Делани молча села на место.

Гатлин быстро разделался с формальностями и поставил точку, объявив, что имеется достаточно оснований для передачи обвинительного заключения в окружной суд. Все заседание не продлилось и двадцати минут.

На выходе из зала Делани остановила Уиллера.

— Я бы хотела как можно быстрее ознакомиться с делом, — сказала она.

— Нет вопросов. Как насчет середины следующей недели? К тому же я успею подшить все следственные и лабораторные отчеты.

Когда Амиль с Делани вернулись из суда, государственный защитник Кристиан Хикс уже нетерпеливо мерил шагами переговорную комнату. Худощавый, высокий, элегантно одетый негр, Хикс уже отметил свое шестидесятилетие и за тридцатидвухлетнюю карьеру успел десятки раз представлять интересы клиентов, обвиненных в убийстве. Практически все из них были молодыми афроамериканцами. Свои первые слова он адресовал Лестеру:

— Прямо сейчас я не желаю слышать от тебя ничего об этом преступлении. Ни единого слова. Ясно?

Амиль молча кивнул. Хикс обернулся к Делани и спросил:

— Как прошло заседание?

— Дело направляют в окружной суд, — ответила та.

— Ничего удивительного. Что за доказательства нашла прокуратура?

— ДНК. На пижаме убитой оказалась его сперма.

После этого Хикс принялся бомбардировать Делани вопросами насчет материалов, имеющихся у гособвинения. Естественно, ответов она не знала.

— Вы разве не проводили перекрестный допрос свидетелей? — нахмурился он.

— Судья не дал это сделать! — воскликнула Делани. — Впрочем, в суде Уиллер обещал, что позволит нам ознакомиться с делом. На следующей неделе.

— И вы ему по… поверили?!

Хикс даже запнулся на полуслове, как если бы не ожидал от нее столь вопиющей наивности.

— Вы что же, сами не знаете, что у него в деле окажется подшита одна-единственная бумажка? И что на ней будет написано: «Ваш клиент виновен»? Получается, за весь день вы не помогли нам ни на йоту!

— Вас бы туда! Сами-то чего не пришли? — ощетинилась она.

— Да. Признаю, я допустил досадную ошибку. Просто оттого, что счел вас достаточно компетентной, чтобы справиться с такой примитивной задачей в одиночку!

На секунду Делани захотелось влепить ему пощечину.

— Дайте-ка подумать, — сказал вдруг Хикс. Минуты три в комнате стояла полнейшая тишина. Затем мужчина-адвокат обратился напрямую к Амилю: — Я не спрашиваю, делал ты это или нет. И если честно, ответ роли не играет. Ты должен понять одно: в суде не бывает правды. Главное здесь — чему верят присяжные. Может, возле дома Арнольдов приземлились инопланетяне? Шайка зеленых человечков изнасиловала и убила ту девочку. Но ни один присяжный не поверит в эту историю, даже если так и случилось на деле.

— Я невиновен! Разве это не играет роли?

— Нет, конечно! — жестко отрезал Хикс. — Ты не слышишь, что я тебе говорю. Скажем так: пусть в суде сидят двенадцать белых присяжных. Они — все до единого — считают, что негры тупы и ленивы. Допустим, я встаю с места и на весь зал заявляю, что ты — энергичный молодой афроамериканец с показателем интеллекта выше, чем у Эйнштейна. Думаешь, они мне поверят? Черта с два! Даже когда я приглашу кучу свидетелей и они под присягой поклянутся, что ты гениален. Все равно присяжные решат, что я вру. Почему? Люди считают, что защитник готов соврать что угодно, лишь бы спасти своего клиента. А что касается свидетелей, то им либо заплатили, либо они твои закадычные дружки. Но вот если встанет прокурор и заявит, что ты ленив и глуп, о!.. Любой присяжный ему поверит с ходу. Почему? Да потому что именно в таком разрезе они видят правду. Это для них правда, потому что они так заранее решили. Это их «правда», это их «истина». Понимаешь?

— Вроде понимаю, — уныло кивнул Амиль.

— Чудненько. Осталось только убедить двенадцать присяжных, что «их» правда и «наша» правда совпадают, — подвел итоги Хикс.

Амиль все еще выглядел растерянным, но Хиксу было все равно.

— Самая большая наша проблема — найти рациональное объяснение, каким образом твоя сперма оказалась на пижаме девочки, — заявил далее адвокат. — Попробуем вот что. Имей в виду, предлагаю навскидку, с чего-то ведь надо начинать. Итак, Касси Арнольд было одиннадцать лет. У многих девочек в этом возрасте появляются месячные, возникает первый интерес к собственному телу и к сексу. Ты с ней проживал под одной крышей. Вы были друзьями. Она тобой увлеклась… Нет, не так. Она в тебя просто-таки влюбилась. В ночь убийства Касси пришла к тебе. Вы стали валять дурака. Скажем, устроили даже битву подушками. В общем, невинные развлечения. Начали друг друга щекотать, и мало-помалу игра приняла сексуальный оттенок.

Делани ушам своим не верила.

— Дальше — больше, — продолжал Хикс. — Касси вдруг полезла рукой тебе в промежность. Ты знал, что она малолетка, но тебе было так приятно, так приятно, что ты ее не остановил, и в конечном итоге она довела тебя до семяизвержения. Сама. Собственной ручкой. Звучит это неловко, постыдно… тем более что она уже мертва, но… что случилось, то случилось, и сейчас ты просто откровенно рассказываешь, как все было. Ничего ужасного в этом нет: просто юная пара так забавлялась. И вот почему твоя сперма забрызгала ей пижаму. Да, кстати, именно поэтому не нашли следов вагинального проникновения. Еще раз повторю: она тебя мастурбировала. И все с ней было в порядке, когда она ушла из твоей комнаты. Кто-то другой похитил ее той ночью.

Сейчас Хикс был явно доволен собой.

— Подумай над тем, что я сказал, — посоветовал он Амилю. — Думаю, это объяснение мы вполне могли бы предложить присяжным.

— Вы не имеете права! — возмутилась Делани. — Вы фабрикуете для него алиби!

— О нет, мисс Делани, — покачал головой Хикс. — Я просто делаю ту работу, которую выполняет любой квалифицированный и опытный адвокат. Являясь работниками судебной системы, мы с вами связаны определенными этическими нормами. Если бы наш клиент сразу заявил, что в ночь убийства случилось то-то и то-то, с этого момента мы были бы обязаны придерживаться его версии событий. С другой стороны, если мы просто изучаем факты и доказательства, применяем опыт своей работы для реконструкции произошедшего, то никаких этических норм мы не нарушаем. Вы понимаете, о чем я толкую? Мы с чистой совестью можем предъявить присяжным довольно вероятную и убедительную версию.

— Значит, вот как вы служите закону и справедливости? — горько спросила Делани. — Рассказываете своим клиентам, что именно вам кажется, а они это потом переваривают и выташнивают обратно вам в лицо?

Хикс уже начинал злиться. У этой девчонки совершенно невозможный характер.

— Я уверен, что мистер Амиль в состоянии изложить нам, каким образом мертвый ребенок оказался забрызган его спермой, — процедил он. — Однако я надеюсь, что у него хватит мозгов сказать: «Мистер Хикс! Вы — гений! Вы обо всем догадались сами! Да, в ту ночь Касси собственной ручкой меня отмассировала!» И он сделает это, потому что такому объяснению вполне могут поверить присяжные!

— А может, ему следует просто рассказать правду? — возразила Делани.

— Черт-те что… Вы вообще меня не слушали, я не пойму?! У меня нет времени возиться с вашей наивностью. Если вам нужна правда, идите и запишитесь в местный клуб баптистов. Но если хотите добиться наилучшей сделки для нашего клиента, то хватит витать в облаках. На кону стоит судьба этого человека, и ему надо четко усвоить, что в суде не бывает утешительных призов. Или ты выигрываешь, или навсегда отправляешься в тюрьму.

Хикс в упор посмотрел на Амиля.

— Очевидно, мы с мисс Делани занимаем разные позиции в отношении твоей защиты, — сказал он. — Ты клиент, и тебе решать, кого оставить и от кого избавиться. Закон говорит, что в делах об убийстве предпочтительно иметь двух адвокатов. Впрочем, ты можешь справиться и с помощью одного, особенно когда мнения защитников расходятся.

Амиль посмотрел на Делани, затем вновь перевел взгляд на Хикса.