В провинциях статус города предоставлялся тому или иному поселению по распоряжению императора, нередко в его присутствии, когда император находился в провинции, как, например, Адриан, посетивший едва ли не все римские области (SHA, Hadr., 21, 1). Население нового города с нравом римского гражданства вписывалось в трибу императора, и город в этом случае добавлял к своему прежнему названию почетный эпитет, образованный от родового имени императора, например: Элиев муниципий Ка-рнунт (municipium Aelium Carnuntum) или Элиев муниципий Аквинк (municipium Aelium Aquincum) в Паннонии, получившие статус города от Адриана в 124 г. и возведенные Септимием Севером в 193 г. в статус колоний, после чего оба города стали именоваться: colonia Septimia Aurelia Antoniniana Carnuntum и colonia Septimia Aurelia Antoniniana Aquincum. Александр Север дал некоторым дунайским городам, в частности Аквинку, титул «блистательных колоний» (colonia splendi-dissima) (CIL, III, 10481). Сармизегетуза в Дакии получила тогда же титул metropolis, что указывало на ее превосходство перед другими городами провинции и на положение главного города для всех трех Дакий, трех округов провинции, на которые она была разделена при Марке Аврелии.
Хотя городская автономия могла быть предоставлена или в статусе муниципия, или в статусе колонии, все города на провинциальной земле по степени своей автономии были в сущности одинаковыми, если только колония не получала одновременно италийского права (ius Italicum), т. е. такого же права, какое имели города в Италии. Города с италийским правом, которое в провинциях давалось обычно колониям ветеранов, имели некоторые экономические и юридические привилегии. На провинциальных землях такие города представляли собой как бы часть самой Италии. Они изымались из юрисдикции наместника провинции, и потому их автономия была много большей. Города с италийским правом не платили земельного налога (tributum soli). Земельные владения римских граждан были их полной собственностью и могли свободно отчуждаться, в то время как провинция во всей своей совокупности, как земля побежденных и завоеванных врагов, считалась собственностью римского народа или императора и даже для римских граждан было возможно только владение (dominium populi Romani vel Caesaris.-Gai. Inst., II, 7, 26a). В III в., к которому относится большинство сведений о статусах провинциальных городов, предоставление статуса колонии не влекло за собой никаких экономических привилегий и не означало для города в сущности ничего, кроме перемены самого названия (Dig., 50, 15, 1, 3).
В Дакии и Паннонии италийское право имели несколько городов. Так, в Паннонии италийским правом обладала Эмона (совр. Любляна), где Тиберий в 15 г. поселил ветеранов паннонских легионов с предоставлением им земельных наделов, а также Савария (совр. Сомбатхей), где ветеранов поселил Клавдий. В Дакии италийское право имела Сармизегетуза, столица провинции (совр. Гредиште Мунчелулуй). Здесь после окончания Дакийских войн Траян поселил в 107 г. ветеранов легионов, принимавших участие в этих войнах.
Предоставление поселению статуса и достоинства города (ius et dignitatem civitatis), которого провинциальные города постоянно добивались (CIL, III, 6886), означало образование гражданской и землевладельческой общины. Город получал приписанную к нему земельную территорию, обычно из числа земель, изъятых у покоренного провинциального населения, которое в этом случае выводилось на другие, менее плодородные земли. Римские землемеры и дошедшие до нас кадастры некоторых провинциальных городов знакомят с системой межевания полей у римлян, которая производилась в определенном порядке с соблюдением соответствующей религиозной церемонии[174].
Вначале плугом опахивалось пространство, где предстояло стоять городу. Пропаханная плугом борозда (померий) фиксировала, где должны были стоять стены города; там, где предстояло быть воротам, плуг приподнимался. Близ города в удобной точке располагался землемерный инструмент — groma, указывавший ориентировку всего поля и его двух главных линий (лимитов) — decumanus maximus, которая шла в направлении с запада на восток, и cardo maximus, которая следовала с севера на юг. Параллельно этим двум главным лимитам поля на расстоянии в 20 или в 40 актов (20 актов составляли около 800 м) друг от друга разбивались другие лимиты. Все поле оказывалось, таким образом, разбитым на центурии — участки по 200 югеров (югер = 0,25 га), если лимиты отстояли друг от друга на 20 актов, и на участки по 400 югеров, если расстояние между лимитами было в 40 актов. И для главных, и для остальных лимитов поля была установлена определенная ширина: decumanus maximus — 40 шагов (римский официальный шаг составлял 0,33 м), т. е. 12 м, и для cardo maximus — 20 шагов (6 м); лимиты между центуриями были в 8 шагов (2,5 м); каждый пятый лимит, квинтарий, имел 12 шагов (4 м). Лимиты выкладывались камнями и служили сельскими дорогами, по которым отвозился урожай, доставлялись сельскохозяйственные орудия, проходил скот и пр. Эти дороги были в собственности всей колонии. Местонахождение каждой центурии было занесено в опись земель колонии, и определялось оно относительно ее расположения к cardo и decumanus. Эта опись колонии, которую землемеры называют forma или aes, так как она вырезалась на медной доске, находилась в архиве колонии и в императорской канцелярии Рима. Оба экземпляра имели подпись основателя колонии, которая закладывалась обычно в день рождения императора. Городу отводились также луга для выгона скота, леса для вырубки на дрова и для пастьбы скота. Леса ценных пород и дубовые леса были собственностью императора.
Каждый вновь основанный город получал от императора свой устав — Lex coloniae, определявший административное устройство города и регулировавший управление его имуществом, а также общественную и религиозную жизнь города.' Неизвестные для дунайских провинций, такие уставы колоний происходят из Испании (ИЛН, № 1045, 1046). В сочетании с эпиграфическими свидетельствами они позволяют воссоздать сословно-социальную структуру города и судить о характере городских магистратур, а также культовых должностей, относящихся к римской государственной религии.
Во главе города стояло сословие (или совет) декурионов — ordo decurionum. Оно комплектовалось из лиц, уже отправлявших городские магистратуры, и обычно насчитывало 100 человек, хотя в городах небольших сословие декурионов могло быть и меньшим. Это было высшее сословие города, и оно выносило решения относительно всех сторон его жизни. Для вхождения в сословие декурионов требовался соответствующий возрастной и имущественный ценз. Определенный Августом возрастной ценз для декуриона в 30 лет был затем понижен до 25; имущество декуриона должно было быть не меньше 100 тыс. сестерциев. Для избрания в сословие декурионов необходимо было также доверие самой гражданской общины. Магистраты города составляли, коллегию из четырех мужей (quattuorviri); два магистрата в этой коллегии имели высшую административную и судебную власть в городе (duoviri iure dicundo). В их ведении находилось судопроизводство в городе, взимание налогов, набор рекрутов, проверка списка полноправных граждан и состава самих декурионов с точки зрения имущественного ценза и морального образа жизни. Они ведали также вопросами, связанными с религией и строительством храмов, а также отправкой различных посольств в Рим. В их компетенцию входило и заключение договоров с частными лицами об аренде городских земель, пастбищ или лесных угодий, о поставках и подрядах для нужд города. В ведении двух других дуумвиров находилась охрана общественного порядка в городе, надзор за рынками, за состоянием мер и весов. На эдилов возлагалось также обеспечение города продовольствием, контроль за строительством и содержанием дорог, а также устройство общественных игр и зрелищ. Городские магистратуры были годичными; их занимали по рекомендации сословия декурионов, наместника провинции и даже императора. Обязанности городского магистрата с пятилетним сроком службы (quinquennalis) были высшей магистратурой города. Главным и первым из городских магистратов, которому подчинялись все остальные, был praefectus quinquennalis primus.
