчас добрый человек выедет из города. За стеной же - другой закон. Кто что хочет, - тот и продаёт. Кому что надо, - тот и покупает.

- Верно! - крикнул один из поселян, не в силах отказать себе в удовольствии подразнить стражу. - Поднимайте бревно! Мне домой пора.

- Вороны вас забери! - Выругался стражник. И вдруг, с неожиданным проворством вырвал из рук Гастаса спорный мешок. - Проезжайте! Не задерживайтесь! Столпились тут. Рты пораззявили.

Город за стеной оказался вполне приличным. Мощёные черепком и плоским, белым камнем улицы, дома за деревянными, белёными заборами. Они проехали краем рыночной площади, где добрая половина торговцев спешно укладывала свои пожитки. Скоро вечер. За площадью распахнулся простор реки и речной низины, не закрытые низкой, городской стеной. Свернули в одну из кривых улочек.

Ворота этого дома были гостеприимно распахнуты. Над воротами - привязана большая охапка сена. Постоялый двор. Гастас спешился, завёл коней. Прямо - дом-мазанка с верандой. Слева - крытые стойла для лошадей. На веранде, за столами на скамьях - несколько скучающих то ли посетителей, то ли постояльцев. Неспешно с веранды во двор спустился хозяин: крупный тяжёлый, усатый мужчина лет до сорока, с гладко выбритым подбородком, вальяжной мягкостью движений напоминающий медведя.

- Привет, Тадарик, - вскинул руку Гастас. - Принимай постояльцев.

- Приветствую...

- Не узнал? Я - Гастас, побратим Лагаста. Помнишь? Мы жили у тебя зимой.

- Лагаста? Помню, помню. Где же он?

- У собачников.

- А ты, значит, здесь?

- Ну, обогнал чуток. Завтра эти твари будут под городом менять рабов на зерно.

- Другое дело. С кем это ты?

- Это - госпожа Анна. - Гастас помог девушке спуститься на землю. - Она из России. Лекарка и ведьма. Мы вместе бежали от собачников.