Шеф охраны, Рамир Эльбрусович, сидел в резном кресле закрыв глаза и с расстегнутыми брюками. В одной руке он держал вороной пистолет, а в другой — вставную челюсть. Хозяйка вставной челюсти, пожилая и некрасивая толстуха, крепко спала, положив голову на колени Рамира Эльбрусовича и причмокивала во сне беззубым ртом. Главному ревизору сделалось дурно и он, зажав рот, ринулся в мужской туалет. Распахнув дверь кабинки он обнаружил довольно симпатичную девушку, сидящюю на унитазе. Секретарша Соня откинула голову на сливной бачок и что то бормотала во сне про французское белье и спортивные автомобили. В руке она крепко сжимала кружевные трусики, а волосы ее разметались… От неожиданности ревизор забыл что его тошнит. Он взял в руки девичьи трусики, зачем то их понюхал и хищно улыбнулся. Потом быстро сунул их в карман серого пиджака, где уже находились губная помада и тушь для ресниц. Затем глава комиссии умылся холодной водой, причесался у зеркала и пошел писать отчет об удачном освоении выделенных на ремонт министерства денег.
Тем временем мы успешно залили подоконники и ступени. Благодаря специальному пластификатору ксилолит быстро набрал прочность и уже к вечеру мы приступили к его шлифовке. Витя азартно елозил машинкой по ступеням, когда я заметил что на одной ступени вдруг отчетливо проступают медные буквы. Приглядевшись, я прочитал текст: "… ИГОВО". Не веря своим глазам, я пощупал мокрые буквы рукой. Буквы были холодными. Мне поплохело…
— Витька, сын гниды и червя!!! — взревел я так, что дрогнули стекла на тридцатом этаже министерства. — Что это за буквы, падла случайнорожденная!?!?!
— Ну как же, патрон, — подсобник глянул на меня бирюзовыми глазами, — Нетленный след. Память потомкам… Ты же сам пример приводил про древнего Сострата и маяк. А мы чем хуже?
— Бля… мне нехорошо… — я взялся за сердце. — И что тут написано, дебил? Надеюсь, что без мата? Что это за "… ИГОВО"?
— «СДЕЛАНО ФИГОВО» — высказал свою версию подошедший Йончик.
— Это ты сделан фигово, брателло, — обиделся Витя, — тут написано: " ВИТЯ ИЗ РОСВИГОВО". А там, — подсобник махнул на соседнюю ступеньку, — мой номер телефона. Целый вечер проволочки гнул…
— Слушай ты, древний Кастрат, — я овладел собой, — надеюсь ты мой телефон не выгнул в проволочках?
— Ты че, шеф, — успокоил меня Витя, — как я мог забыть? Конечно выгнул. Мы ж команда! Тебя я в подоконник забетонировал. А Йончика телефон — на верхней ступеньке…
Мне вдруг захотелось много крови, много слез и просто кого то убить. Я глянул на Витю, но вспомнил, что убийство в нашем государстве не поощряется. Особенно таких редких экземпляров.
— Значит так, Виктор, — я принял спасительное решение, — места с надписями не шлифовать! Не трогай их, понял? Пусть сами вышлифовываются. Пока проступят наши имена мы будем уже далеко от царя Птолемея. Или царь поменяется… Так и быть, поддержим древние традиции каменотесов. Сострат хренов, руки бы тебе отломать…
* * *
Однако, если Вы считаете, что этим все дело и кончилось, то я Вас уверяю — нет, Вы ошибаетесь. Не закончилось. Оказалось, что охмелевший Рамир Эльбрусович в порыве ночного озорства открыл в котельной запорные краны и слил из системы отопления всю воду. Слил со всего небоскреба воду прямо в подвал. И мало того, что в министерстве под Новый Год полопались все трубы от мороза, так еще озеро, образовавшееся в подвале, подмыло фундаменты и башня министерства немного накренилась. А рождественские морозы усугубили ситуацию… Поезжайте в Киев и гляньте на Минтранс со стороны Воздухофлотского моста — башня заметно наклонилась к Цирку, стоящему на площади Победы… Видно даже невооруженным глазом. Без уровня и нивелира. Не верите? Спросите у Витюхи — у него глазомер хороший. Кстати, там же, на второй ступеньке снизу, можете себе записать и номер витиного телефона. Авось пригодится.
© Copyright: Валдис Йодли, 2012
Свидетельство о публикации № 21204051282
Витька, шуба и трофейные рога
Также, как приговоренный злодей ступает на эшафот, так и я возвращался в родной город Мукачево. Ехать домой не хотелось. И были тому веские причины: подсобник-Витя своими зашифроваными письменами похерил всю нашу министерскую работу и, заодно, авторитет Егорыча. Да и эта ночная пьянка… Но Глеб Егорыч встретил нас на удивление дружественно:
— Да выбрось ты их из головы, архитектор, — успокаивал меня бывший прокурор, потирая руки, — Так им и надо, клопам бумажным! Будут знать, как со мной шутить… Кстати, у меня к тебе срочное дело есть. Нужно одному моему коллеге толковый камин состряпать. И какие то запорные шлюзы впридачу… Он имеет охотничий домик на озере. В Соленых Млаках. Душевный мужик… Твои бойцы ему понравятся. Он начальником пенитенциарной службы работает. Завтра же приступай.
У меня просто камень с души свалился. С утра я взял "полтора брата" и отправился по указанному адресу принимать заказ.
"Все таки хороший мужик, этот Егорыч, — размышлял я следуя с мастеровыми по коридорам исправительного заведения, — и смекалистый. Как он этих тузов министерских проучил! Это надо же додуматься было до такой комбинации…" Мы поднялись на второй этаж и остановились у двери, обтянутой синим дермантином. На ней красовалась желтая табличка.
— Вот жеж, бля, разгильдяи, — Витя поправил висящюю на двери бронзовую пластину, — С виду контора серьезная, а такой бардак развели!
На блестящей табличке красовалась надпись:
каб.№ 23
Микола Гнатович Попердюк
начальник відділу виконання покарань
Ступив на порог кабинета я хотел было открыть рот для приветствия, однако тучный человек, сидящий в контражуре окна, меня опередил:
— Ну вот и свиделись, дизайнер, — донесся до меня удивительно знакомый сиплый голос владельца, — И ты заходи, красноухий, не стесняйся.
Стоявший сзади милиционер втолкнул пузом Витьку в кабинет. Напротив большого человека с голосом сифилитика, прямо в центре комнаты сидел второй — оборваный, сутулый и босой. Он сидел на табурете, привинченном к полу и за спиной держал побелевшие руки, замкнутые в наручники. При нашем появлении он вздрогнул и робко оглянулся на дверь. В бледном субъекте со струйкой крови, засохшей под носом, я распознал того самого дизайнера Славика, за которым охотится черный ассасин Ханджар. Большой человек в кресле завязал тесемки на черной вышиванке и положил на стол красные руки. На костяшках пальцев я отчетливо прочитал слово "Коля". В животе у меня похолодело и застрекотали кузнечики…
— О! Здравствуйте, Николай! — я радостно распахнул объятия, — Что же Вы так рано нас оставили?! Даже познакомится не успели…
— Успеем, — просипел судебный исполнитель и глаза его налились кровью. Он глянул на ноги Йонаса в страусиных туфлях. Йончик осторожно переступил с ноги на ногу. Тогда мы все, и Славик в том числе, перевели взгляд на обувь Йончика. Туфли были заметно потерты, в одном месте разорваны и местами образовались белые от извести пятна. Возле правого ботинка на паркете неизвестно откуда появилась небольшая лужица светлой жидкости. Мой мозг лихорадочно пытался родить на свет какую либо вразумительную сентенцию, типа "способность хранить самообладание — отличает мужчину от женщины"… или, "гнев — не лучший советчик". Однако, подумал я, это не помешает Николаю убить нас спокойно и по мужски рассудительно. Тогда я решил применить прием реверсивной психологии и взять всю вину на себя, предварительно максимально ее усугубив, но Витька очнулся первым: