Больше всего сложностей было с интуитивным подбором маршрута. Мешала необходимость постоянного контроля действий. Я понимал - лучше изначально не допускать ошибок в навыках, чем потом мучиться над их исправлением, вот и не отвлекался на второстепенные задачи. Но как только мне удалось добиться элементарного автоматизма движений, Мурка настояла, чтобы я не зацикливался на чисто технической стороне, а сосредоточился на ощущениях.

Несмотря на подсказки кошки, в этом деле успеха долго не наблюдалось. Нет, мои чувства работали прекрасно, но использовать полученные с их помощью данные удавалось только на примитивном уровне типа: 'вижу завал - обойду его'. Большая часть сведений отсеивалась разумом как бесполезная. Ситуацию выправила дополнительная передача немаленького пласта памяти мариланы. Приняв его, я узнал, что если от поваленного бревна тянет гнильцой, от него не следует отталкиваться, если от холмика доносится запах кроликов - нужно направить внимание под ноги, чтобы не прозевать нору в густой траве. Если чувствуется влага в воздухе, в ямы лучше не лезть - можно запачкаться, а распространяющий кисловатый аромат куст следует обогнуть по широкой дуге - не придется очищать шерсть от колючек... Сотни, тысячи полезных советов, необходимых каждому лесному жителю, обосновались в моей голове. И теперь тот же воздух казался мне кладезем полезной информации, что уж говорить о слухе или зрении.

Тренировка настолько меня увлекла, что, даже проголодавшись, я не подумал прервать обучение, а вспомнил былые деньки и вместе с подругой перекусил сырым мясом лично пойманного суслика. Угомонился я только к вечеру, но не по собственному хотению, а из-за того, что с магическим утяжелителем начались какие-то проблемы. Если в самом начале он увеличивал мой вес вдвое, то на закате неожиданно поддал газку. К тому времени, когда солнце скрылось за горизонтом, из-за навалившейся на меня непомерной тяжести я едва волочил ноги.

Ощущая себя многотонным гигантом, под весом которого вот-вот должна разверзнуться земля, я с помощью Мурки добрался до дома и сообщил Дару о неполадках в его штукенции. Оглядев 'сбрую', камешки которой растеряли почти все свои искорки, эльф заявил, что работает она нормально. Дело во мне. Коснувшись узелка на груди, Ушастик отключил утяжелитель, однако я особой разницы не почувствовал. Ничего себе! Так увлекся, что не заметил, как перестало действовать зелье.

- А ты с составом не экспериментировал? - вытирая со лба испарину, спросил я. - Что-то рановато он выдохся. Помнится, в твое время его хватало на три дня.

- Готовил по стандартному рецепту, - ответил эльф, освобождая меня от лямок утяжелителя. - Я же не виноват, что твое тело стремится максимально быстро вывести из тканей все вредные вещества!

- Хочешь сказать, пить очищающий настой мне уже не придется?

- И не мечтай! - обломал мои надежды братишка и сунул в руки кружку.

В ней плескалась не радикально-черная дрянь, а всего лишь зеленовато-бурый питательный состав, который я незамедлительно переправил в себя. Дальше последовал белковый концентратор, костный восстановитель, а также два зелья, о которых я ничего не знал. В общем, влив в меня с полведра разной питательно-укрепляющей хрени, Ушастик успокоился и принялся готовить ужин, а я с кряхтением замшелого деда устроился на лавке и подвел итоги.

Можно сказать, день прожит не зря. Пусть уровня Мурки я не достиг и вряд ли когда-либо достигну, но уже не напоминаю то позорище, каким был утром, и могу составить конкуренцию котятам. Новые навыки нужно довести до ума и окончательно закрепить, однако это дело не одного дня. Главное, не забывать, что мое обучение только началось, а сегодняшние успехи - сущие пустяки, в сравнении с тем, что еще предстоит освоить. Признаюсь честно, эта мысль удручала. Особенно сейчас, когда перестало действовать толкавшее меня на подвиги зелье. Но разве кто-то обещал, что будет легко?

Сегодня в меню наблюдалось приятное разнообразие - печеная рыбка. По заверениям братишки, самое то для моего скелета. Ее ловили всем миром, пока мы с Муркой развлекались, носясь взад-вперед по лесу. Не знаю, жульничал ли Ушастик, используя неспортивные магические методы, но улов вышел знатным. Всем хватило, и мне досталась большая часть. Такой жор напал, что я диву давался, жадно уплетая сочные, горячие, истекающие жиром кусочки.

Когда рыбка была съедена, Дар выдал мне тарелку, на дне которой колыхалась серо-зеленая киселеобразная субстанция. Нет, это был не десерт, а всего лишь мазь для депиляции. Под чутким руководством брата я распределил по своему лицу липкую, холодную, источавшую запах плесени субстанцию, тщательно вымыл руки и уселся на лавку. Скучая и дожидаясь, пока мазь подействует, я наблюдал за тем, как родные убирают объедки и грязную посуду со стола. Где-то на середине процесса кожу на щеках и подбородке начало легонько пощипывать. Вскоре это чувство сменилось жжением, усиливавшимся с каждой минутой. Казалось, мне на физиономию шлепнули горчичник. Только не новомодный, где едкий порошок расфасован по маленьким пакетикам, а старый, советский, который после отклеивания оставлял на теле толстый слой горчицы. Ощущения были фантастическими, но я терпел, стиснув зубы и привычно поддерживая блок на эмоциях. Мазь оказалась настолько ядреной, что пальцы на руках тоже начало припекать. Они заметно покраснели и припухли.

Наконец, уборка подошла к концу, и Дар решил прервать мои мучения. Достав несколько чистых тряпок, он принялся аккуратно стирать мерзкую субстанцию с моего лица, но внезапно замер и резко побледнел. Это меня насторожило. Когда же братишка схватил меня за шкирку, подтащил к чашке с грязной водой и окунул в нее мордой, я понял - что-то пошло не так. Что именно, гадать не пришлось. Вынырнув из помоев, чтобы глотнуть немного воздуха, я обнаружил, что мазь сползала с лица вместе с кожей.

Боль была адской. Пока Ушастик суетился, помогая мне смыть остатки кислотного киселя, пока искал лечебные зелья, я жалобно стонал, мысленно проклиная тот день, когда захотел сделать себе депиляцию. Масштаб повреждений сходу оценить не получилось - зеркала под рукой не оказалось, а при тусклом свете светляка разглядеть что-либо в отражении лезвия кинжала не удалось. Судя по ужасу девушек, все было более чем плачевно. Интересно, мне хоть губы сохранить удастся? Или получится как в анекдоте про рекламу бритвы 'Жилетт': первое лезвие бреет чисто, второе - еще чище, двадцатое полирует кость? Покрывающий воспаленную плоть каким-то жирным кремом Дар заявил, что все будет хорошо, однако особой уверенности в его голосе не слышалось.

Влив в меня обезболивающее, восстанавливающее и израсходовав полбанки крема, Ушастик на этом не успокоился, принявшись водить ладонями над моей сожженной физиономией, усиливая магией эффект лечебного бальзама, и вскоре мне полегчало. Неприятные ощущения ушли, жжение в пальцах угасло, а лицевые мышцы онемели, застыв уродливой маской. С помощью Мурки я попытался выяснить у брата, почему так получилось. Может, его мазь для людей не предназначена? Оказалось, что причина в слишком свежих ингредиентах и банальной ошибке в рецепте. Решив компенсировать мою ускоренную регенерацию, Дар чуток перестарался, и в итоге мазь не только растворила волосы и уничтожила луковицы, а принялась разъедать мягкие ткани лица. Причем, по словам Ушастика, доля вины лежала и на мне. Если бы я не закрывал свои ощущения, он успел бы вовремя заметить неладное.

Зря он это сказал! Разозленная Вика долго распекала нерадивого эльфа, поленившегося заранее объяснить, как должен был сработать его состав, а под конец пообещала использовать остатки депилятора на шикарной гриве алхимика-недоучки, если тот не сможет устранить последствия своей оплошности. И то ли угроза подействовала, то ли Дар преуменьшил возможности эльфийской целебной алхимии, но часа не прошло, а к моему лицу начала возвращаться чувствительность. Закончив сеанс магического облучения, Ушастик помог мне избавиться от отслужившего свое крема, под которым обнаружилась молодая кожица. Розовая, мягкая и нежная, как попка младенца.