- Хозяин, - Гастас даже не думал прятаться за чужую спину, - у нас радость и мы хотим по этому поводу немного гульнуть. Вот деньги. - он протянул мужчине серебряное кольцо. - Нас будет шестеро. Приготовь барана, пиво, хлеб. Ну и музыка чтоб была. Всё как положено.
- Прямо сейчас? С утра пораньше? - не сдержав ехидства, поинтересовался хозяин.
- Зачем сейчас? Вечером. После того, как торг закроется. Но четыре кружки пива для моих друзей можешь вынести прямо сейчас.
- Пива вам? - пробурчал хозяин уже без раздражения, скрываясь за калиткой. - Сейчас принесу пива.
- Гастас, зачем, - начал было один из выкупленных лишь только хозяин кабака скрылся за воротами, но юноша грубо оборвал его:
- Потому что это мои деньги и я трачу их так, как хочу.
- Почему не у Тадарика? - поддержал первого второй. - Что у него, пива нет?
- Потому что я так хочу, - упрямо повторил юноша и обратился к внимательно изучающему его Тадарику. - Одолжи мне золотой.
- А надо?
- Надо. Парням одеться надо.
- Разумно.
- И три меча одолжи. На одну ночь.
- Почему три?
- Я при оружии и один у меня есть.
Тадарик задумался, рассеяно снял с пояса кольцо с ключами, отцепил один:
- Доспехи не нужны?
Гастас взял ключ:
- Кто же на пирушку в доспехах идёт?
- Ну, я наверно приду в доспехах. Сразу, как только закроют торг?
- Да, именно так.
Губы Тадарика дёрнулись, обнажая в оскале зубы:
- Ты правильно сделал, посчитав меня.
Гастас прикусил губу. От необходимости отвечать его избавил приход хозяина кабака с пивом. Мужчина раздал кружки, спросил деловито:
- Которого из баранов оставишь?
- Никакого. Я тебе деньги дал. А за бараном сам, за стену сходишь. Рядом же.
- Тогда одну серебрушку за гулянку - мало.
Гастас выловил последнюю серебряную монету в кошельке, протянул хозяину:
- Раз мало - добавлю. Так как насчёт золотого, Тадарик?
- Три ты уже должен.
- Буду должен шесть.
- Шесть - это много. Без заклада.
- В заклад ставлю моего коня.
- Значит, конь теперь мой?
- Будет твой, если я не верну долг до отъезда.
- А ты вернёшь?
- Верну.
- Хорошо, по рукам. Только золота у меня при себе нет. Пока пятнадцать серебряных хватит?
- Пока - хватит.
- Погодите, погодите, - вклинился в их беседу хозяин кабака. - Я не согласен за стену идти. Бери серебро назад. Я ...
- Поздно, дружище, - панибрацки хлопнул его по спине Тадарик. - Ты взял деньги, а парни пьют твоё пиво. Сделка заключена. Да не трясись ты так. За стеной - мои воины следят за порядком. Я сейчас иду к ним. Так что доведу я тебя туда. И обратно до ворот доведу. А по городу, с овцами, ты и сам дойдёшь. Так что бери монету и пошли. Не упирайся.
Подхватив горожанина, Тадарик чуть не силой поволок его к городским воротам, успокаивая на ходу: мол не переживай ты так, пустяки всё это, ты же меня знаешь...
Гастас проводил парочку взглядом, повернулся к оставшимся:
- Выпили? Ставьте кружки у ворот и пошли. У Тадарика, поедите, поспите, приоденетесь, а вечером - на гулянку.
- Но почему гулянка не у Тадарика?
- Потому что к нему собачники не придут. А сюда - обязательно заявятся. И умоляю: не рубите вы их всех, поголовно. Нам пленные для обмена нужны.
- Так это ...
- А мечи ...
- Что же сразу-то ...
- А вот Тадарику и без слов всё было ясно! - резко перебил Гастас растерянное многоголосье товарищей. Пошли уже. Нечего здесь торчать.
Протолкнувшись поближе к Ане, Алевтина толкнула её в плечо:
- А твой парень - крутой.
Аня чуть поморщилась. Она здесь начала отвыкать от фамильярностей. Да и определение подруги резануло слух. Ответила сухо:
- Здесь слабые не выживают.
- Да? Ладно, обиделась что ли? Не дуйся. Главное: мы в городе. Что будем дальше делать?
- Гулять.
- А потом? Ты узнала что-нибудь о предсказании?
- Ничего.
- Тогда что нам делать? Как домой вернуться?
Настойчивость подруги граничила с откровенной назойливостью. Эти постоянные вопросы. Ну откуда, она, Аня, может знать всё?
- Откуда мне знать? И вообще, нам обещали, что проводник сам найдёт нас? Вот пусть и ищет. Меня и здесь неплохо кормят.
На лице Алевтины укор: мол как можно быть столь безответственной? Ведь мне так плохо. Но у Ани нет для неё слов утешения. Ну да, Алевтине было плохо. Очень плохо. Но сейчас-то всё плохое для неё закончилось. А вот Гастас - на грани помешательства.
Вот и постоялый двор Тадарика. Калитка не заперта. Рабыня с некоторым изумлением взирает на пришельцев.
- Старуха, - окликает её Гастас, - Хозяин велел накормить, напоить и одеть.
Женщина без слов исчезает в доме, без слов, выносит на веранду и ставит на стол три большие миски, шесть ложек к ним, шесть кружек и блюдо с караваем хлеба:
- Хлеб - на столе, похлёбка - в котле, вода - в колодце, одежду сейчас подберу. И пусть эти бродяги помоются. Нечего в чистое платье старых вшей тащить.
Еда! Нормальная, человеческая еда. Миски наполнены. Стучат ложки. По здешнему этикету на одну миску полагается по два едока. Гастас смотрит на происходящее невидящими глазами. Аня треплет его за рукав:
- Гастас, у тебя же два ножа? Дай мне один.
Отсутствующий взгляд, голос без эмоций:
- Возьмите, - он снимает с пояса клинок в ножнах, передаёт ей.
- А как его лучше спрятать?
- Зачем?
- Ну, а вдруг ...
- Не беспокойтесь. Собаку в город никто не пропустит. Будет просто пьяная драка. Зачем вам нож? Убивать - не ваше дело.
- Не знаю. Но я могу пойти?
- Я так и рассчитывал. Этот собачник ... Когда он на торге смотрел на вас, то был просто вне себя.
- Ты надеешься, что он от злости потеряет рассудок?
- Почему-то мне кажется, что он его уже потерял.
- Но это же здорово!
- Наверно....
Парень опять погружается в себя и Аня треплет его рукав:
- Гастас, а я хочу тебе кой-кого представить.
- Кого? - он поворачивает голову.
- Пошли?
На веранде, за столом Алевтина ест из одной миски с тощей девочкой. Аня останавливается рядом с ними, кладёт отроковице руку на плечо:
- Гастас, познакомься, это - Заморыш.
Малявка поднимает голову, на лице её отражено откровенное недоумение. Слабая улыбка тронула губы юноши:
- Заморыш?
- Жаль, что мы не понимаем друг друга. Я даже имени её не знаю.
Гастас заговорил, девочка ответила. Обмен фразами. Улыбка освещает измождённое детское личико.
- Что ты ей сказал?
- Спросил о имени, о том, откуда она.
- И?
- Она не знает. Её украла собака, а имени у неё не было никогда. Родители звали её "дочь".
- Понятно: эй ты как там тебя.
- Во многих племенах у женщин нет имён. Ещё я сказал, что теперь ты её госпожа и что ты очень огорчена её худобой. И чтобы не огорчать тебя, - ей надо хорошо есть. Ну и то, что сегодня она просто обязана отдохнуть как следует.
Аня задумалась:
- Гастас, как ты думаешь, я могу дать ей имя?
- Конечно. Называй её как хочешь.
- Тогда пусть она будет "Ира" или "Ириша".
- Так Ира или Ириша?
- Понимаешь, у нас имя человека меняется с возрастом. Есть основное имя: "Ира" и от него образуются другие имена. Маленькую девочку, например, зовут "Ирочка". "Ириша" - это имя для её возраста, а взрослую женщину зовут "Ирина".
- Значит она теперь не "Заморыш", а "Ириша"? Хорошее имя.
Опять короткий и непонятный диалог. Девочка энергично кивает, потом вслух, по слогам произносит новые слова, почти пропевая их:
- И-ри-ша, И-ри-на, гос-по-жа Ан-на! - повторяет с полупоклоном, - Гос-по-жа Ан-на!
- А меня ты не хочешь представить? - обиженно поинтересовалась Алевтина. Аня перевела взгляд на подругу:
- Гастас, это Алевтина. Она, как и я, из России. Её имя делится пополам. Для друзей она или Аля, или Тина.
