— Здесь. Ты увидишь этот «курятник», — улыбнулся дед.

— Неужели вы и миллионы набрали для его строительства?

— Это государство построило.

— Он, значит не ваш?

— Как тебе сказать? — задумался дед. — И наш и не наш. Так же, как и этот дом и все, что ты видишь вокруг.

— Значит, правда, что здесь никто ничего своего не имеет, как говорили у нас? — с каким-то разочарованием сказал Юзик.

Дед посмотрел на него с улыбкой.

— Опять ты по-вашему рассуждаешь! Ну, какую собственность ты хотел бы? Кусок земли? Но он нужен только для того, чтобы получить хлеб. Ну, так ешь хлеба сколько хочешь. Корову, чтобы было молоко? Молока каждому из нас хватает. Лошадь? Я и без её могу поехать, куда мне нужно. Дом? Я думаю, каждый ваш крестьянин согласился бы поменять свою халупу на это помещение. Ну, какую еще собственность ты хотел бы?

— Только все это не свое.

— А чем хуже этот обед, хлеб, комната за свое?

— Если человек сам себе хозяин, он может делать, что хочет. Вот папка хотел бы иметь хотя бы такую хозяйство, как Максимков отец.

— А этот Максимков отец лучше живет, чем мы здесь? — подмигнул дед.

Юзик ничего не мог ответить. В голове его образовалась путаница. Он убедился, что действительно здесь не имеют собственности, как и говорили. Но вместе с тем видел, что имеют все, что нужно. Как-же это так? И имеют, и не имеют!

Но рассуждать об этом он не собирался. Что ему до того? Или он хозяин кокой, что ли? В любом случае видно, что он попал из ада в рай.

Тревожил еще только один вопрос:

— Правду папка говорил, что вы сами были недовольны новыми порядками, даже ругали большевиков?

Дед забавно поскреб себе затылок.

— Было, внучек, было. Даже не я один! а многие из нас. Конечно, глупые были. Мог ли кто думать, что так будет? Но зато теперь, если кто пойдет на нас войной, то я первый схвачусь за ружье, чтобы защитить наш строй. А тем временем давай напишем письмо к твоему отцу. Вот и тебе отдельный кусочек бумаги, напиши от себя.

Дед и внук уселись за стол и начали писать. Дед описал историю и судьбу своей деревни, смерть матери, жизнь братьев и других родственников и знакомых, которых Михал должен был помнить. Спрашивал о некоторых сторонах их жизни, чего не мог объяснить Юзик. И наконец написал, что думает поднять ходатайство о разрешении приехать и им сюда.

Юзик же письмо составлял в основном из нескладных охов да охал по поводу различных «чудес», которые он здесь увидел. Чтобы он один послал такое письмо родителям, то те наверняка плюнули бы и выругалась на белиберду. Но вместе с серьезным точным письмом деда эти ахи были более-менее понятными. Конечно, в первую очередь Юзик звал сюда родителей. Не забыл он и Максимку. Ему он написал отдельное письмо с самыми искренними приветствиями и благодарностью. При этом настоятельно советовал также прилететь или пробраться сюда каким-либо другим способом.

А вслед за этим Юзик вспомнил Мотэля и ему написал письмо.

Было уже часов семь, когда дед с внуком закончили свои письма. Письмо к Михалу получилось даже слишком толстый.

— Придется, наверное, две марки клеить на него, — заметил дед. — А теперь пойдем «на деревню», познакомимся с «крестьянами», посмотрим на «посиделки», а там может и поужинать дадут.

Они спустились вниз и вошли в большую комнату, в котором стояло несколько длинных столов, покрытый белыми скатертями. На столе цветы, стаканы, металлические корзины и фарфоровые миски с хлебом, булками, сухарями, тарелки с маслом, сыром, колбасой, яйцами, стеклянные вазочки с сахаром, цветные фабричные кувшины с молоком. За столами сидели паны и пили чай или кофе; одни подходили, другие уходили.

Юзик вспомнил ресторан в своем городе, где он раз наблюдал через окно, как господа ели.

Дед осмотрелся и подошел к одному пану около которого было два свободных кресла.

— Вот, Симон, тебе племянник, Михала сын, — обратился к нему дед, а потом сказал Юзику. — Это старший брат твоего отца.

— Слышал, слышал уже, — ответил дядька. — Только что собирался идти к вам. Ну что, братец, как тебе нравится, «деревня Курычи»? — обратился он к Юзика и похлопал рукой по плечу.

Юзик стоял ошеломленный и как — то криво улыбался.

— А вот и еще «крестьяне» идут, все родственники, — сказал дед, кивнув головой в ту сторону, откуда направлялись несколько людей, мужчин, женщин и детей.

— Вот тетя Агата, вот твой двоюродный брат Ким, сестра Римма… — знакомил дед.

Вся эта родня обступила Юзика, приветствовала, обнимала, целовала. Подошли и другие «крестьяне».

— Михася сын! С Польши! — слышались голоса.

— Это тот, что исчез в двадцатом году? Помню, я с ним как раз тогда был в поле.

Одним словом, Юзик оказался в своем родном окружении. Много людей знало его отца, вместе свиней пасли, в ночное ездили. Действительно, это сельчане с Курычей.

Но ведь нет… Это, наверное, сон…

Неужели эта почтенная дама, так хорошо одетая, с таким лицом, такими руками — неужели она родная сестра его отца? Или этот господин, похожий на какого-то артиста неужели он вместе с отцом свиней пас? Неужели этот двадцатилетний барин со странным именем «Ким» сын отца брата? А на сестрицу и взглянуть страшно. Таких барышень он видел только через забор в саду господина Загорского.

— Ну, хватит! — прокомандовал дед. — Дайте ему поесть. Будет еще время пообщаться.

Но легко ему говорить — есть! Юзик лучше согласился бы совсем не есть, чем садиться за этот стол. Кто его знает, как тут подступиться! Полез руками в тарелку за сыром, а дед толкает — бери вилку! Полез за куском сахара, а дед говорит— бери ложечкой! Смущен Юзик, наконец, в яйцо начал тыкать вилкой и опрокинул стакан с чаем…

— Эх, брат! — засмеялся дед. — Сразу видно, что ты из Западной Европы! Давай я тебе помогу пока научишься.

Кончились страдания, и дед повел Юзика на другую сторону здания. Уже стемнело и засветились электрические лампы. В одной комнате с зеленым светом было много шкафов с книгами, а за столами сидели люди и читали. Тихо здесь было, говорили шепотом. В другой комнате собрался более живой народ; слышался смех, играли в шахматы и другие неизвестные Юзику игры. Третья комнату была оборудована мягкой мебелью и там на диване сидели Ким и Рима.

— Поручаю его вам! — сказал дед, подводя Юзика.

— Нам сразу же на лекцию надо идти, — ответили они. — Захочет ли он с нами скучать?

— Нет, я очень хочу! — ответил Юзик.

— Ну и хорошо! — сказал дед и вышел из комнаты.

Юзик, словно волчонок, взглянул на своего брата и сестрицу. Девушка заметила это и весело засмеялась.

— Что? Боишься? Страшные? — сказала она.

Юзик устыдился.

— Нет… Но… — пробормотал он.

— Что «но»?

— Да как-то странно все это.

— А что тебя удивляет? — спросил Ким.

— Да как-то не похоже все.

— Кто? Мы непохожи?

— И вы.

— На кого?

— На людей, — как-то невольно вырвалось у Юзика.

Рима и Ким аж склонились к полу от смеха.

— А на кого мы похожи? — еле выговорил Ким.

— На господ, — буркнув Юзик.

— Ну так что же? Плохо ли это?

— Нет. Но я думал…

— Ну, что же ты думал?

— Что здесь свои люди.

Снова хохот:

— А почему же ты сейчас не хочешь признавать нас за своих?

— Я — ничего. Но вы не будете признавать.

— Почему так?

— Да вы — паны.

Ким подмигнул Риме и произнес:

— Но теперь, если ты будешь жить с нами, то и ты будешь пан. Вот и будем свои.

— Я простой. Я пастухом был у пана.

— А я еще более простой! — комично вздохнул Ким. — Я за свинарником ухаживаю.

— А я коров дою! — тоже вздохнула Рима, сложила руки между колен и подняла глаза вверх.

Юзик недоверчиво посмотрел на них, а потом вспомнил «докторскую» профессию деда и пожал плечами:

— Кто здесь вас разберет…

— Хочешь, я тебя научу, как сразу все это разобрать? — уже серьезно произнес Ким.