До форта и спасительного берега оставалось всего километров сорок, когда двигатель зачихал и заглох. Механик с бранью полез в моторный отсек и через двадцать минут заявил, что движку хана - стуканул.

Сгустившийся туман сделал ночь особенно мерзкой, стало холодно, что, вообще-то редкость для середины августа. В этих краях зима - весьма условное понятие, снег и лёд я видел всего пару раз за все годы. Но сейчас промозглая сырость пробирала до костей. Поскольку двигатель заглох, мы не могли включить обогреватель, а подходящего островка, чтобы вылезти и разжечь огонь, как назло, рядом не было. Хотя я предлагал пристать к такому и переночевать, когда мы гребли, словно рабы на галере, пытаясь на вёслах пройти хоть какое-то расстояние. Разумеется, на наше несчастье, в этом месте были особенно густые заросли водных растений и с каждым гребком мы поднимали на весле по нескольку килограммов ярко-зелёных длинных верёвок.

Я сам себя назначил на "собачью вахту" - за пару часов до рассвета, пока можно было отдыхать, однако мне не спалось. Тревога ли была причиной, или перипетии сегодняшнего дня, не знаю, не спалось и всё. Топь не спит никогда, и первый звоночек в мозгу прозвучал, когда что-то изменилось в хоре лягушек. Секунду спустя я понял - вокруг нас остров тишины. Катер мягко поднялся, словно на небольшой волне.

- Всем внимание, - негромко сказал я, надеясь, что у бойцов Громова инстинкт самосохранения тоже обострён и меня услышат.

- Что? - прошептал в темноте ротмистр.

- Что-то.

Здесь действительно, пока тебя не схватят за одно место, ты точно не знаешь, что это такое. Бревно ли, или тритон, прикинувшийся им. Безобидная жаба-ревун или бугорчатая квака - лягушка, очень похожая на неё, только поменьше размерами и плюющаяся едкой дрянью, способной лишить вас зрения на пару часов. Мне очень не хотелось, что бы то, что под нами было, было тем, что я думал. По днищу катера что-то прошелестело, и в кабине установилась гробовая тишина, люди затаили дыхание.

- Держитесь! - крикнул я, и тут нас ощутимо тряхнуло.

Застонал спавший доктор, обколотый транквилизаторами. Что-то массивное зашуршало по тенту кабины, я врубил фонарь и увидел, что потолок прогнулся, обозначив тело диаметром немногим менее полуметра. Схватил лупару, но тварь, словно почуяв, моментально исчезла.

- Что это за хрень? - прошептал кто-то.

- Питон, - обречённо ответил я.

У нас их зовут питоны, южнее, где болота ещё более мерзкие - анаконды. Некоторые считают, что существует несколько видов этих змей, и нашего визитёра отнесли бы к гигантским питонам. Я думаю, те, кто просто питоны - детишки вот таких монстров. Сколько в нём, метров двадцать? Тонкая конструкция из трубок, на которую натянут тент, вряд ли сможет сопротивляться давлению сотен килограммов мышц, привыкших сдавливать жертвы. Ходят байки о проглоченных и чудом спасшихся из чрева питонов людей. В большинстве из них проглоченные взрезают брюхо змеи изнутри и выходят наружу с воплями победителя. Те, кто рассказывает эти сказки, равно как и те, кто им верит, никогда не видели, как охотится эта змея. Природа не наделила её ядом, поэтому им пришлось развить свою мускулатуру так, чтобы сдавливать жертву. Они не душат, в отличие от ужа, например, они именно давят, ломая кости, для того, чтобы потом медленно заглотать добычу, словно гигантскую сырую сосиску в естественной оболочке. Пасть питона может открыться весьма широко, так как нижняя челюсть у них разделена надвое ровно посередине, но он никогда не проглотит добычу, не раздавив её.* (Рассказчик, всё же склонен, иной раз верить ходящим в тех краях заблуждениям. И питон, и анаконда, как и прочие удавы, сдавливают свои жертвы, лишая их воздуха, то есть душат. Столь крупная змея, конечно, может сломать какие-то кости при этом, но никогда не преследует эту цель. А вот уж вообще не душит добычу, он может обвить её, что бы лишить возможности двигаться, но полагается только на силу челюстей.) И чем больше змея, тем больше её добыча, так что даже если человек после чудовищного сдавливания останется жив, то ровно до того момента, пока его голова не окажется в длинном пищеводе рептилии. Я находил задохнувшихся питонов, в глотке которых застряли плохо сдавленные молодые тритоны, это были небольшие змейки, метра три-четыре длиной. А мой приятель рассказывал, что однажды наблюдал заглатывание добычи змеёй почти сутки!

То, что нами заинтересовалось, несомненно, было Гигантским Питоном.

- Стреляйте, едва она появится! - велел я, зарядив лупару картечью и положив рядом ружьё. Бойцы переглянулись, ожидая команды от командира.

- Это поможет? - с сомнением спросил он.

- Нет. Но мы хотя бы умрём, сражаясь!

Монстр атаковал снизу, пытаясь подкинуть катер. Возможно, он просто не встречал таких больших лодок. Мы все свалились к правому борту, грохнул выстрел - кто-то нечаянно нажал на спуск, но катер медленно упал на днище, издав громкое "шлёп". Видимо, это взбесило змею, потому что она внезапно обвила нашу посудину и тент провис почти до наших голов, учитывая, что мы все сидели на полу.

- Огонь! - кажется, прокричали сразу несколько человек.

Тело твари разом взлохматили десяток зарядов, она мгновенно разжала объятия и исчезла. Самым жутким в этом была её способность появляться и исчезать совершенно бесшумно, при таких-то габаритах!

Бум! Катер сильно подбросило вверх, но мы уже сообразили, что очень важно сохранить равновесие, так что все держались, за что только возможно, не давая весу сместиться. Бум! Бум! Питон тщетно пытался перевернуть катер. Прошла минута, вторая - тишина. Через полчаса люди завозились.

- Тише! - зашипел я, - она здесь!

Спустя ещё полчаса ротмистр Громов высказал предположение, что питон отстал от нас.

- Нет! Вы не понимаете. Он здесь. Они могут сутками неподвижно сидеть в засаде, не жрать неделю, карауля жертву. Слышите?

- Нет, - помотали головой разом несколько человек, - всё тихо.

- Именно! Даже лягушки боятся этой твари! Полная тишина! А здесь так не бывает.

До утра уже никто не сомкнул глаз. Наконец, когда серый рассвет нехотя рассеял тьму над проклятым болотом, а так же проредил туман, ротмистр, вняв мольбам своих бойцов, разрешил подняться наверх и облегчить мочевые пузыри.

- Следите во все глаза! Один ссыт, остальные бдят! - напутствовал он, трогая лоб доктора и хмуря брови.

- У него жар, надо быстрее добраться до форта.

- А-а! - истошный вопль разнёсся над водой и тут же потонул в грохоте выстрелов.

- Что? - вынырнул из дверцы кабины Громов.

- Песков! Его... эта сука... его... он!

- Всё, угомонитесь, - махнул я рукой, - змея получила что хотела. Это займёт её на пару дней.

Потрясённые солдаты спустились в кабину. Никто даже не заметил, как стоявшего с краю бойца атаковал питон. Обернувшись на его вопль, они лишь увидели коричнево-зелёное блестящее тело, обвившее несчастного и его широко открытый в истошном крике рот. Стрелять сразу никто не решился, боясь попасть в своего, а в следующий миг огромная змея исчезла в мутной воде, унося их сослуживца.

Вёсел было восемь, причём это были старинные алюминиевые вёсла, их можно было разобрать, удлинив, при необходимости частями друг друга. В конце концов, у нас получилось три длинных черенка и мы, отталкиваясь от дна или небольших островков, стали продвигаться гораздо быстрее. Через час срубили ещё несколько тонких стволов, затем вышли на более-менее чистую воду, где растений было меньше, снова разобрали вёсла и принялись грести.

***

Доктор выжил, на счастье Громова, видимо, важной шишкой был этот Сергей Владимирович, если ротмистр всерьёз опасался за сохранность своей головы, заверни тот ласты. Досаднее всего было то, что за все эти приключения и потраченные патроны я не получил ни рубля! Нет, жалко парня, спору нет, но... Когда дня не проходит, чтобы рядом с вами кто-нибудь не умер, зачастую ужасной смертью, это становится обыденным. Я не знаю, где воевали эти бойцы, но весь их бравый лоск начисто слез после суток пребывания в Топи. Да, мы завалили двух (!) водомеров, мы были атакованы питоном, такое бывает не каждый день, но мы-то живы! Но все разведчики выглядели крайне подавленными.