Эта деятельность богатых граждан в пользу всей городской общины, будучи актом благотворительности, нередко диктовалась узкополитическими целями — таким путем можно было получить городскую магистратуру или жреческую должность. Но корни ее — в принципах полисной морали, и она традиционна для античного города вообще. Благотворительная деятельность являлась публичным выражением гражданских добродетелей провинциального римлянина.
Подобная деятельность нередко была связана с обязанностями в отношении коллегий, в которых богатые граждане, обычно декурионы, выступали как патроны, «отцы» и кураторы. В коллегиях, как культовых, так и ремесленных, проходила общественная жизнь в своеобразных и характерных только для античности формах. Эти объединения «маленьких людей» получили большое распространение на западе империи во II–III вв.
Разрешая коллегии, правительство освобождало себя от заботы о низших социальных слоях городского населения, перекладывая ее на города и, соответственно, на муниципальную аристократию. В то же время императорское правительство держало коллегии под своим наблюдением, и для их создания требовалось специальное разрешение. Коллегии могли быть дозволенными, а могли быть и недозволенными; в последнем случае создание коллегии приравнивалось к вооруженному захвату общественного здания или храма, и такая коллегия должна была быть распущена (Dig., 47, 22). Никому не дозволялось состоять одновременно в двух коллегиях. Коллегии создавались обычно как погребальные, и коллегиаты вносили ежемесячно в общую кассу определенный уставом коллегии денежный взнос. В период Империи коллегии эти выполняли и социально-вспомоществовательные функции, и в известном смысле идеологические. У «маленького человека» возникала, таким образом, иллюзия его причастности к общеимперской гражданской деятельности, а также иллюзия некоего социального равенства с богатыми, так как именно в коллегии во время совместных пиршеств, заупокойных трапез или праздничных шествий по городу он мог общаться не только о себе подобными.
Каждая коллегия имела собственное здание (schola), где происходили собрания коллегиатов и хранился архив, а также отдельное помещение (cocinatorium, culina), где происходили пиршества. Об устройстве одного такого пиршества известно из Дакии. Сохранилась запись конца II в., сообщавшая о поступлении продуктов, потребовавшихся для устройства этого пира: было куплено пять ягнят за 18 денариев, один поросенок — за пять денариев, на два денария белого хлеба. На вино было истрачено 97 денариев: хорошего вина было куплено три секстария, обычного вина — два квадранта и две гемины; были куплены также салат, соль, лук, уксус. Запись была произведена накануне майских календ, т. е. 30 апреля (CIL, III, р. 952, XIV).
Подобные собрания коллегиатов, как и их шествия по городу по случаю праздников, были одним из проявлений общественной жизни. О таких собраниях и шествиях сообщалось публично, так как и на собраниях коллегиатов, и во время праздничных церемоний коллегия выступала как часть провинциального общества. Декурион в Аквинке Клавдий Помпей Фауст вел коллегию пожарных и портных в праздничном шествии по городу (CIL, III, 3438; 10475). Гай Юлий Виаторин, декурион в Аквинке, подарил этой коллегии в 228 г. небольшой водяной орган (hydrauliam), который можно было носить в руках при праздничных церемониях[188]. Некий Элий Анниан был знаменосцем этой коллегии; Публий Элий Респектиан, отпущенник ветерана, — инструктором коллегии. Аврелий Марин в коллегии кузнецов в Тибиске, в Дакии, носил знамя коллегии, а Юлий Фабриций — изображение императора (imaginifer) (IDR, III/2, N 186).
О выборных должностях в коллегиях упоминалось в надписях так же, как и о городских магистратурах. Тит Варений Галликан, поставивший алтарь Немесиде в Сармизегетузе, упомянул о том, что трижды был магистром в ремесленной коллегии (CIL, III, 13779). Публий Флакциний Феликс, поставивший алтарь Асклепию и Гигии за здоровье своей дочери, отметил и то, что был декурионом в коллегии (CIL, IIΙ/2, № 136). В эпитафии патрона и декуриона коллегии Публия Элия Валериана сказано, что надгробие ему поставили лица, стоявшие у руководства коллегией, согласно их решению, на деньги, собранные всеми коллегиата-ми (CIL, III, 1210).
Патронат в коллегиях рассматривался как почесть, и его получение также отмечалось дарениями коллегиатам, сооружением зданий для собрания коллегий; на украшение этих зданий жертвовались деньги. Квинт Ульпий Фавентин, «отец» в коллегии кузнецов в Бригеционе, в Паннонии, построил в 220 г. на свои средства здание для коллегии и оставил средства для содержания в порядке его могилы, возложения на нее роз, а также для проведения совместных трапез с поминовением усопших коллегиатов (CIL, III, 11042). Марк Аврелий Хрест за то, чтобы быть патроном в коллегии, дал шесть тысяч сестерциев для сооружения архитектурного украшения на фасаде здания коллегии (CIL, III, 1212). На деньги некоего лица (его имя в надписи не сохранилось) было оштукатурено и расписано какое-то помещение для двух коллегий, а также подарены подставки для статуй, занавес и бронзовые канделябры (IDR, III/2, № 4). Гай Юлий Север за почесть магистра в коллегии кузнецов построил в Аквинке в 201 г. фонтан, вода которого текла из уст Силена (CIL, III, 3580). Тит Анхарий Октавий, декурион в Сармизегетузе в правление Александра Севера, за почесть патрона в XV декурии ремесленной коллегии построил на свои средства портик (IDR, III/2, № 10).
Сами коллегиаты по случаю праздников получали от принципалов бесплатные угощения и небольшие подарки. Такой подарок (sportula), обычно съестное и небольшая сумма денег, дарился в плетеной корзиночке в дни государственных праздников, Нового года, а также праздников самой коллегии. Подобный подарок не был унизительным в глазах гражданина, но воспринимался как естественная забота и попечение высших о низших. Эта система социальных связей, покоившаяся на староримском институте клиентелы, сохранялась и при Империи, когда каждая провинция, город и коллегия имели своего покровителя, а общим патроном всего населения страны был император. Представление об императоре как всеобщем патроне римского народа играло немалую роль в поддержании императорского культа. Подарок, полученный от патрона коллегии или городского магистрата, мог восприниматься и как подарок от императора, патрона и заступника всей Римской империи. В Сармизегетузе Марк Аврелий Фортунат, отпущенник, судя по широко распространенному в рабской среде имени Фортунат, член третьей декурии в ремесленной коллегии, посвятил алтарь за то, что получил двойной такой подарок (CIL, III, 1494).
Упоминания о простом народе, плебсе, для императорской эпохи крайне редки. Лишь однажды в Дакии, в Сармизегетузе, плебс поставил на собранные деньги (plebs аеге conlato) посвятительный алтарь в честь Марка Опеллия Адьютора, который поочередно исполнял все городские должности в городе: квестора, эдила, дуумвира с судебной властью, а также был префектом в ремесленной коллегии (IDR, III/2, № 116). Квинт Аврелий Терций, декурион в Сармизегетузе, за предоставление ему жреческой должности фламина дал в 142 г. 80 тыс. сестерциев ad annonam publicam (CIL, III, 1448). Обычно это было частное пожертвование для уплаты городом полагающихся с него государству податей или зерно, розданное гражданам в случае неурожая. Семья Аврелиев была одной из богатых в Сармизегетузе — она имела на некрополе города собственный мавзолей (его диаметр составлял 21 м).
Привилегией самого императора и членов императорской семьи, которую он осуществлял прежде всего в отношении городской общины города Рима, было сооружение общественных бань[189]. Термы, как и форум и коллегии, также были своеобразной частью общественной жизни римлян; общественные термы посещали самые разные слои римского общества. Хорошо известно, какое множество сюжетов в эпиграммах Марциала связано с термами Рима и сколь разнообразны социально-психологические типы столичного общества, запечатленные в них. Один из эпизодов «Сатирикона» Петроний также перенес в термы: здесь встречались все слои римского общества, и разбогатевший отпущенник, подобно Тримальхиону, мог демонстрировать там и свое богатство (Тримальхиона из терм несли на носилках четверо здоровенных молодцов), и свои вкусы и способности (он играл в мяч, пил вино, и его растирали три массажиста) (Sat., 27–28). Общественные бани Рима мог посетить и император: общеизвестен анекдот с Адрианом, который, увидев в бане ветерана без раба для услуг, подарил этому ветерану и рабов, и деньги (SHA, Hadr., 17, 6). Когда Плиний Младший просил Траяна разрешить ему построить термы в Прусе, то это не являлось свидетельством его административной беспомощности, как иногда считают. Плиний отлично знал, что общественные термы в провинциях наместник мог возводить только с разрешения императора (Ер., X, 23, 70).
