— Да, уверена. Ты готова? — спрашиваю я Брауни, проходя в дверь.

— О, конфетка, мы обе готовы! — охотно отвечает за Брауни Булочка.

— Да! — усмехнулась Брауни, взяв Булочку за руку, и они стали кричать и прыгать, словно Банши на костре.

— Идея. У меня есть идея как мы можем закончить эту войну, — говорю я.

— Вы знаете, что у Дэльт в эти выходные костюмированная вечеринка?

— Да, мы решали, в чем пойти на эту вечеринку, — говорит Брауни.

— Я за. Оставь это мне, — говорю я.

Мы посвящаем себя планированию войны. Все то время, которое не учимся, мы подготавливаемся к среде. Я благодарно за любое занятие, которое помогает мне не думать о Риде.

Вечер среды наступает быстро, а мы уже готовы. Наши черные наряды, профессиональные во всех отношениях были отправлены Булочке. Она ведет нас к отправной точке, находящийся в одном квартале от дома Дэльт.

— Ладно, Булочка, мы встретимся в общаге Макентаер. Если нам придется разделиться, Брауни идет до Макентаер, а я до часовой башни в центральном холле, — говорю я еще раз проверяя план.

— Ты готова, Брауни? — спрашиваю я. Она больше похожа на международного убийцу, чем на второкурсницу колледжа.

— Пойдемте. Становится холодно, — говорит Брауни, вылезая из машины и беря сумку со всем необходимым.

Оставаясь в тени, мы бежим к Дэльта Хаусу. Мы спрятались за кустом вечно зеленого кустарника рядом с окном бильярдной и достали набор для извлечения окна.

Сегодня чуть раньше, Булочка посетила ДжейТи и открыла им его окно.

Заглянув внутрь, я слышу, что говорят на собрании в подвале, будто я стою у двери в подвал и прижимаю к ней ухо.

Сцепив руки, словно ступеньку я поднимаю Брауни к окну. Я протягиваю ей портфель, прежде чем она успевает помочь мне. Достав из сумки маленький фонарик и шуруповерт на аккумуляторе, Брауни подсвечивает мне, пока я вытаскиваю из рамы портрет композитора. Лезу в портфель и достаю замену, которую мы привезли. Мы вставляем ее в раму и вешаем обратно на стену. Вытащив брошюру, где каждому из них стоит оценка, мы размещаем ее рядом. Брауни использует камеру, чтобы сделать несколько фотографий, так, чтобы на них был виден их рейтинг. Убрав камеру обратно в сумку, я извлекаю другую картину; это ключ к тому, где мы будем прятать композитора.

Я на цыпочках иду по коридору к кладовой, в которой несколько недель назад пряталась от Рассела. Я захожу внутрь и закрываю дверь. С помощью скотча вешаю портрет на внутренней стороне. Когда я заканчиваю, то слышу, как в подвале стучат молотком, что означает, что их встреча откладывается.

«Ой-ей», — думаю я, закрывая дверь шкафа, и бегу по коридору.

— Эй! — кричит с лестницы из подвала злой мужской голос.

— Время уходить! — говорю я, захлопывая за собой дверь в бильярдную, Брауни уже ждет меня возле окна. Она выпрыгивает, а я закрепляю сумку на спине и следую ее примеру.

— Разделяемся. Я иду в центр, ты иди в Мак, — шепчу я, и Брауни кивает.

Мы разбегаемся в противоположные стороны. Из бильярдной я слышу разгневанные голоса Дельтавцев, которые реагируют на постер, который мы им оставили висящим в рамке от портрета композитора. Это как одна из тех маленьких желтых табличек, которая гласит: «Сегодня хороший день».

Несясь сквозь темную ночь, я не могу сдержать хихиканье. Мое злорадство продолжалось не долго, потому что я услышала, как за мной кто-то гонится. Слышно, как с Дэлта стоянки заводятся пару автомобилей, хлопают дверцы и визжат шины. Центральный зал — мой путь к отступлению, находится рядом с дорогой. Я подхожу к выходу, но не успею зайти туда, до того как появятся автомобили. Мне нужно спрятаться, до того, как они проедут мимо меня, или найти другой путь. Инстинктивно я сканирую дом на предмет скрытых дверей. С беспокойством оглядываясь через плечо, я вижу, как ко мне едет автомобиль с парнями из братства. Автомобильные фары освещают туннель, из кустов живой изгороди вдоль домов по обе стороны улицы. Они тщательно за всем следят, так что точно не пропустят меня.

— Вот она! — кричит кто-то позади меня. Мое сердцебиение ускоряется, учащая пульс, прогоняя по моему телу страх. Сделав еще несколько шагов с опущенной головой, проходит несколько секунд, прежде чем я понимаю, что что-то изменилось.

Я чувствую свет и воздух, как сила тяжести уже не воздействует на меня, как это было всего несколько секунд назад.

Мои шаги становятся больше и мои ноги двигаются так быстро, что становятся размытыми. Мои кости становятся менее плотными. Словно с меня спали оков, в которых я проходила всю жизнь, и я могу легко отбросить их. Тяжело вздохнув, я осматриваюсь — пейзаж вокруг меня движется так быстро, что я начинаю паниковать, сразу же останавливаюсь. Задыхаясь не от нагрузки, а от тревоги за силу, которая проснулась внутри меня, я медленно выдыхаю, успокаивая себя.

Все мое тело дрожит от кинетической энергии, и мне трудно пользоваться своей силой, что заставляет меня двигаться вперед.

Позади меня приближаются фары.

С трудом контролируя толкающую меня вперед силу, я пытаюсь сохранить медленный темп, человеческий темп, но через несколько секунд все больше и больше ускоряюсь.

Передо мной вихрем проносятся пейзажи, хотя своим периферийным зрением я все четко вижу, одновременно все оценивая.

Кажется, несколькими шагами я пробегаю еще один квартал. Я знаю, где припаркован каждый автомобиль, каждый дорожный знак, где находится каждая трещина в тротуаре, и могу маневрировать между ними, словно их и не существует.

Мое зрение абсолютно четкое; хотя лучшее слово это — не изменившееся, потому что я вижу так же хорошо, как и днем, просто без возможности видеть дифференцированные цвета.

«У меня ночное зрение!» — задыхаясь думаю я, пристально вглядываясь в ночное небо.

Звезды так ярко светят и кажутся такими близкими, потом я вижу какое-то тепловое излучение, исходящее от объектов, находящихся в поле моего зрения. Снова оглянувшись на машины, я вижу злые лица Дэльт. Они сконцентрированы, потому что несколько секунд назад видели меня впереди, а теперь я больше не в диапазоне фар.

Снова глядя на меня, они продолжают ускоряться.

На моих губах расползается медленная улыбка, в то время как мое тело на огромной скорости двигается вперед; каждым шагом для меня становится все сильнее, и даже ветер не может догнать меня.

Я могу только представить себе, что думают Дэльты по поводу увиденного, и как они рационализируют тот факт, что я материализовалась перед ними.

Смеясь, я быстро передвигаюсь, так же быстро таит мой страх. Я хочу знать, ка далеко и быстро могу убежать, поскольку даже мое дыхание не затруднено. Я бегу по городу, словно тихая ракета. Свистящий звук ветра вызывает у меня восхищение.

Я избегаю тротуаров, делая вокруг них широкие круги, но замечаю, что создаю собой попутный ветер, который в свою очередь ударяет меня.

Я бегу к озеру, а потом бегаю вокруг него, видя всех существ, которые составляют мне компанию этой ночью.

Я хочу жить вечно. Хочу бежать и не оглядываться.

Вспомнив о Булочке и Брауни, которые ищут меня в центральном холле, я неохотно разворачиваюсь обратно в направлении кампуса. На пробежку до озера у меня ушло чуть больше десяти минут. Весь путь обратно я пробегаю на одной скорости, легко избегая того, что преграждает мне путь. Ступив на ступеньки центрального холла, я чувствую ликование.

Покрытая плющом старая кирпичная часовая башня имеет богатую историю, предстала передо мной почти так же отчетливо, как и при дневном освещении. Поднявшись по ступенькам широкой веранды, они не видят того места где я прячусь, со своего места я все так четко вижу. Мы специально выбрали это место как место эвакуации, потому что это здание ночью очень темное.

Я продолжаю напоминать себе, что меня никто не может видеть, потому что ни у кого нет такого зрения как у меня. Сидя на веранде в темноте, я смотрю сквозь белые столбики балюстрады, чувствуя себя как кошка, гуляющая в темноте.