Лишь прочитав самые последние строки, Делани поняла всю важность тех плодов, что принесла ее детективная работа.
Она немедленно набрала номер «Приюта Клифтона» и попросила соединить с «Медовым месяцем». Увы, Спенсер так и не ответил на звонок. Когда в трубке вновь раздался голос регистраторши, Делани спросила, не знает ли она, куда мог уехать судья.
— Его «ягуар» до сих пор на парковке. Может быть, он просто не желает, чтобы его беспокоили поздним вечером? — ехидно ответила женщина.
Делани покинула офис и доехала до своей квартиры, где переоделась в черный спортивный костюм и обула темные кроссовки. Спустя полчаса она свернула с главной автомагистрали и спрятала машину за каким-то кустом. До «Приюта Клифтона» полмили, не больше. Лунного света вполне хватало, дабы разглядеть дорожку, и она перешла на легкий бег. Уже далеко за полночь, и ей совсем не хотелось, чтобы кто-то увидел, как она навещает Спенсера в такое время. В коттедже горел свет, однако на стук никто не откликнулся. Делани подергала ручку. Не заперто. Она осторожно толкнула дверь.
Спенсер. На полу. Навзничь. Вокруг левой ладони — лужа крови.
Делани упала на колени.
— Спенсер! Судья! Вы меня слышите?!
Мужчина с трудом открыл глаза.
— Делани… — пробормотал он. — Извините… я не одет…
Действительно, на нем были только серые плавки и майка. И то и другое перепачкано кровью.
— Сколько вы тут лежите?!
— Не знаю… — едва слышно ответил он.
— Я звоню!
— Нет! Нет… Нельзя… «скорую»… Только Грассо. Там… у телефона…
На блокноте возле телефона Делани нашла номер. Кайл Данем поднял трубку после первого звонка.
Через двадцать минут они с Грассо уже подкатывали к коттеджу. К этому времени Делани успела перетащить Спенсера на кровать, остановила кровотечение и теперь полотенцем затирала пятно на полу.
— Он потерял очень много крови, — выпалила она. — И у него страшный жар. Нужен врач! Мы должны немедленно отвезти его в больницу!
Она сбегала в ванную, вернулась с мокрым полотенцем и положила его на лоб Спенсеру.
— Боюсь, вся современная медицина ему не поможет, — покачал головой Грассо, рассматривая левую ладонь Эвана. — У большинства стигматиков не течет кровь из ран, а у нашего судьи так и хлещет…
Он пригнулся к уху больного и крикнул:
— Спенсер? Это я — Грассо!
Спенсер, до сих пор мирно лежавший с закрытыми глазами, дернулся и ошалело уставился на священника.
— A-а… святой отец. Извините… не могу встать…
— Сегодня камень трогали?
— Нет.
— Опять на грех нарвались?
— Нет, — соврал он.
Тут же ладонь пронзило болью, и полилась кровь. Но все равно Спенсер упорно не желал рассказывать про встречу с Августом Шестым и Мелиссой.
Тут выяснилось, что чистых полотенец уже не осталось. В сумке судьи Делани отыскала еще одну белую майку и сделала с ее помощью перевязку.
— Думаю, что нашел способ избавить вас от проклятия! — объявил Грассо.
— Готов на все. Надо послать за камнем, давайте начинать…
— Не так все просто. Вы знаете, какой завтра день?
— Четверг?..
— Да, четверг, но не простой. Завтра — иудейский праздник, Йом Кипур. Знаете о таком?
Спенсер молча помотал головой.
— Тогда слушайте. Есть один древний ритуал, который проводили еще до Христова рождения. О нем, к примеру, говорится в Ветхом Завете. В третьей книге Моисеевой, «Левит». Глава шестнадцатая, стих седьмой. Там Господь объясняет, как мужчина по имени Аарон должен приносить жертву.
Грассо зачитал по памяти:
— «И возьмет двух козлов, и поставит их пред лицем Господним у входа скинии собрания; И бросит Аарон о обоих козлах жребии: один жребий для Господа, а другой жребий для отпущения. И приведет Аарон козла, на которого вышел жребий для Господа, и принесет его в жертву за грех; А козла, на которого вышел жребий для отпущения, поставит живого пред Господом, чтобы совершить над ним очищение и отослать его в пустыню для отпущения».
— Козла? — горько переспросил Спенсер. — Тонко подмечено…
— Ежегодно первосвященник отпускал такого козла в пустыню, символически возложив на него все грехи земли Израилевой. Отсюда и пошло выражение «козел отпущения». Происходило это в день Йом Кипур, на иврите — День искупления. В этом году Йом Кипур состоится завтра, на закате. Я лично думаю, что мы сможем освободить вас от власти камня, когда переложим ваши грехи на козла отпущения.
— То есть… прямо взять козла и…
— Увы, дело несколько сложнее. К тому же — я смотрел в отрывном календаре — завтрашний закат будет в семь двадцать пять вечера. Именно в это время и надо совершить ритуал. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Понимаете?
— А что будет, если не сработает? — спросила Делани.
Священник молча отвернулся.
— Я должен знать… — прошептал Спенсер.
— Вы должны знать только одно: если ничего не делать, вы умрете. Как умер Иисус Христос.
— Сколько мне осталось?
— Не могу сказать. Не знаю. В молодости мне довелось видеть, как умирала одна девочка. Совершенно больная, прямо как вы сейчас. Стоило пройти нескольким часам, как она вдруг набиралась сил, свежела… А потом вдруг опять — кровотечение и жар. С каждым разом все чаще и сильнее.
— Вы спасли ее? — Делани закусила губу.
— Нет, — тихо ответил Грассо.
— Как она умерла? — спросил Спенсер. — Я хочу знать… подробности…
— С Христом!
— Что это… что это значит? Вы уже второй раз намекаете! В смысле по-христиански?
— Ее распяли. То есть я хочу сказать, распяли прямо в голове этой девочки, у нее в мыслях… М-м… В общем, ей чудилось, будто ее казнят рядом с Христом. Она испытывала те же самые муки, издевательства, боль…
Грассо отошел от кровати, чтобы пошептаться с Делани:
— Нам с Кайлом нужно подготовиться к завтрашнему ритуалу, но судью нельзя оставлять одного. Вы не посидите с ним до утра?
— Конечно. Что мне сделать? Как лучше помочь?
— Молитвой! А заодно повнимательней следите за кровотечением.
После отъезда Грассо и Данема больной спросил:
— Вы не уйдете, госпожа советник?
— Вот еще! Уйти с такой вечеринки? Да ни за что!
Она помолчала.
— А знаете, я ведь узнала, кто убил Касси. Кстати, давайте поправляйтесь, мне понадобится ваша помощь.
— А-а… — разочарованно протянул он.
— И еще одно я открыла, — тихо промолвила она. — Я открыла, что вы совершенно замечательный человек.
Спенсер слабо улыбнулся:
— На редкость тупой, вы хотите сказать?
Он попытался присесть в постели. Делани поспешила сунуть подушку ему за спину.
— Мне ведь тоже кое-что вам надо сказать. На случай если я ночью помру.
— Ш-ш! — приложила она палец к губам. — Вам нужен отдых. Надо беречь силы.
— Нет-нет, это очень важно. И я должен это сказать, пока у меня ясная голова.
За пару минут Спенсер изложил историю про украденные акции и тестя.
— Сегодня утром Ван-ден-Вендер посулил мне пять миллионов долларов в обмен на признание. Я пишу признание, а потом сбегаю в Европу. О своем решении я должен сообщить у них в офисе, в семь вечера в пятницу.
— Надо звонить в ФБР, — заявила Делани.
— Нет, Патти, вы не понимаете! На всех документах стоит мое имя. Он все подстроил так, чтобы вором выглядел я. Если мериться, у кого весомее слово, я проиграю. Вы даже не представляете, какой властью — и злобой! — обладает Ван-ден-Вендер.
Делани, между тем обтиравшая ему лоб влажным полотенцем, спросила:
— И о чем же вы сейчас думаете? Брать ли наличные и бежать?
— А как бы вы поступили? Мне, к примеру, в тюрьму не хочется. Если удастся выжить, если план насчет козла отпущения завтра сработает, то выбор придется сделать: или я убегаю миллионером, или меня сажают на всю жизнь… Хочу задать вам один вопрос. Если я возьму деньги… вы со мной уедете?
— Я? С вами?
— Мы могли бы начать все сначала. Начать новую жизнь, вы и я. Пять миллионов — довольно приличное состояньице, на двоих более чем достаточно. Франция, Карибы, маленькая вилла в Италии. Что нас тут держит? Грустные воспоминания?
