В единственном глазе Вэлфиара блеснула слеза, и он тихо произнес: - Позаботься о моей дочери, Арн.

 Змееглазый не успел ничего понять, как Вэлфиар схватил лезвие его меча рукой и направил себе в грудь, точно в брешь на латном нагруднике. В уцелевшем глазу вновь вспыхнуло неудержимое безумие, но было уже поздно.

 Любовь и стремление защитить свою дочь, позволили Мраконосцу сделать то единственное, что он считал верным. Перед тем, как древнее безумие вновь поглотило его разум, Вэлфиар сделал шаг вперед...  И мифриловое лезвие пронзило сердце дракона насквозь.

 Обрамленная черными волосами голова опустилась на плечо Арна, а рука, сжимавшая его плечо, бессильно соскользнула вниз. С ужасом повернув голову, охотник увидел, как затухает жизнь во взгляде Вэлфиара Мраконосца. В последние мгновения своей жизни, он смотрел на дочь и улыбался...

- Нет! - Змееглазый вцепился в оседающего дракона, но его руки прошли сквозь черный туман, которым обратилось тело Вэлфиара Мраконосца после его смерти.

 Мифриловый меч охотника на драконов бессильно звякнул о камни...

Внутри изумрудного шатра царила гнетущая тишина. Даже проникающее через приоткрытый полог пение птиц, казалось, просто растворялось в воздухе, не принося радости. Собравшиеся сидели за столом, но изысканные яства были не тронуты, а вина в хрустальных бокалах не убавилось ни на каплю.

 Арн смотрел на свои ладони, что держали оружие, убившее того, кого он мог назвать другом. Охотник понимал, что его вины в случившемся нет, но легче от этого осознания не становилось. Последние слова черного дракона до сих пор звучали в ушах Змееглазого, наполняя его сердце тоской.  Хранительницы жизни могли излечить почти любые раны, но даже они были бессильны против душевной боли, что терзала охотника.

 Подняв затуманенный взгляд, Арн посмотрел на спутниц. Девушки сидели рядом. Октавия расположилась чуть в стороне от стола. Она обняла колени руками и смотрела в одну точку. Пережитое тяжело далось дочери Ластарота, и сейчас она больше напоминала скульптуру, нежели живое существо. Только когда Октавия поднимала руку, чтобы стереть с лица выступающие слезы, становилось  понятно, что девушка не прекрасное в своей печали изваяние.

 Алика положила локти на стол и скрывала лицо в ладонях. По тому, как то и дело вздрагивали ее плечи, Змееглазый понимал, что ведьма плачет. Он мог лишь догадываться, какие чувства девушка питала к Вэлфиару, но его утрата однозначно давалась ведьме пугающе тяжело. Змееглазый вспомнил, как девушка, на негнущихся ногах подошла к тому месту, где исчез черный дракон в тщетных попытках коснуться тумана, которым обратилось тело Вэлфиара.

 Рот Арна беззвучно приоткрылся, но он так и не нашел, что сказать. Устало проведя ладонью по лицу, охотник тяжело вздохнул. С тех пор, как Нэйвиара унесла их с острова Мрака и они вместе Хранительницами, пережившими страшную бойню, устроили лагерь у подножья гор Старого хребта, прошли уже сутки. Но никто не сомкнул глаз.

 Несмотря на победу, ее цена оказалась высока - помимо Вэлфиара погибла и большая часть Хранительниц жизни, что до самого конца удерживали вход в пещеру от вернувшихся Вестников. Почти все черные драконы, что были на острове Мрака либо погибли, либо спаслись бегством, после смерти всего совета и таинственного золотого дракона.  На миг Змееглазый отвлекся от тягостных мыслей и задумался - а куда же ушли выжившие Вестники? Кажется, Хранительницы говорили, что уцелевшие черные драконы полетели на север. Но что они хотят там найти? В той стороне лишь вечные льды...

 Вошедшая в шатер Нэйвиара приветствовала всех вежливым кивком. Молча подойдя к столу, она села на подушки. Протянув руку, девушка взяла бокал вина, немного погрела его в ладонях и поставила обратно, так и не отпив.

- Сестра, что летала к Дланям Азариила, вернулась, - безжизненным голосом произнесла Нэйвиара и ее мелодичный голос, едва не угас в тишине. - Потери армии людей велики, но они смогли выстоять. Вторжение Вестников смерти отбито.  Никто не поддержал разговора. Все были полностью погружены в собственные мысли.

- Как дела у Амелии? - наконец, спросил Арн, на которого нестерпимо давила тишина.

- Девочка спит, - при упоминании дочери Вэлфиара, губы Хранительницы тронула тень улыбки. - Мы сняли чары, что наложила на нее Минриатия, но Амелия еще слаба. Ей нужен отдых, как и нам всем...

- Да уж, - со вздохом согласился Змееглазый. Все же взяв со стола бокал с вином, он одним глотком осушил его. Утерев губы тыльной стороной ладони, охотник вдруг вскочил и с неожиданной злобой швырнул бокал в дальний угол шатра.  Звякнул разбившийся хрусталь. Девушки, вздрогнув, испуганно посмотрели на мужчину.

- Что это вообще было?! Ты же говорила, что золотых драконов никто не видел со времен смерти Азариила, так откуда взялся тот проклятый ублюдок?! - стиснув зубы, выпалил Змееглазый.

 Сжав кулаки в бессильной злобе, он встретился взглядом с большими миндалевидными глазами Нэйвиары. Сочувствие и боль, что увидел охотник, смутили его. Устыдившись собственной вспышки гнева, Арн сел на подушки и пробормотал: - Простите.

- Ничего, - мягко произнесла Хранительница жизни. - Нам всем тяжело и каждый из нас выражает скорбь по-своему. Что же до твоего вопроса - я не знаю, что делал золотой дракон на острове вечного Мрака. Но он явно был одержим жаждой мести. Думаю, все произошедшее его рук дело. Даже совет Вестников не обладал магией, необходимой для взращивания столь большой кладки. Что же до причин - вы сами слышали слова золотого дракона - он винил людей в смерти Златокрылого, а всех, кто с ними заодно - считал предателями.

- Так это все месть? - Арн хотел выпить еще, но в последний момент передумал.

- У меня нет точного ответа, - с грустью сказала Нэйвиара. - Возможно, когда мы доберемся до Тэрнанна, мать сможет что-то прояснить, но не я. Мне ведомо не больше вашего.

- Тэрнанн... - Арн прикрыл глаза. - Сможет ли Амелия жить там без страха, как того желал ее отец?

- Сможет, - уверенно заявила Нэйвиара. - А если нет, то...  Хранительница замолчала, так и не договорив. Она сама точно не знала, какая судьба ждет наследницу Первородных, но была готова поклясться, что сделает все возможное, чтобы дочь Вэлфиара больше не страдала.  Но было кое-что еще - Нэйвиара, как и остальные, даже подумать не могла, как сообщить девочке о гибели ее отца. Никогда прежде она еще не приносила столь мрачные вести и надеялась, что кто-то из близких Амелии сообщит ей печальную весть.

- А почему вы все здесь, - сонный голосок нарушил воцарившуюся тишину.

 Шлепая босыми ногами, Амелия вошла в шатер и, сонно потирая темные глазки кулачком, огляделась. Следом за дочерью Мраконосца в шатер вошли две обеспокоенные Хранительницы, но Нэйвиара жестом показала им, что причин для беспокойства нет, и воительницы удалились, плотно прикрыв за собой полог.

 - Амелия, - ведьма протянула руки, и девочка подошла к ней. Крепко обняв ребенка, Алика зарылась лицом в черные волосы.

- Что случилось? - Амелия непонимающе захлопала длинными ресницами. - Ты такая горячая, - вдруг заявила она, коснувшись ладошками заплаканного лица ведьмы. Руки девочки скользнули по щекам Алики, коснулись плеч и замерли на груди, в том месте, где арбалетный болт когда-то пронзил это тело. - Вот здесь. Так быстро бьется.

 Ведьма накрыла ладошки девочки своими руками, но та выскользнула. Отстранившись, Амелия привстала на цыпочки и огляделась.

- А где отец? - спросила она. - Я его не вижу...  Услышав эти слова, Алика вздрогнула.

- Амелия, - Арн взглянул на женщин в поисках поддержки, но понял, что рассчитывать не на кого - Нэйвиару, Октавию и Алику душили слезы. В таком состоянии им самим нужна помощь.

- Амелия, - еще раз повторил Змееглазый.

 Тяжело поднявшись, мужчина выпрямился и подошел к ребенку. Он положил руки на хрупкие плечи и, опустившись на колено, заглянул в темные глаза девочки, такие же, как у ее отца.