— Откуда вы знаете, что именно он похитил акции? — спросил Дилкс.

— Он не только единолично вел все наследственное дело, но и собственноручно расписался за присланный пакет акций, когда их доставили в наш офис.

Дилкс двумя пальцами поднял голубой бумажный листок.

— Вы об этой расписке говорите?

— Да, у нас так заведено; мы подшиваем такие расписки всякий раз, когда фирма обретает контроль над теми или иными финансовыми активами от имени клиента.

— И чье имя указано на данной расписке?

— Имя Эвана Спенсера.

Здесь Грассо вдруг закашлялся, да так громко и сильно, что минуты три не мог остановиться. Естественно, разбирательство пришлось приостановить.

— Из… вините, ваша честь, — еле выдавил он сквозь рвущиеся из глотки хрипы. — Кхе-е… Кха-а…

Прокурор Дилкс оказался слабо подготовлен к звуковым помехам.

— Эм-м… что ж… давайте обсудим этот… гм… эту расписку.

Отметим, что кашель ничуть не сбил с толку свидетеля. Ван-ден-Вендер без понуканий доложил:

— Хотя нам повезло разыскать этот документ, никаких свидетельств о том, что же подсудимый сделал с акциями, найти не удалось. Наши аудиторы не сумели выявить тот механизм, при помощи которого он их реализовал.

Спенсер прошептал Делани на ухо:

— Это фальшивка! В тот же вечер, как только ушел Майклс, я просмотрел все материалы по делу Вортингтонов. Не было там никакой голубой расписки!

Прокурор добился, чтобы бумажка была приобщена в качестве вещественного доказательства, задал еще пару-тройку вопросов и затем присел. Как и в прошлый раз, Делани заявила, что к данному свидетелю вопросов не имеет.

Дилкс же рассчитывал на то, что Делани весь остаток заседания потратит на перекрестный допрос Ван-ден-Вендера, и даже сказал своему следующему свидетелю, Мелиссе, что ее услуги не понадобятся до завтрашнего дня. В связи с этим он попросил небольшой перерыв, чтобы переговорить с Тейлором Колдуэллом.

— Мы планировали, что старик Август станет героем сегодняшних вечерних новостей, — пожаловался он Колдуэллу. — Завтрашние репортажи предполагалось заполнить показаниями миссис Ван-ден-Вендер. А как быть теперь?

— Попробуйте уговорить судью закрыть слушания до утра, — предложил Колдуэлл. — Скажите ему, что требуется больше времени на подготовку.

Дилкс последовал совету, однако Пибоди прекрасно разобрался в его мотивах.

— Мы не сделали даже обеденного перерыва, а вы уже хотите закончить. К тому же на подготовку вам дали три месяца. Хватит тянуть время, вызывайте следующего свидетеля.

Спенсеру начинал нравиться этот судья.

Мелисса далеко не с восторгом приняла известие, что ее так рано вызывают давать показания. Гнев и раздражение объяснялись очень просто: ее сегодняшним нарядом. Процесс транслировался «вживую» по местному телеканалу и через кабельную сеть в программе «Прошу всех встать!», а посему ее личный пресс-консультант заказала для Мелиссы особый костюм для появления на голубых экранах, куда более консервативный и менее броский, чем нынешняя короткая юбка с весьма откровенной блузкой в полосочку. Вместо того чтобы в свидетельском кресле смотреться кроткой, печальной и чистосердечной, сейчас Мелисса пленяла взор обольстительными формами и голыми коленками.

— Главная причина, по которой Спенсер на мне женился, состоит в том, что он хотел получить работу на фирме моего отца, — заявила она суду. — Я, конечно, об этом и не подозревала. Любовь ослепила меня. Впрочем, скоро стало ясно, что все его желания связаны лишь с деньгами и социальным статусом нашей семьи. Он манипулировал мной.

— Ваш супруг когда-либо упоминал о конкретных делах, с которыми работал? — спросил Дилкс.

— Нет, никогда, но однажды вечером он вдруг заговорил о наследстве Вортингтонов. Сейчас я уже не помню, как именно он выразился. Что-то насчет его великого шанса.

— Стал ли он как-то по-другому вести себя, когда закончилось дело Вортингтонов?

— Да, действительно. Когда мы только собирались пожениться, Спенсер был совершенно нищим, поэтому наша семья настояла на заключении брачного контракта, согласно которому свои финансовые счета мы вели раздельно. Помню, это сильно разозлило Спенсера, он постоянно требовал денег, так что мне пришлось назначить ему своего рода еженедельное пособие. Однако после работы с наследством Вортингтонов он заявил, что более не нуждается в жалких подачках. Я понятия не имела, откуда он вдруг взял деньги, тем не менее возникало впечатление, что он разбогател. Порой у меня самой было меньше, чем у него в бумажнике!

Грассо вновь зашелся хрипами.

— Святой отец, вы как себя чувствуете? — сузил глаза Пибоди. — Если такое продолжится, боюсь, вам придется покинуть зал заседаний.

— Умоляю простить меня, — выдавил Грассо. Его лицо побагровело, он едва успевал вдыхать воздух.

Как и в прошлый раз, помеха сбила Дилкса. Что же касается Мелиссы, она оказалась достойной своего отца и не нуждалась в помощи прокурора, чтобы изобразить все в красках.

— Позвольте привести только один пример, — сказала она. — Спенсер купил себе спортивную машину «ягуар» за восемьдесят тысяч долларов, причем за наличные. А когда я сказала ему, что такое приобретение выглядит более чем экстравагантно, он отшутился: «Что ты мне пеняешь, я и так поскромничал. Взял черный вместо красного!»

Спенсер сидел как истукан. Он пытался сохранить каменное выражение лица, чтобы ни телезрители, ни репортеры в зале не прочитали что-либо из его мыслей или эмоций. Впрочем, про себя он чуть ли не восхищался мастерством Мелиссы упаковывать вранье в правдивую обертку. Она, судя по всему, отлично понимала, что ложь звучит всего убедительнее, когда перемешана с реальными фактами. Он действительно купил «ягуар». И заплатил наличными. И на самом деле пошел на компромисс, заказав цвет черный, а не красный. Но ведь эти деньги он сам заработал. Своим трудом, а не воровством. Добиться правды от Мелиссы — все равно что чистить репчатый лук: сперва надо содрать шелуху.

Когда подошло время для перекрестного допроса, Делани была уже готова вцепиться в Мелиссу всеми клыками и когтями. Однако они договорились со Спенсером, что применят довольно своеобычную тактику, и Делани твердо решила придерживаться плана. Она вновь заявила судье, что у защиты нет ни единого вопроса, который хотелось бы задать Мелиссе.

Пибоди настолько удивился, что даже переспросил, уверена ли она в своих намерениях.

— Ваша честь, — ответила Делани, — я прекрасно помню вашу рекомендацию не тратить время понапрасну.

И, остро взглянув на Мелиссу, добавила:

— Вот почему я не буду утруждать уважаемый суд и себя лично, когда речь идет о данном свидетеле.

Судья поиграл бровями и посмотрел на часы. Двенадцать десять.

— Кто следующий свидетель? — обратился он к Дилксу.

— Знаете, ваша честь, — ответил тот, — обвинение закончило!

После обеденного перерыва наступила очередь Делани. Она начала прямо со Спенсера.

— Я работал едва ли с месяц, когда тесть однажды вечером вызвал меня к себе в кабинет, — поделился он воспоминаниями. Затем в нескольких фразах изложил, как подписывал контракт по наследственному делу Вортингтонов, даже не удосужившись его просмотреть. — Мой тесть, опытный специалист, сам подготовил весь пакет. Я верил ему. Кроме того, он в тот вечер опаздывал на очередную игру в гольф-клубе и поторапливал меня. А я в ту пору искренне считал, что коль скоро хоть один из нас прочитал тот или иной документ, его можно подписывать.

— А позднее читали? После того как поставили подпись?

— Да, в тот же вечер… Если честно, у меня не возникло никаких опасений. Тот фидуциарный договор, в частности, давал нашей фирме право реализовывать акции и иные активы наследницы, однако это общепринятая практика, здесь ничего особенного нет.

Делани сказала:

— Вы уже слышали показания своего тестя, согласно которым вы подписали некий документ на бумаге голубого цвета. Конкретно я имею в виду расписку за получение акций компании «Цирк-Цирк». Вы это подтверждаете?